Катти прикусила губу. В суд, не в суд… но неужели сила – и впрямь единственное право? Оспорить которое невозможно?! Нет. Будь это так, демоны спокон веков творили бы что хотят. И жизнь человеческая была бы сущим адом, если бы не имелось никакой защиты от них – кроме, опять же, силы. Значит, защита существует. Но что это? Вера в Бога? Молитва?… – И как же нам в таком случае ее выручить? – услышала она озабоченный голос Пиви. – Что может сделать даже и сам Идали? Он ведь обратно к демону рванул, за ней, я правильно поняла? – Куда же еще… Я догадываюсь, что он может сделать, – ответил, помрачнев еще больше, Юргенс. – Вернуть все на круги своя. Подписать новый договор. – О, нет! – вырвалось у Катти. – У тебя есть другое предложение? С ответом она не нашлась. Пиви же, помолчав немного, скептически спросила: – А ты что предлагаешь – не маг, но мастер?… Тебя-то туда зачем несет? – А я знаю? – в сердцах воскликнул Юргенс. – Дурак, вот и несет!.. Ладно, хватит время терять, красавицы, пошел я за отмычками. Ждите! * * * Ведьма по имени Манон вмешиваться в дела живых отказалась наотрез. Хорошо, хоть искать ее долго не пришлось. Почти все время она проводила на одном из городских перекрестков, где аварии со смертельным исходом случались так часто, что живые объявили его геопатогенной зоной. Нет, дорожных происшествий она там не подстраивала. Манон (которую Элис упорно именовала Манькой, хотя ведьму это изрядно раздражало) всего лишь подкарауливала новоприбывших духов и всем до единого злорадно сообщала, что отныне они станут неприкаянными. Врала, конечно, – большинство, отбыв в этом мире положенные девять дней, уходили куда кому было предназначено. Но вот нравилось ей, понимаешь ли, пугать их, развлекалась она таким нехитрым способом… – Да пошли вы! – только и сказала она в ответ на просьбу разобраться с чарами, открывающими портал. – И вы, и чары ваши, и универсусы! Без толку попрепиравшись с ней какое-то время, Элис плюнула: – Да чтоб тебя саму, Манька, переехало! – и полетела прочь. – Черт с ней, с холерой этой! – сказала. – Обойдемся. – Как? – поспешая следом, спросил Дуду. – Нам ведь нужен маг… и не из последних, сама понимаешь! Элис вдруг остановилась. – Я другое понимаю. Что и тебе не мешало бы понять! Они зависли посреди большого двора, окруженного высокими блочными домами, называвшимися в этом мире «коробками». Двор был пуст – метель усиливалась, на глазах росли снежные шапки на крышах припаркованных автомобилей, ветер завывал в проводах, и редкие появлявшиеся тут люди торопливо забегали в подъезды. – Опять? – спросил Дуду. – И что на этот раз? Элис посмотрела на него с непонятным выражением в глазах. Не то с презрением, не то с жалостью. – Да все то же. – Я – дурак? – ехидно предположил Дуду. – Само собой. Но… черт, не хотела говорить… да надо, кажется. Может, хоть задумаешься? – Давай уже, – поторопил Дуду, – выскажись. А потом к шаману заглянем, вдруг он кого-то из живых магов посоветует?… Элис вздохнула. И сказала: – Другой способ. – Что? – не понял он. – Другой способ, – повторила она. – Он есть. И никакой магии не надо. Все просто. Дуду уставился на нее во все глаза. Что-то было в ее тоне такое, от чего ехидничать ему расхотелось. – Ну? – только и сказал он. – Вот смотри, – начала Элис, – на тебя наложили чары. Чтобы ты полюбил. Так? – Ну, – повторил он. – Ты вроде как и полюбил, но это была только видимость. То есть не видимость, а… не твои чувства. Искусственные, не изнутри твоего сердца идущие, а… облепившие его снаружи, как нарост какой. Он хмыкнул. – Допустим. – А теперь представь… – воодушевилась Элис, – подумай, что будет, если ты ее и в самом деле полюбишь? Девчонку свою? Он возмущенно затряс было головой, но она не дала ему заговорить. – Слушай меня, балда! Включи голову! Ты только представь себе – настоящее чувство, которое идет из сердца, изнутри… да оно попросту разнесет эти проклятые чары! Треснут и сами отвалятся! Ты полюби ее – и все, и делать ничего не придется! Понял? Она напряженно уставилась на него в ожидании ответа. А Дуду настолько опешил от такого предложения, что растерял все слова. Помолчав немного, все же отыскал парочку: – Полюбить? Ее?! – Ну да! Она же клевая на самом деле девчонка! И умная, и… – Чушь! Не бывает так – захотел и полюбил… – Бывает! – перебила Элис. – Я кино видела, когда маленькая была, как раз про это. Там парень с девушкой полюбили друг дружку, потому что захотели. Попробовали – и получилось!.. Только постараться, конечно, надо. Оно не сразу… – Бред! – рявкнул Дуду. После чего картинно захохотал. – Кино! Воодушевление Элис угасло. Она отвернулась от него. Устало посоветовала: – Подумал бы все-таки! И тут… Тишину двора взорвал отчаянный крик. * * * Маленького Лёсика разбудило что-то мокрое и холодное, скользнувшее по щеке. Сонно хлопая глазами, он всмотрелся в окружающий мир, сообразил, что лежит в коляске. Увидел белые хлопья, весело кружащиеся в воздухе и залетающие под ее поднятый верх. Разглядел серую бетонную перегородку напротив и понял, что мама опять вывезла его «гулять» на балкон. Такое случалось часто – они жили на седьмом этаже, и у мамы порою просто не хватало сил спускать коляску во двор, а потом затаскивать ее обратно. Да еще и погода, вечно скверная… на балкон хоть дождь не попадает, а свежего воздуха тут, наверху, побольше, чем во дворе, – говорила мама. Случалось также, что Лесику, проснувшись, приходилось довольно долго плакать, прежде чем мама услышит, прибежит и высвободит его из тесных колясочных объятий. Вернет домой, к своим ласковым рукам и игрушкам… Но сегодня он, едва начав хныкать и барахтаться, обнаружил, что она забыла застегнуть ремешок, не позволявший ему подняться. Обрадовался и занялся делом. Не без труда выпутавшись из плотно подоткнутого с обоих боков одеяла, Лесик сел в коляске. И засмотрелся на метель. Красиво… Хлопья мечутся туда-сюда. То прямой струей понесутся, как вода из душа, то замедлятся и начнут бабочками порхать, вверх и вниз… то водоворотом закружатся. Танцуют, наверное… Наверху, в небе, ничего интересного не видно, только серая пелена, из которой снег и сыплется, много снега, нет ему ни конца, ни края… А внизу?