– Он лжет вам, – сказала она, обращаясь к сектантам, а не к Пророку. Может, если они поймут, что этот человек что-то – кого-то – скрывает от них, у нее будет полшанса на побег. – Я была в каземате не одна. Я просто помешала украсть этих аннигилов, а крал их кто-то другой. Кто-то следил за мной полдня, невидимый для всех – даже для охраны в шлемах-кубах. Кто-то пытался украсть этих аннигилов, а я его остановила. Так что дело не в том, что я не поддалась внушению вашей магии. Скажи им, кто это был, – настаивала она. – Скажи им, что он стоит прямо там, – она энергично кивнула на угол. Все остальные повернулись, некоторые смутились, некоторые испугались, и было интересно наблюдать за языком их тел. – Ну хватит! – рявкнул Пророк. – Несет какую-то ерунду. Это нам не поможет. Ведите другую. Я сломаю ее волю, а потом посмотрим, поддастся ли она стержням. Идите. Оставьте нас. Завершите свои приготовления. Четверо сектантов в масках молча удалились. Она услышала глухой скрип деревянной лестницы. Дверь открылась, и в погреб проникло больше света, который снова погас, когда дверь захлопнулась. Но туман остался. – Кто же это? Кто ты? – снова потребовала она ответа, когда остальные ушли. – Это не твое дело, – ответил Пророк, двигаясь между ней и туманом. – Почему же другие не видят его? – А почему видишь ты? – резко спросил он. На это у нее не было ответа, поэтому она промолчала. Они уставились друг на друга, и воздух стал густым, плотным, душным. Они хотели выведать тайны друга друга. Внезапно он слегка наклонился, повернув голову, схватился рукой за живот – но лишь на мгновение. Он быстро восстановился, но Крона сочла это странным. Он с чем-то боролся, стараясь сохранить храбрость и хладнокровие. Эхо. Еще через минуту дверь наверху снова открылась, озарив их теплым светом. И это точно был свет лампы, а не солнца. Как долго они просидели тут без сознания? Было темно, но непонятно – то ли поздняя ночь, то ли раннее утро. В свете возник силуэт – тень на дальней стене погреба на полминуты, а потом дверь снова закрылась. Фигура в накидке… с широким шлемом. Регулятор. Ее сердце подпрыгнуло. И упало. Пророк не выглядел ни шокированным, ни удивленным. Все надежды Кроны – ее самообладание, ее упрямая решимость – все улетучилось. Но, когда она услышала глухой топот ботинок регулятора по ступеням, она совсем отчаялась. Она знала эти шаги, слышала их почти каждое утро на ступенях своего дома. Пряжки шлема издали знакомый скрежет, когда регулятор снял его с головы, обнажив лицо, но Крона не хотела смотреть. Да ей и не надо было. Она знала, кто это. Де-Лия. Когда она наконец вошла в помещение, ее взгляд скользнул по Кроне, но она явно не узнала свою сестру. Де-Лия двигался как в трансе. Как будто она бродила во сне. – Отпусти ее, – потребовала Крона, подчеркивая каждое слово, каждый слог. Ей хотелось, чтобы она оказалась неправа и что с Де-Лией на самом деле все в порядке. Но, к сожалению, это было не так. На самом деле с ней все было ужасно – плохо, неправильно. Пророк просто усмехнулся. – Сейчас вы этого пока не видите, но увидите. Твою сестру выбрали для замечательной задачи. Я бы, конечно, предпочел вас обоих, но увы. Вскоре, когда будут собраны доказательства, мы с ней обнародуем открытие – оповестим всю Долину. Ее авторитет, ее очевидная готовность разоблачить государство будут иметь такое влияние и силу, о которой Луи Шарбон и его… соратники, – последнее слово сорвалось с его губ, словно грязный плевок, – не могли и мечтать. Все трое были неудачниками и преступниками. Но капитан Хирват – это глашатай истины и справедливости. Женщина, которую стоит слушать. За которой пойдут люди. Крона попыталась быстро понять, что за чушь он несет, распутать его слова, разобраться с причиной их действий – той, которая, как она помнила, была связана с мотивами Шарбона. Он убивал для богов, но в конечном итоге проклял их. Но соратники… Шарбон утверждал, что убивал в одиночку. Может, Пророк имел в виду создателя маски Шарбона? Матисса? Но кто же третий? Туман переместился в сторону Де-Лии, держа призрачные руки у ее головы. – Почему бы вам не записать что-нибудь в дневнике, капитан Хирват? – предложил Пророк, кланяясь в пояс и взмахнув рукой в сторону блокнота на столе с магическими предметами, пародируя милосердие. Де-Лия двигалась со своей обычной силой и мощью, и от этого на душе у Кроны стало совсем тяжело. В ней не было ни борьбы, ни воли. Этот человек и его невидимый подельник вломились в ее разум, а она даже не подозревает об этом. Вместо того чтобы сразу взять блокнот, она взяла ручку с кровью, расхаживая по комнате, будто находилась тут одна. Без лишних слов она ткнула кончиком пера в большой палец, окунула его раз, другой в воображаемую чернильницу, поднесла ручку к блокноту и, открыв его посередине, начала писать. Ее шрамы… Они появились не от швейной иглы, как она сказала. И не от сабли, как предполагала Крона. Эти маленькие порезы были сделаны гораздо более опасным