– Ты дура или притворяешься? Если пол провалится, то мы сгорим заживо. Если не провалится, то пока кто-то из соседей увидит, а они наверняка все спят, мы тут задохнемся! – Хм… – в ярком свете прожектора я наблюдала, как Элла чешет затылок. – Ладно, твоя взяла. Давай бояться. – А-а! – завопила я. – Помогите! – Погодь, – заткнула она мне рот рукой. – Давай конструктивно бояться. – Это как? – К примеру, попытаемся выбить крышку люка. Она закрывается как-то? Вспомни, мы же ее просто подняли… – Дура, не лезь… Только огонь сюда запустишь… – Хорошо, ты отличница, я вся внимание. Предлагай какой-нибудь план. – Давай молиться! – Чего?! – Да, ты помнишь, нас бабушка учила? Как начинается молитва? Щас, погоди… Отче наш! – Ты серьезно? – Элла схватилась за голову. – Ужас. Испанский стыд. Нет, это уже не испанский стыд. Это португальский стыд! – При чем тут Португалия? Ты заешь вообще, откуда выражение пошло? Версии две, но Португалия ни в одной не фигурирует. Фигурируют Испания в одной версии и Иуда в другой. – Господи, ботанка… Ну к чему, скажи, твои пятерки, если ты молитвами из передряг выбираться собираешься? И горящим стенам рассказываешь, откуда какая фраза пошла? – Тсс! – приложила я палец к губам, начав наконец соображать. – Я все-таки умнее, я это сейчас точно поняла. А знаешь почему? – Ну. – Слышишь? – Что? – Огонь. Треск горящего дерева. – Нет. – Наконец-то до них дошло! – прокричал кто-то сверху. Голос мужской. Я даже не сразу поняла, что это Антон. Крышка люка поднялась. В проеме показались две мужские головы. – Вылезайте, – сказал Сашка. – Мы тут ржем уже минут десять над вашим диалогом, но пора и честь знать. – Чего?! – завопила Элка. – Вы ржете над нами?! Я щас вам покажу! Впервые я была солидарна с сестрой. Мы тут с жизнями прощаемся и молитвы вспоминаем, а они знай себе хохочут и не спешат нас спасать. Мы быстро взлетели наверх. – Нет, Шурик, – сказал Тони, веселясь, – надо было все-таки дать им прочитать молитву! Элка схватила его за ухо. – Щас ты молиться начнешь! – И это за мою доброту?! Я тебе кров предоставил? Предоставил. Вот и нечего… Пока они спорили, я осматривала пол. В бане горел свет. На деревянных досках было разлито что-то густое и серое, а рядом покоилось ведро. – Что это? – Цемент, – просветил меня Саша. – Старуха решила замуровать вас там. Мы с Эллой синхронно сжали губы руками. – Нас бы услышали! – оптимистично предположила Элла. – Мы бы стучали и орали! – Ну да, – не стал спорить Александр. – Где-нибудь в мае вас бы услышали, когда приехали на новый съезд в день памяти. Мы переглянулись с Эллой. Пожар уже не казался таким страшным. – А где она сама? – спросила я. – В доме, – кивнул Саша в нужном направлении. – Связанная. Мы пошли к дому. – Как вы тут оказались вообще? – продолжала я удивляться текущим обстоятельствам. – Я уж думала, все. Конец. – М-да, мы слышали сверху, – снова заржал Антон. Вот гаденыш. – Ты же написала мне, забыла? Хоть и не сказала, что вы едете сюда, – заявил Саша, – но я сразу это понял. Хорошо, что мы сами не успели далеко умчать. Таисия Арсеньевна оказалась на кухне, привязанная к стулу, как нам и обещали. Тимур это время ее сторожил. Элла подошла к ней и засветила оплеуху старой женщине. – Милочка, что за манеры?! – возмутилась та. – Манеры?! А что за манеры цементировать живых людей в подполе под баней? Я же в это время проверяла всю аптечку старой карги в ящике стола. – Милочка, что ты ищешь? – Нет, она смеется! – возмутилась Элла и ударила кулаком по столу. Действительно, согласна с сестрой, все эти «милочки» и светское общение при данных обстоятельствах, по-моему, признак тяжелого психического заболевания, и от них уже начинало подташнивать. В этот момент я нашла, что искала. – Это ваш препарат для сердца, так? Вы его мне подсыпали в йогурт? – Деточка, не имею представления, кто кому и чего