— Не сбежит? Броди покачал головой. — Я приставил самых надежных людей и назначил не менее надежных сменщиков. Никто к нему не проберется. — А если маги? — я нахмурилась. Жених тоже. — Ты по-прежнему считаешь, что им управлял кто-то с правого берега? Но это бред! Кто мог приказать, даже подумать о том, чтобы убить принцессу? — У тебя есть маги, которым ты доверяешь? — продолжила я упрямо гнуть свою линию. — Я понимаю, что королю они подчинятся в любом случае, но хоть остальных чтобы завернули? И еду проверяли, а то мало ли, отравят еще, как ненужного свидетеля. — Ты меня пугаешь, — Броди отвлёкся наконец от моей шеи и оценил серьезное выражение лица. — Хорошо, если ты так настаиваешь, я дерну пару однокурсников. Бунтари еще те, их никаким авторитетом не задавишь. Если только клятвой. — Прямо сейчас! — строго приказала я. Жених прижмурился на секунду, мысленно поминая мое шило в заднице и богатую фантазию разными неджентльменскими словами. Потом с явной неохотой сгрузил меня обратно на диван, задержавшись ладонью на бёдрах куда дольше положенного, хотя ему их даже видеть не положено вообще-то! О чем я думаю?.. Думала я явно не о том, потому что, видя, как он натягивает сапоги обратно, вместо того, чтобы отправиться домой, как давно бы уже поступила на моем месте приличная леди, я потянулась и потёрла уставшее от пластики — дважды за день туда-сюда — лицо ладонями. — Возвращайся побыстрее, — пробормотала я, поднимаясь с дивана и направляясь в совершенно противоположную от двери сторону. В спальню. Ну, на второй этаж. — Ага, — нечленораздельно выдавил согласие Броди и чересчур резко захлопнул за собой дверь. Поспешно сбежал, я бы сказала. Не одну меня, похоже, удивляла скорость нашего сближения. С другой стороны, после такого стресса самое нормальное и полезное, чтобы почувствовать себя живой — это заняться сексом. С этой мыслью я стянула платье, бронекорсет и не торопясь приняла душ. Кажется, впервые в этом мире мне не нужно было куда-то бежать, что-то срочно изучать, читать или вникать. Я натянула обратно тонкое нижнее платье — вполне сойдёт за ночнушку — и бездумно уставилась в окно. До заката еще далеко — солнце ярко светило прямо в стёкла, заставляя щуриться и смаргивать навернувшиеся слезы. Ну что же, подруга. Я нашла твоего убийцу. И даже начала мстить, если пару игл в стратегических местах можно так назвать. Только праздновать рано. Пока что я больше ничего не могу сделать — разве что похитить его самой и пытать в казематах? Меня передернуло. Нет, несмотря на все пережитое, я пока еще не дошла до той степени черствости, чтобы со спокойной душой втыкать человеку иголки под ногти. Разве что в качестве самообороны. Тем более, моя магия на Ричарда не действует. Интересно, почему? Кажется, я все же снова задремала, вымотавшись морально, потому что когда в следующий раз услышала скрежет ключа в замке и подскочила на кровати, за окном уже расцветал закат. Бродерик поднимался по скрипучим ступенькам медленно, будто не веря до конца в реальность происходящего. Да, я сейчас рвала все шаблоны юных дев, но я же принцесса из борделя. В каких только видах меня не видел и он сам, и другие приходившие за шоу клиенты. Так что вполне целомудренная хлопковая ткань, чуть сползшая с одного плеча, на фоне остального — весьма умеренно-эротично. Конечно, антураж и сам факт, что я сижу полуодетая, поздно вечером, в его постели, — скандал скандальный. Но мне было глубоко плевать. Раз не прогнал до сих пор, то и не прогонит. Салливан слишком благороден, чтобы бросить девушку после того, как ею воспользуется. Да вообще он для местного общества слишком благороден. Я уж думала, такие давно перевелись, но нет, попадаются еще раритеты. Форменный китель он снял еще у дверей, как и сапоги, а сейчас не торопясь, пуговицу за пуговицей, расстегивал рубашку. Я подползла к краю кровати, встречая его на полпути, и замерла, уставившись на обнажившуюся кожу. — Всеединый, что с тобой сделали? — я дрожащими пальцами потянулась к изуродованной, искореженной грудной клетке и отдернула, не решаясь прикоснуться. Вдруг ему больно? Броди скривился, будто я его ножом ткнула, и поспешно запахнул рубашку обратно. — Извини. Я понимаю, это зрелище не для нежной женской психики. Мы, кажется, торопим события. Лучше будет в темноте… и после свадьбы. — Ты идиот?! При чем здесь моя психика? Какой коновал тебя штопал? Руки бы ему оторвать! Очень больно? — я вскочила с кровати и потянула за пояс, разворачивая к свету, чтобы лучше видеть бугристые шрамы. — Н-нет, уже нет, — Бродерик настолько ошалел от моего напора, что