Крона не была уверена, доберется ли сегодня ночью до дома Де-Лия. На следующее утро – второй день после кражи, если считать вечер приема за нулевой день, – Крона отправилась в участок одна и не видела сестру. Она сразу направилась к камерам предварительного заключения, чтобы проверить, не пришел ли ее пленник в себя. Крона шла по участку и потирала раны, сначала рассеянно царапая предплечье, потом бок. Они зудели, но больше от воспоминаний, чем от физической боли. Она была готова лицом к лицу встретиться с напавшим на нее преступником и вытрясти из него все, что можно, и про камень отчаяния, и про Маску хаоса. Подойдя к посту охраны перед воротами тюремного блока, Крона обнаружила, что там никого нет. Здесь круглосуточно должны были находиться два регулятора. Внизу под землей в камерах было темно: их освещали только маленькие газовые фонари снаружи, чтобы ими не могли воспользоваться искусные руки мастеров художественного побега. Кроне мало что было видно с той точки, где она стояла. Она подергала ворота, но они были закрыты. – Эй, кто-нибудь? – крикнула она. Ее голос эхом разнесся по каменному коридору. В нескольких камерах за стеной послышались звуки – пленники, приговоренные к заключению и пока еще только обвиняемые, зашевелились, как старые усталые охотничьи собаки, услышав тявканье лисицы. Прошло некоторое время, и потом из блока раздался голос, который она узнала. Это был один из охранников. – Приведите целителя! Нужна помощь! – его голос донесся из последней камеры в блоке, и мгновением позже он бежал к ней. Ее ноги среагировали раньше, чем разум. Крона бросилась вверх по лестнице и направилась в хирургию. Когда Крона поднялась, мимо как раз проходил Трей, и она грубо ухватила его за рукав. – У нас проблемы. Регулятор, бежавший за ней, уткнулся ей в спину. – Он… он без сознания. – Кто? – резко спросил Трей, но Крона уже направлялась в медицинское крыло. Когда она добралась до операционных блоков, ближайшая дверь открылась, и из нее вышел целитель, который консультировал ее о состоянии татуированного мужчины. – Мастер Гуэрра, скорее. Он повиновался. Когда они вместе подошли к тюремному блоку, в животе Кроны уже стыл холодный страх. Она знала еще до того, как Трей открыл ворота, что случилось. Она знала это, когда они пронеслись мимо других заключенных – чьи насмешки и крики болезненно подчеркивали серьезность ситуации, – и она знала, когда они остановились перед последней камерой, решетка которой широко распахнулась. Внутри рядом с лежащим на спине татуированным мужчиной стояли на коленях двое охранников. Один держал его за голову, а другой слегка похлопывал по щекам, пытаясь влить в него воды, лишь бы привести его в чувство. – Назад… всем отойти назад, – потребовал мастер Гуэрра. – Давно это случилось? Когда ты его нашел? – Он закричал – скорее взвыл – несколько минут назад, – ответил первый страж. – Я пришел и увидел, что он в конвульсиях. А потом замер и лежит, не двигаясь. «Как он мог кричать?» – подумала Крона. Она перерезала ему горло. Либо страж лгал, либо этот звук издал кто-то другой. Мастер Гуэрра приложил ухо ко рту татуированного мужчины. – Не дышит, – сказал он. – Быстро помогите мне отнести его в операционную. У нас не так много времени, чтобы его спасти. Покряхтев, двое стражей подняли крупного мужчину с пола. Крона заметила что-то странное, когда они пронесли его мимо. А еще – ярко-красный рубец над повязкой вокруг горла. В центре было пятно крови – точечка, как от булавочного укола – и серебристое пятнышко – ртуть. Она видела такой след от иглы совсем недавно: на мадам Айендар. Но этот укол казался центральной точкой, от которого разбегались пурпурные вены. И с каждым мгновением они становилось темнее и толще. – Я думаю, ему что-то вкололи, – сказала она. – Что натолкнуло