Орлов допил кофе, позвонил по закрытой линии Колодному, тот снял трубку и даже забыл поздороваться. — Прочитал? Прекрасно. Что-то я могу дополнить. Только один этот человек владел информацией, изложенной в анонимке. Повторяю: он один. — Забавно. Выходит дело, иностранец прилетел в Москву. А потом зашел в КПК, на входе предъявил… Даже не знаю, что он мог предъявить. Наверное, иностранный паспорт. Он вошел и оставил письмецо прямо на столе Пельше. — Виктор, ясно, что ему кто-то помогал. И я не удивлюсь, если помощником окажется Разин. Если американец все-таки в Москве, значит, пользуется чужими документами. В свое время два подложных паспорта на имя Рафаэля Гомеса и Джона Бишопа ему передали из Москвы, — на случай спешного отъезда из страны. Начинайте проверку немедленно. Сколько времени это займет? — Не знаю. Может быть, неделю. Или две. — Так долго? — Разве это долго, Иван Андреевич? Нам придется перелопатить вручную пару тонн бумаги. Но мы все сделаем как надо, не беспокойтесь. Седьмое управление только тем и занимается, что сопровождает иностранцев. И днем, и ночью… Какая-то информация у них есть… Если этот приятель в СССР, мы его возьмем. Я позвоню, как только что-то выясню. * * * Орлов вызвал капитана Юрия Гороха и спросил, сколько у них в группе свободных оперативников. Оказалось, что двое, сам Горох и Саша Устименко. Чтобы не терять времени, Орлов приказал размножить фотографии Стивена и держать их при себе. Карточки — главный козырь. Фотографии свежие и хорошего качества. Теперь надо не жалеть себя и работать. Люди, наши советские граждане, встречавшие американца, могли его запомнить: видный мужчина, хорошо одевается, наверняка пользуется импортным одеколоном… Ведет трезвый образ жизни, что само по себе подозрительно. Стивен Платт мог прилететь или приехать из любой страны, включая социалистические, воспользоваться паспортом хоть Франции, хоть Италии, хоть Болгарии, — на этот счет информации нет. Также нет никаких наметок, где его искать, нет контактов, знакомых, родни. Мало того, Платт сам оперативник со стажем и прятаться умеет. Но человек не иголка, особенно в Советском Союзе, где иностранцев, — по пальцам считать. Гороху было приказано взять дежурную машину и мчаться в Интурист, к начальнику, который знает все на свете про фирмачей, посещающих Союз. Надо расспросить его, появлялся ли в последние две-три недели в Москве гражданин, изображенный на этих прекрасных фотографиях. Такое же задание получил Устименко, только ехать ему выпало в седьмое главное управление КГБ к полковнику Егору Житомирскому или его заму, а вопросы задать те же и не уходить, не получив ответов. Если по картотекам Интуриста и седьмого главного управления похожий гражданин не проходит, надо будет привлечь всю вечернюю смену оперативников и милицию подключить, чтобы пройтись по катранам и по частным лицам, которые незаконно сдают иностранцам квартиры и комнаты, приглашают девочек. И если бы только девочек… — Все ясно? — спросил Орлов. — Само собой, — отозвался Горох. — Найдем. Не таких находили. — Тогда валяйте. А мне надо отправить фотографии и описание Стивена пограничникам и, на всякий случай, на таможню. Скоро его фото появятся на постах паспортного контроля и в пунктах перехода границы. От Кушки до Владивостока. Ну, остается надеяться, что он еще не выехал из страны. Если нет вопросов, проваливайте. Горох и Устименко вышли из кабинета, но через пару минут Горох вернулся, наклонился к Орлову и тихо сказал: — Сегодня к матери на склад завезли итальянские свитера. Разных цветов, красивые. Шерсть с мохером. Взять для вас? — Почем? — По сороковнику. С рук уйдут за сто двадцать. — Денег нет, — сказал Орлов, вспоминая вчерашнее затянувшиеся веселье в ресторане «Баку». — Вообще. Ни копейки. — Да без проблем, одолжу. Так сколько нужно? — Штук пять. Нет, шесть… Пятидесятый-пятьдесят второй размер. И, чтобы разные цвета. Горох что-то чиркнул в своем блокнотике и ушел. Глава 25 К исходу третьих суток результата не было. Стивен Платт как сквозь землю провалился. По линии седьмого управления КГБ, — все глухо. Взялись лопатить картотеку въехавших в Союз граждан США. За последний месяц из Америки прибыло около ста шестидесяти мужчин в возрасте от сорока пяти до пятидесяти пяти лет, отдаленно похожих на Платта: рост около ста восьмидесяти, вес около девяносто пяти, вытянутое лицо, волнистые волосы. Отобрали двадцать девять вероятных кандидатов, туристов и трех бизнесменов. В помощь оперативникам из первого главного управления привезли двух отставных офицеров, некогда знавших Платта лично. Один, подполковник в отставке, оказался дряхлым мужичком лет шестидесяти восьми, он пережил тяжелое ранение или травму, двигался неуверенно и к тому же страдал куриной слепотой. Подполковник проработал с Платтом около года, и узнал бы его даже в темноте, по голосу или по походке, но фотографии из картотеки оказались для него темным, непроходимым лесом. Второй, — отставной полковник, имел прекрасные физические кондиции для пенсионера и не жаловался на зрение, но с Платтом виделся дважды, в разные годы и помнил его не слишком хорошо. Дело осложнялось тем, что фотографии интуристов из картотеки были небольшими и не лучшего