Когда стемнело, пришла пора большой игры. Костёр разгорелся ярко, чтобы хорошо различать карты. Атаман отправил дозорных по всему лесу, приказом разогнал остальных, оставив только «секунданта». Монпансье получил прозвище за леденцы, но адъютант ещё и разбирался в шулерских приёмах. Он сам проверил колоду, перетасовал и только тогда отдал атаману. Сидел в отдалении, пристально наблюдая за игрой, не слыша тихого разговора. Это было условие Жала – играть наедине. Колес тоже поставил несколько условий. – Играем нашей колодой, раз ты сам предложил, – заявил атаман. – Играешь в перчатках! И ещё просьба. Ты профи, верно? Слышал, есть пословица для сильных мастеров: «Я бы победил любого даже со связанными руками»? А можешь доказать это на практике? Монпансье, принеси из сторожки какую-нибудь верёвку! – Возьми мой пояс от плаща, – предложил Алекс-Жало. – Там пряжка удобная и далеко ходить не надо. Адъютант ловко связал ему запястья вместе, затянув пряжкой. В таком виде шулер и сдавал карты. – На что играем? – Колеса явно забавляла фора. – Золота у тебя нет, только часы. А бумажки я не люблю. – Сыграем на желание? – Эх, Жало! Будто я не знаю, что за маленькой ставкой всегда идёт больше, больше, больше… Что ж, на желание так на желание. Но ограничимся чем-нибудь совсем безобидным. В пределах чести и без шума… ночь всё-таки! Я не хочу проиграть тебе условие пойти в полицию и сдаться! – Не хочу обижать вас, атаман, но вы изрядный трус! – посмеялся гость. – Что ж, одобряю вашу осторожность. Лучше поиграем в вопросы. Выбирайте масть. – Бубна. – Естественно, «денежная». Тогда я примитивно возьму пики. Разделите колоду надвое. Выкладываем по одной карте. Как только выпадает бубна, вы задаёте мне любой вопрос. А пика – моя очередь. – Сними, – Колес подождал, пока партнёр сдвинет колоду, снял сам и разделил её надвое. – Твой первый ход. Ах, дьявольщина!.. Первой же картой Алоиз выбросил пикового туза. – Спасибо за условие, что нас никто не должен слышать, – хмуро пошутил атаман. – Ну, спрашивай. – Вижу у вас треугольную печать на сердце. И что это на ней?.. Козлиные рога? Спрашиваю: какой срок? – Двадцать лет, – атаман обречённо смотрел в костёр. – Так ты… оттуда? Я догадывался, честное слово! За мной? Почему? Ещё рано! – Слишком много вопросов. Ваш ход. Выпала крестовая десятка. За ней – пиковая. Жало спросил, ради чего атаман продал душу? – Меня убили. Вернее, рана была смертельной. Возможность отомстить, плюс лишние двадцать лет жизни с условием, что больше я не получу в боях ни царапины и даже не схвачу насморк, казались неплохим обменом. «Алекс» понимающе склонил голову. Следующим ходом выпала бубна. – Так ты… за мной? – взволнованно повторил атаман. – Нет, – улыбнулся противник. И небрежно выбросил пикового короля. – Сколько осталось времени? – Четыре года, – тихо ответил Колес. В его расширенных глазах снова плясало пламя. Бандит не видел собеседника. – О… ты был так молод? – шулер нижнего мира незаметно перешёл на ты. – Девятнадцать. – Хочешь, сыграем на отсрочку? – Нет. В счёт неё придётся поставить оставшиеся годы… а ты сразу угадал, что я расчётливый трус. – Это очень неплохая черта! По крайней мере, в моём мире… Ты прав, в обычных условиях пришлось бы дать залог, но меня интересуют твои ответы. За них можно выторговать по году за каждый. Колес открыл свою половину колоды и разбросал карты ладонью, убеждаясь, что там всего две бубны, зато множество пик. Помог противнику снять «наручники». Играть с ним всё равно бессмысленно. – Так что ты хочешь знать? Что ищешь? – Принцессу. – А-а-а… – с пониманием выдохнул атаман. – Так весь этот спектакль