даже заикаться начал. — Ноет иногда на дождь, и ощущение, будто резерв вот-вот начнёт наполняться. Целители говорят, это фантомное чувство, скоро пройдёт. Через пару лет. — Ну-ка, открывай обратно, — приказала я, с силой толкая его в каменный живот. Не ожидавший нападения Броди повалился бревном на постель, и я тут же устроилась на его бёдрах, чтобы не сбежал. Его пальцы судорожно стискивали рубашку, пришлось отжимать по одному. — Да не строй ты из себя девственницу, я как врач посмотрю. Понятное дело, я победила. Распахнула тонкую ткань и с новым, научным, интересом уставилась на мужскую грудь. Пробежала пальцами по толстым линиям шрамов — вот халтурщики, даже кожу загладить поленились, я уж не говорю о том, что внутри. Рука сама потянулась за рулоном с инструментами. Я с ним теперь не расставалась практически никогда. Могла бы — и в душ с собой брала. Мало ли что. Так что сейчас он лежал на прикроватном столике, готовясь удобно лечь в руку по первому требованию. — Лежи, не двигайся. Больно не будет, — я встряхнула кожаный футляр, раскатывая его, как обои, по кровати. Синий — обезболивание. Игла вошла в тело как в масло, Броди даже пискнуть не успел. — Что ты делаешь? — попытался он встрепенуться, но не смог. Я выбрала довольно крупную иглу, так что заморозило его часа на полтора, не меньше. Руки-ноги будут действовать, хоть и слабо, а чувствительность грудины и брюшной полости нейтрализована напрочь. После того, как мое снотворное не подействовало на Ричарда, я уже было засомневалась в качестве заклинаний. Но ничего, на других оно по-прежнему прекрасно действовало. Броди вяло шевелил пальцами, но больше никак сопротивляться не мог. Теперь диагностика. Тут я должна уже сама действовать: мне нужно чувствовать отклик руками. Импульс послала небольшой — только грудную клетку просканировать. Раз и у меня, и у него там ощущается резерв, значит, проблему искать будем в этом районе. Импульс с трудом продирался через криво сросшиеся рёбра, смятые, деформированные легкие и смещённые мышцы. Как он с таким набором бегает за преступниками, выше моего понимания. На один сканер ушёл почти весь резерв — до такой степени все было запущено. Придётся подпитываться. Зелёная иголка — в собственное бедро. В принципе, все равно куда. Главное, чувствительность чтоб поменьше в этом месте, поэтому в руки я колоть резерв избегала. В зелёных хранился запас магии. Экстренное восполнение сил. Необязательно глубоко втыкать, можно было даже просто сжать в ладони металлический стержень, но мне нужно было прийти в себя, унять ярость, проснувшуюся от очередного свидетельства некомпетентности местных целителей. Огонёк в груди, только что едва тлевший, затрепыхался и запылал с новой силой. Ну, собственно, буквально — с новой силой, влитой в меня тонким металлическим остриём. Рёбра я пока трогать не стала. Там надо длину наращивать, форму шлифовать, дело не на один час и даже не на один день. А вот легкие подлечить-поправить надо срочно. Не дело молодому организму таким огрызком дышать. Там у него вся нижняя половина долей отмирает постепенно. Лечебная волна прокатилась, выгибая его тело в судороге. Обезболивание обезболиванием, а когда у тебя внутри что-то шевелится и перекатывается, приятного мало. Еще одна зелёная игла воткнулась рядом с первой. Подумав, я вытащила обе и положила к использованным, а то так скоро в ежика превращусь. Дома продезинфицирую и отправлю в игольницу. Следующий раз, когда мне некого будет лечить, а резерв заполнится, солью потихоньку запас в острие. Теперь, с заново наполненным резервом, самое главное — нервные узлы солнечного сплетения. От них практически ничего не осталось, очевидно, при взрыве вырвало из тела приличный кусок. Меня снова пробрала дрожь при мысли, что милого благородного Броди могло в тот момент просто не стать. Хоть местные целители те еще коновалы, сейчас я их истово благодарила за то, что дали мне шанс узнать этого человека. После всех предательств и интриг мой жених оказался натуральным сокровищем. Если когда-нибудь еще встречу приемного отца, поклонюсь ему в пол. Золотой мужик, пусть у него все будет шоколадно. Я отыскивала в месиве его груди обрывки нервных волокон, подтаскивала их один к другому, соединяла, проверяла и снова подтаскивала. Иголки забывала выдергивать, просто автоматически втыкала следующую рядом. Бедро напоминало подушечку для булавок вдохновленного кутюрье. Каким образом вообще функционировали его внутренние органы и близлежащие мышцы, было выше моего понимания. Магия, не иначе. Наконец, я расправила последнюю хрупкую ниточку и оценивающе