– Ты ей нравишься, это и дураку понятно. Она всех девчонок ревнует к тебе, вот и на меня вчера тоже взъелась. – Просто ты слишком хороша во всех отношениях, – хмыкнул Денис. – Она тебе завидует. – Ой, да ладно, – замахала руками Диана. – Как сказал вчера Вадим, спасибо за комплимент. Хотя я всегда считала, что главное не красота, а чувство юмора. Снежану тоже можно понять. Кто бы не влюбился в эти фиалковые глаза и точеные скулы? Денис бросил на нее насмешливый взгляд: – Комплимент за комплимент? – Ага, держи. Сам напросился, – усмехнулась девушка. – Я Снежану, конечно, тоже понимаю, – пожал плечами Денис. – Но нельзя же отвечать взаимностью абсолютно всем… – Нельзя, верно. А что это мы через половину озера перекрикиваемся? – всплеснула руками Диана. – Погоди, я сейчас… И она, быстро сбежав с причала, скрылась в зарослях камыша. Через пару минут Чернокнижец увидел ее снова, на этот раз – на берегу озера, совсем рядом со своим камнем. Ди скинула красные потрепанные кеды, бросила их рядом с кроссовками Дениса и вброд дошла до валуна. Вскоре она уже сидела рядом с ним, свесив ноги в прохладную воду. Чернокнижец сделал еще пару штрихов и закрыл альбом. – Можно посмотреть? – попросила Ди, потянувшись к нему. Денис машинально отодвинул его подальше. Диана тут же опустила руку. – Не хочешь делиться своим творчеством? – тихо спросила она. – Просто… – Чернокнижец замялся. – Я никогда еще никому не показывал свои рисунки. – Но почему? – не поняла Диана. – Понятия не имею. – Зачем же творить что-то, если этого не увидят другие люди? – с улыбкой спросила она. Ее слова имели смысл, да ведь и не отстанет небось, пока не посмотрит. Немного подумав, Денис молча протянул ей альбом. Диана, просияв, открыла первую страницу и восхищенно ахнула. Он нарисовал ее, причем всего за несколько минут! Диана стояла на слегка покосившемся причале на фоне камышей, а на заднем плане белели паруса яхт, синело небо, по которому плыли облака. Ласково светло солнце, и теплый ветерок шевелил ей волосы. Это был всего лишь карандашный набросок, но настолько профессионально сделанный, что хоть сейчас вешай на стену. – Но это же… просто потрясающе, – выдохнула Диана. – У тебя настоящий талант. Я и понятия не имела… Ты этому специально где-то учился? – Не-а, – покачал головой Чернокнижец. – Само как-то получилось. Нужно же было чем-то заниматься в свободное между преступлениями время. – Преступлениями? Ах да! Я же забыла, что ты у нас плохой парень. – Диана рассмеялась и принялась осторожно переворачивать страницы альбома. – Могу акварелью, могу мелками… – сказал Денис. – Еще немного интересуюсь скульптурой. Лепил из глины и воска… У моего деда есть дом в лесу, тут неподалеку, он оборудовал там для меня студию. Когда все достанет, я ухожу туда, чтобы немного побыть одному. – Иногда я тоже люблю одиночество, – призналась вдруг Диана. – Только у меня нет никаких талантов, поэтому я просто читаю или брожу по городу. – Но что ты делаешь здесь? – спросил Чернокнижец. – В Клыково? – Нет. Сейчас, в этом яхт-клубе. – А! – Диана покачала головой. – Отец со своими коллегами по работе приехал покататься на яхте. Я с ним вроде не собиралась, но он меня с собой прихватил, да так быстро, что я еле успела переодеться. Сама не знаю, почему согласилась, видимо, чтобы не рехнуться от скуки. Ну зато тебя вот встретила, уже хорошо. Славно сидим. А ты что, любишь драконов? – спросила она, переворачивая страницы. Денис усмехнулся. Рисуя, он скрупулезно воспроизводил то, что видел, но иногда добавлял различные фэнтезийные элементы. Чаще всего это были драконы, парящие над лесом либо Змеиным озером. У них были широко раскинутые крылья, изогнутые рога, когтистые чешуйчатые лапы и длинные изогнутые хвосты, совсем как в иллюстрациях к старинным восточным легендам. – Драконы меня всегда завораживали, – признался Денис, глядя на солнечные блики, играющие на поверхности воды. – Есть в них что-то такое, фантастическое и запредельное… не из этого мира… Видишь изображение дракона и сразу понимаешь, что в нашей обыденной реальности никогда не увидишь ничего