– Весьма редкое. – Жаль, – его ухмылка стала совершенно дьявольской. С нарочитой медлительностью он обошел свой стул и направился ко мне. Гейдж прислонил бедро к столешнице всего в нескольких десятках сантиметров от меня. – Готов биться об заклад, на самом деле ты довольно смешной. С легкой усмешкой я покачал головой. – Не говори ерунды. За мою долгую жизнь лишь один человек называл меня «смешным». Он считал, что у него потрясающее чувство юмора, и, следовательно, это делало его экспертом в данном вопросе, – я опустил голову, горькая радость воспоминаний явно отразилась в моем тоне. – Если подумать, его насмешки в завуалированной форме зачастую становились источником неприятностей. Он просто не мог пройти мимо какого-нибудь пьяного болвана и не нарваться на драку. Гейдж провел пальцами по подбородку, на его губах по-прежнему играла ухмылка. – Похоже, этот загадочный человек тебе дорог. Кто же он такой? Я застыл от пронзившего меня шока. Неужели я действительно сказал все это вслух? Этот чертов шарм заклинателя, должно быть, развязал мне язык. Считаные секунды назад я полностью контролировал ситуацию, но вот я уже рассказал ему о фактах своей жизни, которыми не собирался делиться. Мне очень хотелось винить Гейджа в том, что именно из-за него я теперь думал о том, о ком не вспоминал целую вечность. Не вечность. Я подавил дрожь. Бессмысленно было лгать самому себе о Джуде. В моей груди была постоянная, призрачная боль, которая исходила от рваного шрама прямо над моим сердцем. Я спасал его жизнь, получив смертельное ранение. Эта боль была слабой, но постоянной. Она служила напоминанием о том, от чего я не мог сбежать, как бы сильно ни старался. Гейдж ждал ответа, его завораживающий взгляд вытворял странные вещи с моими внутренностями. Мои пальцы изнывали от желания снова снять очки и отполировать линзы, чтобы я мог разобраться с этими странными чувствами. Слова Гейджа всегда были легкими, насмешливыми, но при этом в них было столько тепла и мягкости, которые выбивали почву у меня из-под ног. – Он никогда не был мне дорог, – в конце концов я сдался, позволив лишь малейшему проблеску истинных эмоций окрасить мои слова. Маленькая ложь, чтобы поддержать разговор. Я не мог оградиться от Гейджа, по крайней мере полностью, но я также не мог сказать ему правду. Я не хотел – и я не был готов – делиться своей болью ни с кем. Не сейчас. Возможно, никогда. – Но ты все равно не скажешь мне, кто он? Тогда, может быть, я смогу угадать. Мне кажется, что это кто-то из твоего прошлого, но описание подозрительно похоже на Калема. – Калем находит мои действия забавными, – сказал я, расслабленно откинувшись на жесткую спинку стула, как будто у меня не было выбора в этом вопросе. Мое собственное тело предавало меня, создавая для Гейджа непринужденную доверительную атмосферу, хотя на самом деле мне больше всего хотелось держать его как минимум на расстоянии вытянутой руки. – Но это не то же самое, что считать смешным меня. Гейдж придвинулся ближе. Его пальцы выписывали круги на столешнице, очерчивая годовые кольца древесины на срезе. – Что-то подсказывает мне, что это не Нок… – Естественно, нет, – моя челюсть сжалась, и я сцепил руки в замок. Нок. Нет, наши с ним отношения никогда не были простыми. Он всегда был недосягаемо далеким. Холодным. Невероятно преданным. Все это было слишком притягательным для меня. Нок был тем, кто никогда не смог бы по-настоящему полюбить меня и, следовательно, никогда не сделал бы мне действительно больно. Он никогда бы не предал меня. Мне потребовались годы, чтобы понять, почему меня так тянуло к Ноку, почему я влюбился в него, прекрасно зная, что именно мне грозило, если бы он ответил взаимностью. То был способ справиться с невообразимыми страданиями, которые причинил мне Джуд. Даже сейчас мне было трудно вспоминать об этом. Влюбленность в Нока была токсичной, но она меня спасла. Воспоминания о Джуде слегка поблекли, и я оградил себя от риска испытать ту же боль снова. Гейдж задумчиво хмыкнул и перестал водить пальцами по столу. Когда заклинатель откинулся назад, опираясь на ладони, его широкие плечи расправились, отчего кожаный