Но вдруг в темноте ночи раздался странный звук – будто кто-то бежал. Неужели его заметили? Может нагрянуть Ночной дозор. Он должен был действовать быстро. Он оставит обвинение Абсолону, но в сокращенной версии. Нельзя, чтобы его поймали. Он не мог подвести божество Непознанного, иначе им придется начинать все сначала с новым слугой, который будет не настолько искусен, как он. И он поспешно написал: «Смерть – это ИСКУССТВО». Глава 23 Мелани Два года назад Когда Мелани снова увидела гостиницу, она почувствовала, как все напряжение улетучивается из нее. Совершенно неожиданно гостиница стала ей убежищем. Она никогда не думала, что будет чувствовать себя безопасно или комфортно где-нибудь в городе, и все же один взгляд на заведение Себастьяна мгновенно принес ей облегчение, как прохладная ткань, прижатая к ноющему виску. Они сделали это – избавились от посмертной маски Белладино. И за ней никто не следил. Никто из Дозора не остановил ее, не кричал ей вслед. Если и Себастьяну повезло, то их испытания маской закончились. Она натянула шляпку еще ниже. Теперь надо решить, что делать с отметиной. Кивнув швейцару, она проскользнула через застекленные входные двери гостиницы и позволила себе заглянуть в холл, как будто пришла в первый раз. Деревянные бра со стеклами, украшенными эмалью бирюзового цвета, создавали впечатление, что потолок выложен крошечными выпуклыми стеклышками. Кругом царила атмосфера тепла и богатства – такую можно создать, когда в холодный день наливаешь себе чашку теплого шоколада и выпиваешь ее под теплым пуховым одеялом. Вся обстановка была элегантной, без вычурности. В отличие от других гостиниц, которые обслуживали тех, у кого было несколько лишних ампул со временем, в этой предпочитали комфорт, а не претенциозность. Таким был ее владелец. Мелани вернулась к себе в комнату. Дон-Лин сидела в постели и читала тонкую книжку, которую ей дал Себастьян – «Чудовища Закрайя». – А ты знала, что, по оценкам, на каждого жителя Долины приходится как минимум один варг? – Это много, – небрежно ответила Мелани. – А как ты себя чувствуешь? – Можно сказать, хорошо. Хорошо для меня, – ответила мать. – Но я не хочу говорить о том, как я себя чувствую. Мне хочется поговорить вот об этом, – она постучала пальцем по обложке. – О баранах Марракева, песчанках – птицах, живущих в песках Ксиопара, и муренах-людоедах, обитающих в Великих водопадах. Можно? Просто… поговорить о чем-нибудь другом? – Конечно, – быстро ответила Мелани, присев боком на кровать. – И что пишут о муренах Великих водопадов в книге о чудовищах Закрайя? Дон-Лин рассмеялась. – Нет. Не в этом дело. – Тогда расскажи мне о существах, обитающих в Марракеве, – попросила Мелани. – Правильно пишут о них в книге? – В общем и целом, да, – ответила Дон-Лин, задумчиво кивнув. – Но, если бы через барьер проходило столько варгов, то, думаю, я бы знала многих людей, которых они могли бы съесть. Моя деревня находилась прямо у подножия горы. Если варг прорывался сквозь барьер, он мгновенно оказывался среди нас. Они немного поболтали и о разных огромных чудовищах, пока не раздался стук в дверь. Мелани почти забыла, где она и зачем она здесь. Как хорошо было просто поболтать о разном – с мамой. Ей стало намного лучше после укола. – Наверное, это Себастьян, – сказала Мелани. – Себастьян? А, ты говоришь про мсье Лейвуда? – и на ее бледных губах расцвела понимающая улыбка. – Так он теперь просто Себастьян? – Мама, пожалуйста. – Да ладно уж, не мáмай. Он такой хороший. И красивый, – она махнула рукой. – И состоятельный. Неужели вы уже так сблизились, что ты называешь его просто по имени … Мелани драматично вздохнула. Она решила рассказать Дон-Лин обо всем, что произошло, но, разумеется, только