ради девчонки! Алоиз скромно двинул бровью, не уточняя, что Колес угадал правильно, но имеет в виду совсем не ту Елизавету, ради которой он старался. – Ты отдашь мне за неё годы? – Я постараюсь договориться об отсрочке, – уклончиво ответил Жало. – Сам понимаешь, это не мой контракт… Но помощь мне тебе зачтётся, это точно. Первый вопрос: кто платит? – Не знаю, – с сожалением ответил Колес. – Я дважды встречался с человеком из дворца и получал письма с курьером через почту в гостинице «Олива и корона». Подозреваю, это человек незнатный, но очень осведомлённый. Кто-то из слуг, шпион, повар, домоправитель… Даже думал на Сливса, но рост не спрячешь. Этот был низенький и круглый. – Сливс ни при чём, – подтвердил Жало. – Он закрутил другую интригу, идущую вразрез с первой. Скажи тогда, где Эльза? – В сарае на сгоревшей ферме. Весной пожар был… хозяева в город уехали денежки собирать, чтобы отстроиться. В сарае подпол каменный, удобный… – атамана трясло от волнения, он с трудом подбирал слова. – Весь пол наверняка засыпан толстым слоем пепла, вот мы девчонку и не видим, – пробормотал Алоиз. – Она одна там или под присмотром? – Одна. Я дважды в день посылаю ребят проверить окрестности и принести её высочеству еду. – Когда? – В два часа дня и поздно вечером. Вот, после ужина ушли… – С утра не беспокоишь? Молодец. Так что, отдашь мне юную заложницу? Колес потёр виски, принимая тяжёлое решение. – Придётся вернуть три тысячи задатка… и всё равно толстяк наведёт на наш след гвардию, даже не сомневаюсь! Нам нужно время, чтобы скрыться! – Принцесса нужна мне завтра до полудня. Часов десять форы вам хватит, – щедро предложил Жало. – Тогда прощай. И помни об отсрочке! – Колес встал, пожал чёрную перчатку гостя, скрепляя новый договор, и собрал своих людей для срочного бегства. Алоиз проследил путь двоих бандитов, запомнил расположение тайника на ферме, но сам туда не полетел, вернулся во дворец. Ночь во дворце Златогон ждал на крыше. Он наблюдал почти всю комбинацию напарника и не задавал лишних вопросов. Сам рассказал, как прошло «посольство». – Кто тебя лучше слышал, папаша или маменька? – уточнил старший черт. – Король. – Проверим короля на «сухой лист»? – Придётся, – Златогон устало провёл руками по лицу. – Я туда больше не явлюсь! Сообщник ободряюще хлопнул ангела по плечу: – Действуй! Я попробую вычислить главного похитителя. – Есть новые приметы? – этого Златогон не слышал. – Увы, подходят каждому четвёртому из слуг. Не страшно. Есть у меня одно соображение… Встречаемся здесь же. Алоиз боком рухнул с крыши, чтобы встать на ноги уже в полуподвальной кухне. Златогон бесшумно впорхнул в спальню короля и подключился к его сну. Его величество спал беспокойно, вертелся и видел во сне сгоревшие руины. А позже – каменный подвал, где плакала его родная дочь. Эльза написала письмо: «Папочка! Я здесь!» И указала точный адрес своего заточения. Вот только строчки не читались, хотя король ясно видел почерк дочери. Все её завитушки и кляксы слёз. Письмо Эльза послала с сизой голубкой. Та прилетела на открытое окно королевской спальни и бросила письмо на одеяло, под руку короля. Во сне Ясений видел самого себя спящим. Рядом лежало письмо от дочки. С бьющимся сердцем король подскочил в постели, провёл рукой по одеялу… Пальцы коснулись чего-то кроме батиста и атласа. Но это оказался не сложенный листок бумаги, а высохший лист с дерева. Когда король схватил его, «послание» рассыпалось пылью. Ясений встал у открытого окна и смотрел на холмы. Перед его мысленным взором ещё плыли картины сна: сгоревший большой дом и несколько строений среди полей… Ферма «Полюс»!