шнурок, стягивающий воротник его туники, немного ослаб. Это вывело меня из задумчивости и прогнало часть мрачных мыслей… Ладно, признаю, у меня также перехватило дыхание от увиденного. Я прищурился. Отдавал ли Гейдж себе отчет в своих действиях? Осознавал ли он тот факт, что его небрежную позу можно было легко принять за приглашение? Среди множества книг в тусклом свете догорающего очага Гейдж выглядел так, словно сошел с картины. Его мягкие каштановые волосы слегка подвивались на концах, немного не доходя ему до плеч. Его тонкие губы растянулись в легкой усмешке. Да, ему определенно было место на одном из полотен, а не здесь, передо мной. Он был слишком осязаемым, слишком реальным и очень, очень опасным. – Значит, это кто-то, кого я не знаю, – тихо сказал Гейдж. Мягко. Он слегка наклонил голову в мою сторону. – Мне все еще любопытно. Мне хочется узнать тебя получше. Я застыл в неподвижности, едва дыша. Гейдж был так близко, что каждый раз, когда я делал вдох, чувствовал аромат кедра и груш. Он сглотнул, и мой взгляд упал на впадинку у него на шее. Впервые за много лет я не смог подобрать слов. Не смог придумать подходящего ответа. Почему я не мог думать? Или, скорее, почему я мог думать только о нем? Все мысли о Ноке и Джуде просто рассеялись. Меня занимал только Гейдж, который выжидающе смотрел на меня с хитрой усмешкой. Я заставил себя сосредоточиться на изгибе его губ. Это было прекрасным напоминанием об угрозе, которую Гейдж собой представлял. Напоминанием о тех чувствах, которые он мог бы у меня вызвать. Напоминанием о моей уязвимости. Мне не нужны были эти чувства. Если бы я позволил себе поддаться соблазну, то неминуемо пожалел бы об этом в дальнейшем. Я должен был очистить свой разум. Мне нужно было сосредоточиться на том, чтобы помочь Ноку и моей семье разделаться с клятвой Круора. Я скрестил руки на груди, и мое тело практически закричало от негодования. Гейдж был невероятно близко, и все же я не мог позволить себе потерять голову, поэтому отклонился назад, увеличивая дистанцию между нами, не вставая со стула. – Нам лучше вернуться к работе. Спокойствие. Холодность. Безразличие. Тон, который я задал, был весьма далек от бури эмоций, бушевавшей внутри меня. Магический шарм заклинателя был слишком сильным. Слишком. Это было единственное логичное объяснение всему происходящему. Улыбка Гейджа дрогнула. Он медленно выпрямился. – Хорошо. Его плечи поникли в явном огорчении, и я изо всех сил противился желанию приободрить его. Было бы жестоко позволять Гейджу думать, что у него был шанс. У нас ничего не получится. Это невозможно. Опустившись на свой стул, Гейдж снова потянулся к «Зейну и павшим лидерам». – Если передумаешь и захочешь поболтать, то ты знаешь, где меня найти. Несмотря на то что я вымотался как физически, так и морально, я вернулся к изучению стопки книг, лежащих передо мной. Гейджу я ничего не ответил. Было намного легче – и безопаснее – затеряться в мире слов, чем снова попасть в ловушку разговора с заклинателем. Особенно сейчас, когда никто не мог сказать наверняка, какие именно секреты он пытается откопать. Восьмая глава Нок Когда мы с Линой вернулись в библиотеку на следующее утро, мы были потрясены, обнаружив, что Кост и Гейдж по-прежнему сидели за одним из столов. Прижавшись щекой к книге и сдвинув очки набок, Кост дремал, обхватив себя руками. На его плечи было накинуто незнакомое двубортное пальто цвета красного вина. Гейдж спал рядом с Костом, уткнувшись лицом в открытую книгу, словно он отключился прямо во время чтения. Рядом с его рукой возвышалась стопка пергаментной бумаги, все страницы были исписаны корявым почерком сверху донизу. Также в библиотеке был Квинтус. Он заглядывал через плечо Гейджа с явной озадаченностью на лице, которая сменилась маской безразличия, как только он встретился со мной взглядом. Коротко кивнув, он выскользнул из библиотеки, не сказав ни слова. – Кто это был? – спросила Лина. – Квинтус. Он новобранец. Я прищурился. Всем наемникам было разрешено пользоваться библиотекой, но почему Квинтус был здесь и пытался сунуть нос в дела Коста и Гейджа? По словам Озиаса, с тех пор как его