тебя на эту мысль? – спросил Трей. – Мадам Айендар. Скорее, нам нужно заблокировать участок. Обеспечь, чтобы никто, кого мы не знаем, не входил и не выходил. Они обыскали все – от оружейной до кабинетов целителей, кабинетов для допросов и хранилища улик. Они потратили кучу времени, но так никого и не обнаружили. Как? Как такое могло произойти? Неужели к ним кого-то внедрили? И защита участка нарушена? Стражи Дозора приходили и уходили постоянно. Еще одно доказательство, что у Тибо хорошие источники. Коррумпированный сотрудник констебулярии попытался заставить замолчать заключенного. Но иглу в мадам Айендар воткнул все же не коррумпированный страж. Айендар. Сын главного магистрата отвлек Крону на юбилее. На мужчину напали в участке, и у него были обнаружены следы инъекций, аналогичные тем, которые были у невестки Главного магистрата. Ужасная мысль осенила ее. Главный магистрат мог очень легко убедить коррумпированных стражей Дозора, используя свою власть и влияние… Нет. Она даже думать об этом не хотела. – Что теперь? – спросил ее Трей. – Нам нужно рассказать Де-Лии. Кто-то должен составить список всех констебуляров, не являющихся членами нашего участка, которые были здесь сегодня. – А потом? Надо же что-то делать. Она кивнула. – Бери шлем, я прихвачу несколько масок в хранилище. А еще надо поговорить с целителем Айендара, мастером ЛеМаром, и его ученицей Мелани Дюпон. Ей это не нравилось. Не нравилось, что все будто специально указывает вверх по цепочке управления – прямо в самое сердце дома Айендаров. Начать надо с ученицы. Ее можно легко сломать. Молодая женщина казалась вежливой и скромной. Умелой целительницей. Далекой от каких-либо афер, не говоря уже о нападениях. И все же было в мадемуазель Дюпон что-то такое… какое-то несоответствие. Как будто она каким-то образом была и меньше, чем казалась, и намного больше. Глава 15 Луи Десять лет назад Лутадор, время и место неизвестны Холодно. Как холодно. Жгучий холод сковал тело Шарбона… и в таком состоянии он был уже давно. Болели бедра, ступни, казалось, были изрезаны и завалены камнями. Как он здесь оказался? Здесь – это где? Он чувствовал себя так, будто просыпается ото сна, и, действительно, на нем была ночная рубашка, тапочки, халат, колпак и все такое. Стояла полная тьма, и воздух был морозным, как если бы он оказался на улице в разгар зимы. Но лето только началось. Он бы не удивился, обнаружив, что начал ходить во сне. Сон был таким призрачным все эти дни, последние месяцы… сначала был болен Авеллино, а сейчас… сейчас… сейчас после. Он выплакал все слезы, которые у него были, глядя, как Уна обвешала себя камнями успокоения и радости, чтобы заглушить печаль. Последние два дня он отказывался от еды, просто надеясь, что впадет в бессознательное состояние. Возможно, если бы он мог заснуть, то проснулся бы в другом мире, думал он. Возможно, его желание сбылось. Шарбон вытянул руки и напряженно шагнул вперед. Он понял, что каждый его шажок – простое шарканье тапок о пол – вызывает отчетливое эхо. Он определенно находился внутри какого-то ограниченного пространства. Он понял, что это ледник, в котором хранят глыбы льда из ледяного Марракева, чтобы лед можно было использовать в семейных морозильных камерах в течение всего года. Он присел, провел пальцами по каменному полу. Да, похоже, повсюду были раскиданы пучки соломы для изоляции. Это объясняло холод, но не объясняло, как он попал сюда. – Эй, к-кто-нибудь? – рискнул он. Сиди тихо, прозвучал в его голове приказ. Нет, конечно, не в его голове. Страх немедленно охватил его, а ясность эмоций говорила, что это не сон. Возможно, его накачали наркотиками. В затылке у него точно свербело. Возможно, его похитили. – Кто здесь? – спросил он дрожащим голосом. Он выпрямился, надеясь проявить силу.