Он хочет, чтобы я стоя рассказывала? Я подготовилась к разговору и записку сунула в карман джинсов, сложив в несколько раз. Только вот пока до конца не была уверена, что стоит ее показывать, хоть и говорила уже о ее наличии. Короче, я, пребывая пока в замешательстве, села рядом с ним в другое кресло, думая, что конкретно сказать или спросить, чтобы не выдать себя. – Что ты делаешь?! – опять удивился он. Да что ж это такое! Элла что, никогда не садилась в это кресло? Прям принципиально, да? – Сижу, а что? – с вызовом ответила я, так как меня это уже начало сильно напрягать. Он ухмыльнулся уголком губ. – Отлично. Ну, давай посидим… – Что конкретно тебе не нравится?! Он молча изучал мое лицо. Неужели он понял? Но как человек может это понять, если он в принципе не знает, что есть сестра-близнец, которая в теории может приехать вместо «оригинала»? – Почему же, нравится, – сказал он после долгой паузы. – Мне нравится, что ты учла все мои замечания. Язык сработал быстрее, чем мозг… – Какие? Черт… Я не должна была спрашивать. Я же, по идее, знаю. – Не делай вид, что не помнишь. – Давай по существу, – резко сменила я опасную тему. – Замечал ли ты что-то странное в этом доме? – Странное? – хмыкнул он. – Насколько? Сегодня мы всерьез разбирали случай с призраком на кладбище, а завтра мы будем придумывать тексты песен, которые мог бы спеть умерший человек, если бы дожил до этого дня. Это достаточно странно для тебя? Теперь уже хмыкнула я. – Тогда зачем ты здесь, если тебя это не устраивает? Ты что, не фанат Павлецкого? – Я ценю Павлецкого как творческую единицу, – осторожно ответил он. – А здесь я скорее за общением. – Ты Тимура подразумеваешь или Алену? – Господи, ты опять ревнуешь! – Он резко поднялся с кресла и прошелся к подоконнику, чтобы выглянуть в окно. Или просто спрятаться от моего взора. – Я с ней расстался еще в прошлом году! Я знала, что должна что-то сказать, но я не могла. Легкие сжались в маленький комок, запрещая мне дышать. «Опять ревнуешь». У них все-таки были отношения! Возможно, именно он, Саша, обозначенный в списке контактов как «Зая», вытащил мою сестру из постели посреди ночи, чтобы увезти на какое-то кладбище! Но что произошло потом? Ведь он не выглядит удивленным моей живучести. Стало быть, не знает, что Элла пропала, и следовательно, не имеет к этому никакого отношения. Но мне надо было сразу подумать об их связи, как только я его увидела – еще дома, на фотографии. Элла всегда судила людей по внешности. Она, в отличие от меня, эстет и стопроцентный визуал. Все парни, что у нее были (из тех, кого знала я), обладали весьма привлекательным лицом и чаще всего спортивной фигурой. Он так и стоял ко мне спиной. Пользуясь тем, что он меня не видит, я прикрыла глаза, пытаясь отдышаться. Спокойно. У Эллы были отношения с этим типом. И что? Поздравь себя с прорывом в расследовании. М-да, вот только любовник Эллы – это первый человек, который сумеет меня раскусить. Может, у них все-таки ничего не было? Так, легкий флирт… Когда Саша отвернулся от окна, за которым медленно плыла черная ночь, я уже полностью пришла в себя и сразу же полезла в карман. – Вот что мне сунули в рюкзак, – сказала я, протягивая ему лист, когда он вернулся к креслу. – Не успела я переступить порог этого прекрасного дома. Саша взял у меня бумажку и развернул. – «Уходи, не то хуже будет», отлично… – А потом ты ловишь меня возле бани и говоришь примерно то же самое… – Да не говорил я такого! Я просто не думал, что после… Впрочем, не важно, – отмахнулся он. А зря, мне очень хотелось узнать, что последует за «после». – В тебе нет ни стыда ни совести, это всем давно известно. Злость и смущение вспыхнули во мне одномоментно. Я знаю, что говорил он не обо мне, но почему-то стало так обидно, словно оскорбляли конкретно меня, а не Эллу. Или мне было обидно за сестру? Все-таки мы всегда стремимся выгораживать своих близких, даже когда они объективно не самые идеальные люди. – А в тебе, стало быть, есть, да? – прорычала