подобного. А ведь они по-своему прекрасны. – Странный ты, – коротко сказала Диана. – Мне многие об этом говорят, – согласился Чернокнижец. – Но мне это даже нравится. Люблю общаться с разными чудиками. – Ди! – раздался вдруг громкий оклик со стороны яхт-клуба. Повернув головы, Денис и Диана увидели на причале высокого представительного мужчину лет сорока в брезентовой куртке и кепке, джинсах и высоких черных кожаных ботинках. – Папа? – удивленно отозвалась Ди. – Я всюду тебя ищу, а ты тут прохлаждаешься! Мы скоро отплываем. Ты ведь плывешь с нами? – Видимо, да, – недовольно произнесла Диана. – А иначе для чего ты меня сюда притащил… Она аккуратно закрыла альбом с рисунками и неохотно протянула его Денису. – Не хочешь представить меня своему знакомому? – как-то напряженно поинтересовался ее отец. – Ой, да, где мои манеры! Это Денис Чернокнижец. – Диана легонько похлопала парня по ноге. – А это мой отец, Владимир Семенович Толоконников. Прошу любить и жаловать. Владимир Семенович снял с головы кепку, подошел к краю причала, чтобы получше рассмотреть парня, – и остолбенел. Теперь и Денис узнал мужчину и в свою очередь онемел от неожиданности. На причале стоял тот нервный крикливый тип, любитель коричневых костюмов, который недавно сбил его машиной. Вот так Денис познакомился с отцом Дианы. Глава 11 Я больше не боюсь Олег Ефремович Свирский, бывший участковый деревни Белогоры, не находил себе места от беспокойства. Весь вечер он только и думал о странном деле, связанном с убийством Генки Векшина, а также о двух юных журналистах, которые задавали ему такие подозрительные вопросы. Парень этот со странными глазами… Но он еще ладно, вел себя сдержанно и учтиво, как и подобает при разговоре со старшими, а вот белобрысая девка Свирскому совсем не понравилась. Она смотрела на него с таким превосходством и насмешкой во взгляде, будто знала правду о случившемся… А может, им и в самом деле что-то известно? Но Свирский тут же отбросил эту мысль. Откуда они могли узнать? Столько лет прошло. Он сам уже не помнил всех подробностей. Жаль, он у них не спросил, какую именно газету они представляют. То и дело прокручивая в памяти разговор, Олег Ефремович все больше склонялся к мысли, что слишком уж необычные были ребята, на профессиональных журналистов совсем не похожи. Но и не из полиции. Не похожи на представителей властей. Да и к чему легавым копаться в этом грязном деле спустя тридцать лет? За окнами быстро темнело. Олег Ефремович заперся в доме и сидел теперь в тесной кухне, обдумывая все случившееся. В печи потрескивали дрова, на стене тихо бормотал старенький радиоприемник, передавая последние новости. С потолка свисала на проводе единственная лампочка без абажура. Обстановка у бывшего участкового была довольно скудной, но Олега Ефремовича это вполне устраивало. Деньги у Свирского имелись, и немалые, но жизнь он вел довольно скромную, чтобы не вызывать у соседей лишних вопросов. Им только дай повод вволю почесать языками! Много лет назад, еще будучи участковым, он частенько проворачивал общие дела с местными криминальными группировками. А кто из руководства тогда не проворачивал? Времена были такие, у всех рыльце в пушку. Ну а бандиты хорошо платили Свирскому за помощь, за то, что иногда закрывал глаза на беззаконие, поэтому даже сейчас, спустя столько лет, он не бедствовал. Но тем не менее старался ничем не выделяться среди других жителей деревни. Погибший Генка Векшин в ту пору тоже с бандитами якшался, даже в одной банде состоял. Они на трассе за деревней большегрузные фуры по ночам грабили. Олег Ефремович об этом знал, но делал вид, что не замечает, ведь они с Генкой всегда приятелями были, дружили еще со школы. А теперь тот мертв, причем умер при очень необычных обстоятельствах. Повреждения на его теле наводили на определенные мысли, и были эти мысли очень неприятные… Олег Ефремович дотянулся до старенького сотового телефона, лежавшего на краю кухонного стола, намереваясь позвонить. Ему просто необходимо было обсудить все произошедшее с тем, кому он мог доверять, а иначе уснуть сегодня вообще не