подсыпал! Ящик без замка, взять может кто угодно! – Эта тварь так просто не заговорит! – Элла приготовилась пытать женщину, по всей видимости, или для чего она взяла большой кухонный тесак? – А ну говори! Старуха завизжала, как сирена. – А-а, помогите, насилуют!!! – Что? – пытаясь перекричать этот визг, говорила сестра. – Старая, ты в своем уме?! – Да, сейчас соседи быстро сбегутся! И полицию вызовут! И вас всех посадят! Кому поверят, вам или мне? Здоровенные лбы, а я старая немощная женщина, потерявшая всех, и внука, и друга… – И она лицемерно заплакала. Фу. Но я в тот момент уже догадалась о мотивах, поэтому, когда Элла замахнулась тесаком, а парни бросились перехватывать ее руку, громко заговорила: – Давайте, орите, вызывайте соседей. А я еще ваших подруг обзвоню, среди которых жена депутата Горсовета. И еще позвоню инвесторам, объясню, по какой именно причине сорвался сегодняшний концерт. – Я им уже все сказала! – Да? Сомневаюсь, что правду. А правда такова: ваш друг, он же учредитель фонда, он же озабоченный козел, распространял наркоту и опаивал девушек из неблагополучных семей, чтобы удовлетворить свою мерзкую похоть, а вы, чтобы избежать огласки, поняв, что полиция взяла след, помогли ему повеситься, чтобы избежать дальнейшего громкого расследования. Так? Она вздохнула, глядя на меня с ненавистью. – Ладно, давай сюда свой телефон, – осмелела я и сделала вид, что его везде ищу, – сейчас я позвоню им всем… – Стой! Эх, зря я тебя тогда не отравила… – Ну, это чистая случайность. Вам просто не повезло. Точнее, это мне повезло, конечно. Но дополнять свой ответ я не стала, потому что она наконец заговорила: – Это он придумал, а не я! Мне деваться было некуда. – Что? Чай? – Да, чай. И да, я дорожу своим светским обществом. А что в этом такого? Я всю жизнь прожила одна. Муж загнулся от пьянки. Дети отдалились, а потом погибли. Собственный внук, последняя кровиночка, решил сдать меня в интернат. Это не комильфо, как он сказал, для известного музыканта и певца жить вдвоем с бабушкой! Да, он сам так себя называл, хотя что это за рэп такой, не песни, а черт-те что, бубнят что-то… и без музыки почти. Ну и вкусы у молодых! Но он считал себя особенным. Черта всех тех, кто быстро поднялся, к сожалению. Он планы строил, кто будет из знаменитостей к нему приезжать. Замок кинулся строить. Смешно… В России! В двадцать первом веке! Дом для гостей построил, тут человек двадцать разместятся при желании, а для бабушки места нет! Как же так? Я единственный родной для него человек! Денег не давал, живу на пенсию. Выделил каморку на первом этаже. Да и то – временно. Мол, бабка подыщи себе жилье. Муж-то пропил квартиру, в коммуналку пришлось переехать. А я не хочу обратно в коммуналку! Скиталась по подругам. Когда дом построил, думала, хоть заживу по-человечески под конец жизни. Нет! Вздумалось ему… – Она с горя плюнула на пол. Вот тебе и светский человек! – В общем, пришлось искать средства заработка. У нас тут была уже своя тусовка. Заведующая библиотекой, хозяйка магазина одежды для пожилых, он, кстати, один такой в регионе, жена депутата Городского Совета и еще другие уважаемые дамы. У нас был клуб. И мы с Сережей поняли, что с распространением проблем не будет. Я на биолога училась. Только ученым-биологам платят три копейки, я сразу ушла, когда замуж вышла. Однако знания остались. Я сказала Макарову, какую траву можно использовать. Но амфетамины эти – это уже его новшество. Я застукала его как-то, поняла, как он этих девочек соблазняет. Но он меня успокоил, мол, выбираю конкретную категорию, несчастных, внушаемых, из бедных, пьющих семей. Толком и не вспомнит потом, было что или нет. А вспомнит, ничего они нам не сделают. Он поклялся мне, что проблем не будет! И вот… сначала одна девочка умерла. И тех, кого они приголубил. Но мы решили – совпадение. А потом…