инструментом. Все это время туман стоял рядом с ней, пульсируя, колыхаясь, переливаясь… воздействуя. – Все дело в секретах, – сказал Пророк. – В секретах и тайнах. И в сочетании магических предметов, если знаешь, какие из них лучше всего стимулируют свойства друг друга. Само по себе перо с кровью может поведать мне настоящее имя. А вот перо с кровью в сочетании с магическим дневником и смесью соли и железа, приправленные несколькими другими видами магии, здесь и там, одно-единственное слово, извлеченное из глубин чьего-то разума, и месяцы, и месяцы визитов моего невидимого друга… Ну, в общем, это сложное дело. Я бы не советовал делать собственную марионетку. Гораздо легче просто найти кого-нибудь, кто хочет. Эта магия, знаешь ли, весьма утомительна. Нет, Крона ничего такого не знала. Она должна вытащить их отсюда – всех троих. Подальше от этого безумца, подальше от тумана и этих извращенных устройств. Ей и раньше приходилось попадать в трудные ситуации, но в такой, когда она не могла использовать свои полномочия, она оказалась в первый раз. Наоборот, тот факт, что она была регулятором, казалось, только в сто крат ухудшил ее положение. Этот человек знал, как они действуют. Он использовал саму правоохранительную систему против них. Что это значило? Что он сам был правоохранителем? Может быть, страж Дозора? Вполне возможно. Но он знал о магии гораздо больше, чем обычный среднестатистический констебуляр. А, может, он из регуляторов? Навряд ли, иначе она бы узнала его голос. Значит, маг-чародей? Ей часто приходилось иметь дело с магами, которые приходили получать лицензии или за разрешением для магических предметов. Они встречалась с ними чаще, чем с ворами. Но даже если он был магом, что она могла ему противопоставить? Ничего. Внезапно на нее снизошло вдохновение. Он же боролся несколько мгновений назад – и так же боролся, когда столкнулся с ней на улице. Крона прекрасно знала, как выглядит борьба с эхом. А Шарбон – самый знаменитый убийца Лутадора – несомненно имел сильное эхо. Его оценку так и не произвели, но она, черт возьми, ни за что не поверит, что его отпечаток трансформировался и стал паинькой. Чем дольше Пророк носит маску Шарбона, тем труднее ему сохранять контроль над ней. Интересно, сколько времени он уже провел в маске? Может, ей удастся выманить Шарбона на передний план. Спровоцировать вспышку эха нетрудно – в академии их учили выманивать эхо. Если она спровоцирует внутреннюю борьбу, это отвлечет его внимание. Ей не надо было, чтобы в маске воцарилось эхо. Ей просто нужно пробудить эхо, чтобы оно его донимало – дергало, толкало, тянуло. Чтобы он потерял самообладание, хладнокровие, контроль над телом. Но если эхо было таким сильным, как она подозревала, то после пробуждения оно быстро могло взять верх. Не станет ли им всем хуже, если верх возьмет эхо? Шарбон был безжалостным убийцей. Безнравственным. Злым на весь мир и на богов. И он мог оказаться намного хуже, чем Пророк. Но она больше ничего не могла придумать. – Шарбон, – сказала она, обращаясь непосредственно к эху. – Почему ты сдался? Почему ушел, так и не завершив своей миссии. Последнее слово она выплюнула так, будто это была грязь. Голова Пророка дернулась в сторону, и ему пришлось снова тянуть ее на место. Да! – Говори, – продолжила она. – Что бы ты, убийца, хотел сказать? – Прекрати, – зарычал Пророк. – Шарбон, мясник. Выходи! – Заткни ей рот, – приказал Пророк Де-Лии, закрывая уши руками. Из его груди раздался глубокий рокот, и он отлетел от стола, с глухим стуком врезавшись во влажную стену. Любопытно, что туман устоял. Де-Лия двигалась медленно. Отложила ручку вместе с книгой, потом направилась к Кроне, все еще в состоянии транса, в полном безразличии ко всему. – Шарбон, оно хоть того стоило? – продолжила Крона. Под столом она пнула Тибо по голени, пытаясь разбудить его. Он застонал. – Ты нашел в цветах то, что хотел? Ты, наверное, волновался, когда вскрывал их? Тебя это возбуждало? Шар…! Де-Лия с силой воткнула кляп в рот Кроне. – Я же просил тебя вести себя хорошо, – прорычал Пророк. Дышал он прерывисто, одной рукой царапая стену, оставляя темные пятна грязи на белоснежной перчатке. – Я говорил тебе, что произойдет, если ты будешь вести себя плохо. Что за это расплатишься или ты, или твой друг. Я предупреждал. Он прижал грязную руку к передней части маски Шарбона и прижал ее к лицу. – Развяжи парня… Теодора, – твердо произнес он. – Похлопай его по щекам, чтобы пришел в чувство. Де-Лия двинулась, чтобы выполнить приказ Пророка. Сначала развязала Тибо, потом вынула кляп и, наконец, похлопала по щекам тыльной стороной ладони. Тибо вдохнул, застонал – поднял голову, моргая мутными глазами. Туман в углу переместился, выступил вперед. Пророк повернулся к нему, как будто тот умел говорить. – Ей необходима полная демонстрация! – выкрикнул Пророк. – Пусть увидит, что я могу заставить ее сестру сделать с ее другом. Мне нужно сломить ее. Его волнение превратилось в кипящий гнев.