после того, как они благополучно покинут город. И если мама будет поддразнивать ее, то придется терпеть. – Здравствуйте, – сказал Себастьян из холла. Мелани вскочила на ноги. – Иду, – ответила она, распахнув дверь с улыбкой на лице. Но он в ответ не улыбнулся. – Мне надо показать тебе кое-что, – сказал он, едва переводя дыхание. Он так тяжело дышал, будто бежал. Сердце у Мелани упало, и внутри все застыло. – Что случилось? Он качнул головой и взглядом указал в сторону ее матери. Дон-Лин притворилась, что вернулась к чтению. – Мама… – Иди, иди, – ответила женщина, слегка махнув рукой. Себастьян сразу, без предисловий, повел ее в свою комнату. Как только она перешагнула порог, она увидела ее. На безупречно застеленной кровати сидело чудище, вырезанное из псевдо-бересты, перекошенный рот, отверстия для глаз закрыты серебряной решеткой. Она видела эту маску в магазине. Блэкхаус. – Что ты сделал? – сердито спросила она. Две маски уже испортили им жизнь, угрожая разорвать на части – покончить с ними. Зачем же Себастьян рисковал тем, что у них было сейчас, ради еще одного магического предмета? – Поэтому и сработала сигнализация? Он быстро закрыл дверь, прижавшись к ней спиной, будто этим жестом он мог припереть к стенке и сам мир, и последствия всего произошедшего. – Возможно. Не знаю. Прости. Когда я ее увидел… меня как будто кто-то подтолкнул под руку… Казалось, он пытается упорядочить свои мысли, найти подходящие оправдания. – Нам нельзя было там ничего брать. Все должно было закончиться … – Ничего еще не закончилось, – быстро ответил он. – Ты сама теперь находишься под чарами магии. На тебе стоит метка магии. То, что ты говорила сегодня утром о магии, о том, как овладеть ею, я… мне показалось, что я должен что-то сделать. И когда я увидел эту маску… – Как? Как она может мне помочь? – Блэкхаус был известен своей замечательной памятью. В пятьдесят он помнил, что ел на завтрак третьего числа того месяца, когда ему исполнилось четыре года. Все, что с ним когда-либо происходило, сохранялось в его голове. Он не забывал ничего. И в этой маске хранится его способность все запоминать. Она старалась держать себя в руках. Не злиться. Очень старалась ровно дышать через нос. Не сжимать руки в кулаки. – Не понимаю, – наконец выдавила она. – У меня есть такие воспоминания, о которых я всегда думаю. Мне кажется, я не уверен, что все помню правильно. – Ты что-то забыл? – Нет, не забыл, но мне кажется, что это… неправда. Я давно пришел к выводу, что я их придумал. Я подумал, что вспомнить их невозможно, и придумал. Но потом… Он опустил голову на грудь. Было видно, что это признание – каким бы оно ни было – смущает его. – Когда… когда я… Слова падали с его губ как камни – жесткие по смыслу, тяжелые. Плечи опустились, голос сбился, и он не хотел смотреть ей в глаза. – Когда я был мальчишкой… Я помню, Мелани, что я умел творить магию. Сердце у нее опять сильно застучало. Она глубоко вдохнула. Выдохнула. Успокоила сердце. Проглотила отрицание. – Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что помнишь, как творил магию? – осторожно спросила она. – Ты использовал магические предметы? Создавал их или… что? – Нет, ты не понимаешь. Чародеи – они как фармацевты, целители – все делают по рецептам. Они знают, как сочетаются магические материалы. Они создают магические предметы, но сами творить магию не умеют. Магия – это не то, что можно сотворить. Но мне кажется, что я… я творил… умел. Вновь обретенные расслабление и безопасность, связанные с гостиницей и спальней Себастьяна, полностью улетучились. Мелани почувствовала, как на нее снова наваливаются холод и отстраненность. – То, что ты говоришь… не имеет никакого смысла.