— Будем упражняться в зачатии во время дорожного путешествия, — говорит Чед, глядя в сторону Аспен с широкой улыбкой. — Нет, не будем. Я все еще пью противозачаточные, — возражает она. — Поэтому я и сказал «упражняться», — отвечает Чед и смотрит на меня. — По пути сюда мы сделали крюк и заехали в Хатчинсон. Бывал когда-нибудь в Музее соляных копей? Я делаю большой глоток пива. — Нет. — А у нас был секс в копях, — говорит Чед, улыбаясь Аспен. Я смотрю на Лейлу. Она морщится. — Перестань, пожалуйста, обсуждать нашу интимную жизнь, — со стоном просит Аспен. — Да, — вторит Лейла. — Пожалуйста. Мне тоже хочется попросить его замолчать, но я даже не вникаю в суть разговора. Когда они приехали несколько часов назад, было терпимо находиться в обществе Чеда, но с тех пор он выпил уже восемь бокалов пива. — Жду не дождусь, когда закончится конфетно-букетный период, — бормочет Аспен. — Ты меня изматываешь. Чед хохочет и целует ее руку, и Аспен будто тает от его жеста. Лейла не выпускает вилку из рук, с отвращением глядя на Чеда. — А как вы здесь поживаете? — спрашивает Аспен. — Немного странно видеть этот дом таким опустевшим. — Хорошо, — отвечает Лейла, будто испытав облегчение, оттого что сменилась тема разговора. — Больше всего меня радует, что бассейн полностью в нашем распоряжении, хотя я, наверное, скоро покроюсь волдырями, если не буду прятаться в доме в солнечные часы. — Невероятно, что дом выставили на продажу, — говорит Аспен. — Как же классно было бы стать владельцем гостиницы? — Работы непочатый край, — замечает Лейла. Ее ответ меня огорчает. Неужели, она теперь так к этому относится? Лейла отрезает крошечный кусочек пиццы. Мы едим домашнюю пиццу, которую испекла Аспен. Раньше этим занималась Лейла, но она больше не готовит после операции. Пицца с толстой корочкой и щедрым слоем начинки, отчего ее сложно есть руками. Только Чед не пользуется вилкой. — Не хотелось бы мне здесь жить, — говорит он. — Вы в курсе, как далеко ближайший магазин с выпивкой? Далеко. А у нас закончилось пиво. Аспен берет бутылку вина, стоящую в центре стола, и пододвигает к нему. — На, допей это, — предлагает она. *** — Я была бы признательна, если бы ты не пил мое вино, — возражает Лейла. — В шкафчике над раковиной есть бар. Чед приходит в оживление. Зря она это сказала. Чеду пора было завязывать с выпивкой еще три бокала назад, но он встает из-за стола и направляется к бару. Аспен наливает себе еще вина. Но мой взгляд прикован к Лейле, потому что она внезапно замерла. Такое иногда случается с ней из-за тревожного расстройства. Я внимательно слежу за каждым ее движением в надежде, что она не оказалась на грани очередной панической атаки. Но что-то в ее поведении вызывает во мне беспокойство. Лейла кладет вилку на стол и берет пиццу руками. А затем откусывает большой кусок. Следом еще один. Держа пиццу правой рукой, левой она берет бокал и отпивает вино. — Как же вкусно, — говорит она, едва не постанывая, будто не ела несколько дней. Это привлекает всеобщее внимание. Лейла запихивает в рот остатки пиццы. Аспен смотрит на нее с легким отвращением, с коим Лейла смотрела на Чеда. Встав с места, Лейла тянется к противню и берет себе еще один кусок. Плюхнувшись обратно на стул, она запихивает в рот столько еды, сколько влезет. Она опять ест, будто от этого зависит ее жизнь. Аспен в ужасе смотрит, как ее сестра разом отправляет в рот полкуска. — Отвратительно, — говорит