я в ответ. – И тот, кто шлет мне эти записки, пытаясь напугать, тоже преисполнен совести, да? Он медленно опустился в кресло, не сводя с моего горящего яростью лица своего внимательного, изучающего взгляда, и тихо молвил: – Кто ты такая на самом деле? 7 Кровь тут же отлила от моего лица. Если до этого – я была уверена – оно полыхало ярким румянцем, то сейчас я, наверно, была бледна как полотно. Или как этот самый лист в его руке с обратной стороны. Белее не придумаешь. Он понял, что я не Элла! Что же делать?!.. – В смысле? – тихо спросила я, стараясь не выдавать волнения, обуявшего мою грудь. – Я имею в виду, что ты ведешь себя странно сегодня, – ответил он уже другим тоном – обыденным. – Ты же хотел, чтобы я изменилась, – выкрутилась я, вспомнив его собственную фразу. Но он уже не следил за мной взором, а изучал записку более тщательно. Оказалось, что это просто была шутка. Как во всех этих сериалах – «Кто ты такая и что ты сделала с моей сестрой?» Или: «Верни мне моего брата, перевертыш!» Последнюю реплику я, скорее всего, слышала в «Сверхъестественном». Но это не точно. Короче, просто расхожая фраза. Мне надо вести себя спокойнее, я своей бурной реакцией себя выдаю. На воре и шапка горит, как известно. – А ты не думаешь, что это связано с Наташей? – предположил он через минуту, возвращая мне лист бумаги. Приплыли. Ну и кто такая эта Наташа? Ах, нет, постойте. Знакомое имя. Не та ли Наташа, в чьей комнате я сейчас живу? А что с ней случилось? Я-то думала, что она просто не приехала, и все. Как заставить его рассказать? – С Наташей? – перепросила я, нахмурив брови, дескать, задумалась. Всерьез рассматриваю его версию – типа того. – Ну да. Об этом знал не только я. – Но орудовал ножницами и клеем «ПВА» не ты… – уточнила я на всякий случай (просто чтобы выиграть время). – Да не я, не я… – вздохнул он, немного раздражаясь. – А кто еще знал? – Ирка твоя, – усмехнулся он. – Ну это понятно, – кивнула я, считав его интонацию. Судя по тому, как он это произнес, это было заранее мне известно. В голове тут же выстрелила новая идея – допросить Ирку! – А кто еще мог знать? Твой Тимур? – М-да, – чуть наклоняя лицо, будто стыдясь, признался Саша. – Я с ним поделился, когда узнал, что произошло. Не мог держать в себе. Но это не он! – Дурацкие шутки очень в его стиле. – Вот именно, а это не дурацкая шутка, это угроза. – Хоть и дурацкая. – Хоть и дурацкая, – согласно кивнул блондин. – Еще Мила знает, скорее всего. Ну то есть я не уверен, и я ей не говорил, но так как она тоже жертва твоих странных, если не сказать больше, розыгрышей, то вполне могла сложить два и два. Я в ужасе молчала. «Розыгрыши?» – хотела я перепросить, но вовремя прикусила язык. Лучше никак не реагировать. Собственному совету я, похоже, не вняла, и что-то жуткое отразилось на моем лице, потому что Саша поинтересовался: – Что с тобой? Все хорошо? Нет, мне нехорошо… Даже очень нехорошо. – Я просто думаю, кто подбросил мне записку. Здравый смысл подсказывал, что, пока я окончательно не выдала себя, пора валить из его опочивальни. Засим я поднялась. – Ладно, спасибо, что пригласил и выслушал, пойду спать. Я быстро пошагала к выходу, и в спину мне прилетело изумленное: – Ты правда изменилась… Открывая дверь, я молилась, чтобы в коридоре никого не было. Время позднее, но мало ли кто во сколько ложится. Вряд ли только мы с Сашей совы. Но нет, тишина. Внезапная идея погнала меня мимо моей комнаты к дальней двери, что возле лестницы. Я прижалась ухом вплотную к светлому дереву и прислушалась. Ничего не слышно, даже ровного дыхания, но это еще не значит, что человек не спит. По всей видимости, звукоизоляция не самая плохая здесь. В любом случае мне тут делать нечего. Если бы была слышна музыка или еще какие-то звуки, указывающие на то, что хозяйка комнаты не спит, я бы постучалась, а так – нет. Несолоно хлебавши я вернулась к себе. Проверив замок на двери, я пришла к радостному заключению, что можно запереться изнутри, что я и сделала.