просканировала работу напоследок. Вроде похоже на учебник. Из старой, уже полузабытой жизни. Обезболивающее потихоньку выветривалось из организма, я лениво собирала иголки из ноги, положив голову на исцелённую грудь Бродерика. Надеюсь, получилось. Первое, что я ощутила, очнувшись, — глухой равномерный ритм под щекой. Крепкие, совершенно не аристократично мозолистые пальцы перебирали мои волосы в завораживающей ласке. Ласковый ветерок причудливо пробежал по моей руке снизу вверх, вздыбливая мелкие волоски на коже. Задребезжала на столе чашка и сразу замерла. Броди уставился на чашку, потом перевёл остолбеневший взгляд на меня. — Уже три года я не мог шевельнуть даже волоса, а сейчас приказал чашке опрокинуться — и она дрогнула! Я чувствую, как резерв заполняется… — он осекся, на глаза навернулись слезы, которые Броди мужественно попытался сморгнуть. Бедняга не мог поверить, и я его понимала: три года считать себя выгоревшей пустышкой — ему проще было сейчас списать все на фантомный резерв, чем признать, что лечили его болваны и неучи, а магия в самом деле вернулась. Пусть побьет пару чашек, успокоится. — Прежнего резерва не обещаю. Вообще не обещаю, что ты сможешь делать что-то более впечатляющее, чем ронять посуду. Но главное не размер! — я, не удержавшись, чмокнула предоставленную для обозрения грудь куда-то в район ключицы. Вот залечу шрамы, откормлю — вообще красавчик будет. Хитрым приемом, извернувшись, Бродерик подмял меня под себя. Я только и успела, что иголку первую попавшуюся из футляра прихватить. Силён, зараза. Быстро с обезболивающим справился. — И что теперь? — почему-то шепотом спросила я. Острие иглы, опасно поблескивая, покачивалось у наших сближающихся лиц. Броди скосил глаза на опасность. — Красный цвет что означает в твоей коллекции? — уточнил он. М-да, не самая удачная иголка попалась. — Надрез, — созналась я. Эдакий тонкий скальпель получался, практически лазер. Если долго держать в одном месте — буравил крохотный тоннель, если провести по коже — разрезал плоть на пару сантиметров в глубину. Жених сглотнул, но меня не выпустил. — Имей в виду: предупреждаю как честный лорд, но только один раз. Раньше, когда я не знал, кто такая на самом деле, и думал, что ты дочь барона Суона, я собирался ждать пять лет и тихо расторгнуть помолвку… — А сейчас? — голос мой охрип и звучал совершенно не прилично. Да вообще в нашей позе не было ничего приличного, даже для моего родного мира — полное непотребство. Он, в распахнутой рубашке, и я, в тонком нижнем платье, задравшемся по самое некуда. Жесткая ткань его брюк впечатывалась в нежную кожу моих бёдер, а дыхание с запахом сандала и мяты щекотало губы. — А теперь я буду тебя добиваться всеми возможными методами. Не в моих правилах упускать настолько бесценную женщину, которая сама приплыла в руки. На секунду я прикинула, а не порезать ли и вправду наглецу физиономию. Бродерик правильно оценил выражение моего лица и сообразил, что ляпнул что-то не то. — Не потому, что ты с редким даром, или наследница, или еще что-то. Я собирался за тобой ухаживать, пока длилась бы эта фиктивная помолвка. Что-то я запуталась. — За тобой, что в маске, — пояснил он, видя мое недоумение. — Не такой уж я и завидный жених, чтобы рассчитывать всерьёз на помолвку с аристократкой. А упустить восхитительную девушку, которая, не моргнув глазом, обследует трупы и лучше любого полицейского расследует преступления — это же я идиотом буду. Он идиот и есть, подумала я, выпуская из ослабевших пальцев шпильку. Та звякнула, укатившись куда-то под кровать. Уроки красноречия и куртуазности юный лорд Бродерик наверняка прогуливал, иначе бы не объяснялся настолько коряво с понравившейся девушкой. Губы его были чуть шершавыми, заботливыми и нежными до слез. Увлёкшись поцелуями, я не замечала ни накатившего голода от истраченного резерва, ни чуть неловких движений, когда мы задевали его растревоженные шрамы. Не знаю, поверил ли Броди в реальность моей девственности или счёл это очередной целительской операцией с целью сделать ему приятно. Лично я про нее напрочь забыла — очнулась только от резкой боли, тут же направила туда целительский поток, и с новой жаждой отдалась его умелым рукам. Судя по тому, что бережное отношение ко мне, как к хрупкому цветку, чудом оказавшемуся в его ладонях, не изменилось ни разу за всю ночь, на наличие или отсутствие у меня той самой заветной плевы ему было глубоко плевать. После всего нами совместно пережитого это такая мелочь. Засыпала я с довольной, удовлетворённой улыбкой состоявшейся и полностью счастливой женщины.