– Ах так? – взорвалась она. – Ну и съезжай тогда прочь! Хоть поселись у нее – и охраняй круглые сутки. Надоело мне: спишь со мной, а думаешь про другую! Ярик не умел скандалить. В ответ на ее ярость только глазами хлопал. С обидой в голосе объяснял: – Я не любить Ольгу. Я тебя любить. Но я не хотеть, чтобы Ольга умирать. Поэтому буду рядом. Только пока беда рядом. Потом уходить. – Не помнишь, как от алкашей ее защищал? А она тебя взашей выгнала? – Пусть гонит. Все равно не допускать, чтобы ее убивать. – Иди тогда в агентство свое! Сыщикам плати: пусть они охраняют. Но Ярик только вздыхал: – Нет. Они не поверить мне больше. Даже Римма не поверить. – Может, Говоруша тебе и дату сказал, когда твою Ольгу убьют? – издевательски поинтересовалась Стелла. – Нет, – печально ответил молодой человек. – Он просто сказал: будь настороже. Все время. Несколько дней прошло спокойно. Но семнадцатого сентября – прямо посреди рабочего дня – Ярик внезапно встал. Отодвинул ленту с так и не дописанным прощальным пожеланием. Надел свой черный плащ и вязаную шапочку. Подруге ничего не сказал. Вышел из похоронной конторы и направился к маршрутке. Она хотела бежать за ним, но гордость не позволила. Осталась работать, поливала траурные венки и пластиковые цветы слезами. Вечером поехала домой, боялась застать пустую квартиру, но Ярик уже ждал там, аккуратно чистил картошку. Стелла саркастически спросила: – Ну что? Спас? Он серьезно ответил: – Пока нет. Но теперь смогу. На следующий день он на работу не пошел – без всяких объяснений. Строго велел ей: – Объяснить начальнику: я не приходить. Важное дело. – Я помогу тебе. – Нет. И настолько сурово взглянул, что спорить она не осмелилась. Да и начальника нельзя злить. Ярика-то она отмажет, но если сразу двое на службу не явятся?! Когда вернулась домой – в шесть вечера, как обычно, – любимый опять был дома. Улыбался. Она снова саркастически спросила: – Спас? – Нет, – отозвался Ярик. – Но теперь все понимать. Ольгу не тронут. Стрелять не в нее будут. – Как ты понял? – Услышать. И Говоруша подтвердить. Смерть будет. Но умирать не Ольга. Поэтому я больше не волноваться. – Но человек погибнет? – Да. Погибать. Стелла неуверенно предположила: – А убийство можно как-то остановить? – Наверно, можно, – кивнул Ярик, – но зачем? Мне не важно, когда других убивать. Главное, чтобы Ольга выжить. Стелле не очень понравилась его логика, но спорить она не стала. И когда увидела новости про то, что случилось на квесте, где работала балерина, – любимого к телевизору не позвала. И никаких вопросов не задавала. Страдала, гадала и боялась про себя. А сам Ярослав тоже молчал. Римма Перепелкин велел Дорофееву: – Садись. Тот опасливо покосился на Анкудинова, устроился у другого конца стола. Стелла, без приглашения, поместилась на стуле рядом. – Рассказывай мне все, – потребовал Саня. – У меня лучше получится объяснить, – снова всунулась Стелла. И я тоже влезла. Посоветовала оперативнику: – Нет, говорите с ним. Но вопросы задавайте очень простые. Рассказывать ему сложно. Перепелкин скривился. И раздельно, словно совсем с малышом общался, спросил: – Это ты сломал видеокамеры? – Я, – Дорофеев приветливо улыбнулся. – Когда? – Сентябрь. Семнадцать. Время шестнадцать пятнадцать. – Как ты их сломал? – Читать интернет. Поехать на радиорынок. Купить электрошокер. Дать разряд в кабель сигнала. Камера сразу умирать. – Зачем тебе это было надо? Ярик пожал плечами: – Был план наблюдать. А камер я бояться. Не знать, кто видеть изображение. Не хотеть, чтобы Оля меня заметить. – Почему только две сломал? Камеры на каждом подъезде. – Хотеть все. Но злая тетка меня прогнать. И я испугаться. Решить: самые ближние не работать – уже нормально. – И что ты видеть? Тьфу, видел? – спросил Перепелкин. – Сентябрь, семнадцать, ничего не успел видеть. Выскочить пьяная женщина. Меня прогнать. Но я приехать следующий день. – Во сколько? – Раньше. В двенадцать двадцать уже там быть. – Первый квест в тот день, прошу заметить, только в пять начинался, – снова всунулась я. Миша нервно облизал губы. А Ярик продолжал беспечно улыбаться: – Говоруша сказать мне: «Стоять, смотреть внимательно». И я видеть, – обвиняющий перст уткнулся в Анкудинова, – этот человек. Он приходить ровно в час дня, – сделал паузу, с хитрым видом добавил: – Но не один. Вместе с девушка. За руку ее вести. И умолк. – Что за девушка? – потребовал Перепелкин. – Римма мне ее фотографию показывать. Красивая девушка. Волосы черные.