удастся. Свирский начал набирать нужный номер. Где-то наверху вдруг раздался громкий треск электричества. Лампочка под потолком мигнула и погасла. В тот же миг выключилось радио на стене, замолк старенький холодильник и погас экран телевизора, работавшего в соседней комнате. Тьма внезапно накрыла старика с головой. От неожиданности бывший участковый выронил свой мобильник, и тот отлетел куда-то под стол. – Вот черт! – раздраженно бросил Олег Ефремович. Опять выбило старые пробки. Такое иногда случалось, ведь линии электропередачи на его улице были очень старыми и не выдерживали постоянно нарастающего напряжения. Вокруг становилось все больше современных богатых особняков с навороченными кондиционерами, морозильными камерами, стиральными машинами, собственными водонагревательными котлами и еще черт знает чем. Но новые, дополнительные линии электропередачи строители отчего-то не протягивали. Раньше напряжения хватало на всю деревню, а теперь, стоило кому-то включить лишний чайник, свет мгновенно вышибало на всей улице. Жители уже неоднократно жаловались на это главе администрации Куприянову, но проблема все еще не была решена. Свирский несколько раз моргнул, чтобы глаза поскорее привыкли к темноте, затем подошел к окну, отодвинул занавеску и выглянул наружу. Странно, но в соседних домах свет горел. Значит, что-то случилось именно в его избушке. Час от часу не легче! Олег Ефремович с кряхтеньем нагнулся и похлопал рукой по полу, пытаясь нашарить оброненный мобильник, но, видимо, телефон отлетел далеко. Значит, посветить экраном не получится, придется добираться до электрического щитка в кладовке в полной темноте. Свирский осторожно поднялся со скрипучего стула и на ощупь, стараясь не налететь на мебель, двинулся к двери. Через окна проникало немного света, и вскоре Олег Ефремович стал различать кое-что в темноте. Он почти пересек комнату, когда буквально кожей почувствовал, что за ним наблюдают. Ощущение было не из приятных. Олегу Ефремовичу вдруг захотелось замереть на месте, затаить дыхание и прислушаться. Бывший участковый уже много лет жил один, входную дверь всегда запирал на замок, а ключи обычно вешал на гвоздик в коридоре. Старый деревянный дом всегда был наполнен тихими скрипами и приглушенными невнятными шорохами, но сейчас вдруг установилась такая тишина, что у Свирского мороз побежал по коже. Странно… несмотря на тишину, Олег Ефремович явственно ощущал, что он сейчас не один. Со всех сторон окруженный сгустившимся мраком, Свирский снова медленно двинулся в сторону коридора. Внезапно он споткнулся и полетел на пол, сильно отбив выставленные перед собой ладони. Олег Ефремович громко чертыхнулся, и в темноте вдруг раздался короткий ехидный смешок. Смешок был чуть слышен, но для Свирского он прозвучал громче пистолетного выстрела. У старика от страха сжалось сердце. В его дом и правда кто-то влез! Торопливо вскочив, Олег Ефремович снова ринулся в темный коридор. Там, в углу возле кладовки, он прятал увесистую деревянную биту, приготовленную как раз на случай появления непрошеных гостей. Если кто-то и правда к нему сунулся, он пожалеет об этом! Старик был еще довольно крепким и битой сумел бы отдубасить любого. Но вот беда, он никак не мог отыскать ее в темноте. Полностью потеряв ориентацию в пространстве, бывший участковый шарил руками по стенам и полу, но дубинка как в воду канула. Значит, надо бежать из дома! Свирский бросился к входной двери и снова споткнулся обо что-то. Или кто-то подставил ему ножку?! Олег Ефремович пошатнулся и неуклюже ввалился в кладовку, которая почему-то оказалась открыта. Тотчас дверь кладовки с грохотом захлопнулась у него за спиной. Сначала старик перепугался еще сильнее, но затем вдруг понял, что это даже к лучшему. Он когда-то приладил задвижку на внутренней стороне двери – небольшой металлический засов, так, на всякий случай. И сейчас, быстро нащупав задвижку, Свирский со щелчком ее задвинул, а затем глухо рассмеялся: – Ну что, выкусил, гад?! Теперь не достанешь! И вообще пошел прочь, пока я полицию не вызвал! У меня телефон с собой, я уже им звоню!