качества, тем не менее, всех заранее отобранных кандидатов забраковали сходу. На всякий случай, чтобы не возникло ошибки, приехал Иван Андреевич Колодный, он просмотрел карточки и покачал головой. — Мимо, — сказал он. — Надо пошире взять. Прибавим страны Южной Америки. Там можно легко сделать новые документы. Если опять будет пусто, просмотрим капстраны Европы. Он мог достать документы, скажем, ФРГ или Франции. К тому же, наш интурист хорошо знает немецкий и французский. — Значит, он где-то достал, возможно, украл иностранный паспорт? — переспросил Орлов. — А потом переклеил фотографии? Надо быть хорошим специалистом, чтобы исполнять такие вещи. — На этом Платте пробы негде ставить, — Колодный сделал ударение на слове «пробы». — В подвале своего дома он как-то за ночь изготовил удостоверение личности и водительские права, которые от настоящих прав полицейский не отличил. Наверняка у него были возможности получить чистые бланки иностранных паспортов. По каналам, которых мы не знаем. Мог и украсть. Запросто… — Я не представлял, что ваш Стивен Платт настолько хорош. — Мы сами его всему научили. На свою же голову. — Просмотреть картотеку иностранцев, прибывших в Москву почти со всего мира, не так просто, как кажется, — сказал Орлов. — А мне в помощь прислали пенсионеров, которые мать родную с двух шагов не узнают. — Люди, с которыми работал Платт, — нелегалы. Я не могу никого из них засвечивать, даже перед вашими сотрудниками. — Тогда мы утонем в этом бумажном океане. — Ради такого дела я сам готов приехать и лопатить картотеку. * * * Когда стало темнеть, Алексей Разин загрузил в сумку полбатона колбасы и кусок сыра, полученные в продуктовом заказе, привезенном с работы. Отдельно положил две бутылки водки, на которые, чтобы не разбились в дороге, натянул шерстяные носки. Завернул в газету бутерброды, сверху пристроил термос с чаем. Он думал, что завтрашний день будет длинным и трудным. Утром на окраине Серпухова назначена встреча с Платтом. А после полудня, чтобы отдать архив, получить деньги и поговорить о будущих делах, обещал приехать искусствовед Валерий Гриценко. Разин посидел на кухне, соображая, не забыл ли какую-то мелочь. Вспомнил про большой складной нож, нашел его на кухонной полке и опустил в карман. Вышел на лестницу, спустился во двор и сел за руль «жигулей». Через час с лишним он добрался до дачи в окрестностях Красной Пахры. Из Москвы за ним увязались две машины сопровождения. Когда подъезжали к месту, одна машина осталась на съезде с шоссе, вторая остановилась где-то на главной поселковой улице. На даче было сыро и зябко, он затопил печку. Сел на диван в большой комнате и поужинал бутербродами. Он ел, слушал транзисторный приемник и погладывал на фотографию жены, стоявшую на серванте. Фотография сделана здесь, на даче, кажется, года три назад. Татьяна, в цветастом ярком сарафане, сидела на лавочке у дома. Закончив с едой, он снял ботинки, лег на диван и, не погасив верхний свет, задремал. Он проснулся, когда за окном стемнело. Пока спал, оперативники проехали взад-вперед мимо дома, убедились, что в окнах свет, из трубы идет дымок, а «жигули» хозяина стоят за штакетником невысокого заборчика. Около девяти часов Разин собрал рюкзак, переложив в него содержимое сумки и добавив кое-что из одежды. Вытащил из тайника «браунинг», завернутый в тряпку, снаряженные обоймы с патронами от «макарова», которые подходили к «браунингу». В десять он вышел из дома, оставив включенной лампу, всю ночь ее свет будет виден с улицы через шторы, а утром станет незаметным. Через заднюю калитку вышел на чужой участок, а там в переулок. Вскоре оказался на тропинке, пересекавшей кочковатое поле, вошел на территорию дачного кооператива, прогулялся по центральной улице, асфальтированной, даже местами освещенной, и оказался на шоссе рядом с автобусной остановкой в сторону Москвы. Теперь спешить было некуда. Он проверил расписание, ждать всего четверть часа. Желтый «икарус» пришел вовремя, Разин доехал до метро Беляево, нашел телефонную будку и набрал номер Валерия Гриценко. Они разговаривали пару дней назад, уже договорились обо всем, надо убедиться, что Гриценко ничего не забыл. Трубку сняли после первого звонка, будто его только и ждали. — Не разбудил? — спросил Разин. — Звоню напомнить о завтрашней встрече. — Я поздно ложусь, — голос Гриценко дрогнул. — Значит, все в силе? — Завтра в час дня. Где договаривались. — Наш общий друг… Я просто хотел узнать: он тоже там будет? — Обязательно будет. Гриценко хотел спросить про деньги, но подумал секунду и промолчал. Если уж позвонили, значит, деньги привезут. — У вас все нормально? — спросил Разин. — Если вы про бумаги, то все в порядке. Только хочу предупредить: со мной вместе приедет водитель. Я не слишком опытный автомобилист. А место незнакомое, от Москвы далековато. Один я, пожалуй, заблужусь. И заеду куда-нибудь не туда. Такое со мной уже случалось. — Водитель? — переспросил Разин. — Да, мой старый знакомый. Добрейший души человек. Он нам не помешает. — Ну, хорошо. Приезжайте вдвоем. Гриценко все же решился на вопрос: — Подождите секунду… Мне надо точно знать: у вас вся сумма, целиком? Иначе я не поеду. — Не беспокойтесь. Все, как обещал. * * *