воскресили, он только и делал, что жаловался. Ничего, выходящего за рамки дозволенного, но и доверия Квинстус точно не внушал. Мой голос испугал Гейджа, и заклинатель мгновенно подскочил на ноги. Его каштановые локоны торчали во все стороны, будто бы перед сном он непрерывно ерошил волосы пальцами. Моргая, Гейдж оглядел комнату и замер, когда заметил нас. – Доброе утро, – Лина поджала губы, сдерживая улыбку. – Как спалось? – Что? – он посмотрел на себя вниз и потер обнаженные предплечья, его взгляд на мгновение метнулся к Косту. – Ох, я и не заметил, как задремал. Во мне вспыхнула надежда, и я спросил: – Вы что-нибудь нашли? Зов клятвы становился все сильнее с каждой минутой. К тому же я был неспособен выразить словами, что именно со мной происходило. Мое горло до сих пор саднило после моей вчерашней попытки рассказать Лине о своих видениях. Но невидимая рука крепко сжала мою шею, не позволяя произнести ни слова о кошмарах. Судя по всему, мне суждено было утонуть в них. В какой-то момент я, вероятно, перестану понимать разницу между сном и явью. Я боялся, что так оно и будет. Гейдж уставился на меня так, как будто никогда раньше не видел, но через мгновение он мотнул головой. – Нет, к сожалению, нет. Однако ты был прав: ваша библиотека не похожа ни на одну из тех, в которых я бывал. Я с головой ушел в чтение. Со мной такое частенько бывает. Внутри у меня все сжалось. – Вот как. Я опустил взгляд на тома и документы, пытаясь понять, что именно читал Гейдж. Однако наш разговор разбудил Коста, и он выпрямился так резко, что криво сложенная рядом с ним стопка книг поехала по столу, создавая еще больший хаос. От лба до подбородка Коста тянулась ярко-красная отметина от впившегося в его кожу корешка книги. Поправив очки, Кост быстро заморгал, приходя в себя. Затем он провел пальцами по бордовому пальто, накинутому на его плечи, и нахмурился. – О, извини за это, – Гейдж протянул руку и забрал пальто, тут же надев его на себя. – Мне показалось, что тебе холодно. Лина фыркнула, и Кост попытался убить ее испепеляющим взглядом. – Спасибо. Но если бы мне действительно было холодно, я бы взял одеяло, – он начал методично приглаживать свои волосы, продолжая хмуриться. Губы Гейджа сжались в тонкую линию. – Принято к сведению. Позади меня раздался хриплый смешок. – Похоже, я пропустил пижамную вечеринку, – в поле моего зрения возник Калем. Под его налитыми кровью глазами залегли темные круги. Его волосы были собраны в неопрятный пучок на макушке. Калем потянул за одну из выбившихся прядей, которая щекотала ухо. Озиас, следовавший за ним по пятам, тут же нашел книжный стеллаж и прислонился к нему спиной. Деревянные полки заскрипели под под весом Калема, и он прижал ладони к глазам. – Я так понимаю, никто из нас нормально не отдохнул, – Кост отодвинулся от стола, изучая Озиаса с легким беспокойством. Оз пожал плечами. В мятой рабочей рубашке без рукавов и свободных хлопковых штанах он был олицетворением недосыпа. – Кто-то же должен был присматривать за этим парнем, – он указал подбородком на Калема. – Со мной все в порядке, – взгляд Калема заметался между всеми нами. – Нет, не в порядке, – сказал я нахмурившись. Ртутный ободок вокруг его глаз теперь практически соприкасался со зрачками, затмевая бо́льшую часть его радужки. Пальцы Калема слегла задрожали, когда он почесал затылок. – И насколько все плохо? Лина пододвинулась ближе ко мне. – Ты что-нибудь помнишь? – я обхватил ее за талию и прижал к себе. Калем опустил глаза в пол. – Да. Все. Хотя я… Клянусь, я вообще не мог себя контролировать. Я как будто наблюдал за собой со стороны, будто во сне. С Ониксом все в порядке? Лина коротко рассмеялась. – Не могу поверить, что ты спрашиваешь меня об этом. С Ониксом все хорошо. – Полагаю, теперь мы с ним квиты? – Едва ли, – она вздохнула, затем сделала паузу и продолжила: – Эффи очень переживала за тебя. Калем напрягся. В его глазах мелькнуло раскаяние. – Я знаю. Я помню. Я почти ее не видел с тех пор как… Ну, вы знаете, – он провел рукой по лицу. – Я просто боюсь, что она подумает о том… существе. О том монстре. Или еще сильнее я боюсь того, что наврежу ей.