она. — Возьми вилку. Лейла замирает и смотрит на Аспен, а затем переводит взгляд на меня. Смотрит виновато. Смущенно. Откусив наспех еще кусок, она залпом допивает вино. Поставив бокал на стол, Лейла замирает в нерешительности. Затем прижимает руку ко лбу и стонет, зажмурившись. — О боже. Голова раскалывается, — она потирает лоб, а затем убирает руку от лица, открывает глаза и… кричит. От внезапного звука мы подскакиваем на месте. От ее крика Аспен тоже вскрикивает. — Что случилось? — спрашивает она, вскакивая из-за стола. — Увидела паука? — Она забирается с ногами на стул. — Где он? Лейла мотает головой, но не произносит ни слова. Она смотрит в пустую тарелку. А затем встает и пятится от стола с выражением чистейшего ужаса на лице. — Принеси ей воды, — прошу я Аспен. Я подхожу к Лейле, которая теперь дрожит, прижавшись спиной к стене. Она медленно дышит, но не отводит взгляда от стола. Я касаюсь ладонью ее щеки и заставляю посмотреть на меня. — Лейла, с тобой все хорошо? Она кивает, но руки ее дрожат, когда она берет стакан воды, который принесла Аспен. Лейла выпивает все до дна и чуть не роняет стакан, протягивая его обратно. — Мне нехорошо, — говорит она, направляясь к выходу из кухни. Я поднимаюсь за ней наверх, и, едва оказавшись в спальне, она идет прямиком к ящику с лекарствами. У нее дрожат руки, и часть таблеток просыпается на пол, когда она открывает крышку. Я собираю их с пола и, забрав банку у нее из рук, высыпаю их обратно. Когда я прячу их в ящик, Лейла забирается на кровать. Она ложится, свернувшись калачиком, и я присаживаюсь рядом. Накрыв ее одеялом, я глажу ее по голове, стараясь успокоить. — Что случилось внизу? Она отмахивается от моего вопроса, мотая головой. — Ничего. Мне просто нехорошо. — Ела слишком быстро? — предполагаю я. Лейла переворачивается и натягивает одеяло до подбородка. — Я не ела, — отвечает она отрывисто, полным злости и смятения тоном. Мне хочется спросить, что она имеет в виду, но, кажется, я уже знаю. У нее провалы в памяти. Может, скрытый припадок? У нее такой был однажды в больнице. Но он произошел лишь раз, поэтому ей не стали выписывать лекарства от таких приступов. Нужно завтра позвонить ее неврологу. Я выключаю лампу на прикроватной тумбочке и целую Лейлу. — Я скоро приду тебя проведать. Она кивает и с головой накрывается одеялом. Лейла много спит. Больше обычного. А вкупе с провалами в памяти и странным поведением, я убеждаюсь, что ей точно стоит сходить на прием к неврологу. Но вместе с тем, я опасаюсь, что происходящее не имеет никакого отношения к ее травме. Я сижу с ней еще несколько минут, не спеша возвращаться вниз. Мне не хочется оставлять ее одну, но нужно убрать на кухне. Спускаясь на кухню, я чувствую, как кипит голова. Когда я возвращаюсь к ребятам, Аспен складывает посуду в посудомойку. Чед лежит лицом в стол, держа в руке бокал с какой-то выпивкой. Судя по тому, что он что-то неразборчиво бормочет, он не в отключке. — С ней все в порядке? — спрашивает Аспен. Я даже не пытаюсь придумать для Лейлы оправдание, потому что сам сбит с толку и задаюсь сотней вопросов. — Не знаю. Сказала, что у нее болит голова. — Уверена, что мигрени будут мучить ее до конца жизни, — говорит Аспен. — К сожалению, таков побочный эффект ранения в голову. Аспен точно знает. Она же медсестра, в конце концов. Несомненно, она повидала гораздо более тяжелые случаи выздоровления, чем у Лейлы.