Волк лежал на противоположном берегу, удерживая передними лапами наполовину сожранную форель. За ним на склоне холма волчата Черная Лапа и Дёрг прыгали в заносах снега, пытаясь поймать хоть одного лемминга, но все без толку. Их старший брат Камешек тем временем охранял границы стоянки стаи. Когда он был еще мелким, его унес филин. Камешек превратился в молодого красивого волка, но тот случай не прошел для него бесследно – он редко расслаблялся. Ренн с помощью плечевой лопатки зубра засыпала костер снегом. Рек с Рипом уселись на крышу убежища и заклохтали в приветствии. Ренн рассеянно кивнула в ответ и снова обратилась к Тораку: – Мы же не в какую-то даль пойдем, их стоянка всего в одном дне пути. Но Торак тоже был упрямым. Ему нравилась эта сонная долина с дремлющей подо льдом рекой и спящей по берегам ольхой. Даже сосны стояли как будто в полусне, и только одно дерево всегда оставалось бодрым. Торак выбрал это место, потому что здесь семейство бобров перегородило реку и в запруде собиралось много рыбы. Неподалеку возвышалась горка синего снега – хатка бобров, – воздух над ней слегка подрагивал от тепла спящих хозяев. Торак снова вздохнул. Ренн права, если Дарк действительно хочет, чтобы они пришли… – Что это там? – встревоженно спросила Ренн. Торак поднял голову: – Где? – Вон там. Ренн стояла, повернувшись на север, и показывала на небо. Волк и Темная Шерсть тоже увидели. Они замерли, навострив уши, и словно окаменели от напряжения. Торак медленно встал. Это была огромная, яркая, сине-белая звезда. Она летела низко, прямо над соснами на вершине холма. – Она становится больше, – сказала Ренн. * * * В Глубоком Лесу охотник из племени Рыси стоял как вкопанный, в ногах валялся замерзший тетерев. Охотник сжимал в кулаке висевший на шее меховой амулет и сдавленным шепотом призывал на помощь покровителя племени. Звезда стала ослепительно-яркой и большой, как его кулак. Прикрыв глаза руками, охотник прислонился к сосне и услышал странный звук, будто на него летела огромная стая гусей. * * * Звезда была ярче солнца и превратила ночь в ослепительный день. Ее тень промелькнула мимо Торака, он услышал свист, напоминающий взмахи громадных крыльев, а потом жуткие раскаты грома. – Прячься за камни! – крикнул Ренн Торак. Темная Шерсть метнулась через реку к волчатам. Ренн что-то кричала, но Торак не разобрал слов. А потом с неба хлынул дождь из огня, и горячий ветер сбил его с ног. Торак грохнулся на лед, лед начал взбухать – река просыпалась. Гром гремел все сильнее. Но откуда ему взяться, если в небе нет облаков? Запахло паленым мехом – загорелась парка. Торак сбил огонь и с трудом встал на ноги. Сосны гнулись к земле, как трава, некоторые деревья летели по воздуху, словно огненные стрелы. На противоположном берегу охваченная огнем осина упала и придавила Волка к земле. Их убежище на берегу было разрушено, из-под обломков торчало что-то белое, Ренн нигде не было видно. А потом Торак понял, что белое – это ее рука. Кому помочь первому? Ренн или Волку? Кому? Раскаты грома слились, превратились в сплошной оглушающий рев… И все стихло. Торак чувствовал, как под ним изгибается лед, видел, как содрогается склон холма, как крошатся камни… но ничего не слышал. Лес горел и обволакивал удушающим дымом. Он больше не видел ни Ренн, ни Волка. * * * Охотник из племени Рыси упал на колени. Раскаты грома, падающие деревья и небо в огне – это последнее, что он слышал и видел в своей жизни. Звезда-Молния выжгла дотла долины, а реки превратила в бурлящие потоки. Она уничтожила сердце Леса. Глава 2 Ренн осторожно пощупала бок Волка, он зарычал и щелкнул зубами, но потом сразу откинулся назад и попросил прощения – прижал уши и пару раз дернул хвостом. – Два сломанных ребра, – сказала Ренн. – Но кровотечения нет, так что, думаю, с ним все будет в порядке. Торак потер рот измазанной в саже ладонью. – А теперь посмотрю на твои ожоги, – продолжила Ренн. – Чего? – Твоя грудь… Только тут Торак понял, что его безрукавка и парка разодраны, а грудь обожжена. – Ерунда, не болит совсем, – пробормотал он. – Скоро заболит… – Отстань, говорю! Ренн посмотрела Тораку в глаза, а он даже не смог заставить себя извиниться. Да и грудь действительно не болела. Тогда почему он чувствовал боль глубоко внутри, как будто под ребра вставили крюк и вытягивали кишки? Когда Торак вытащил Ренн из-под разрушенного убежища, она была оглушена и плохо соображала. Он усадил ее возле валуна, чтобы падающие с неба горящие ветки не могли ей навредить, и ринулся спасать Волка. Тогда перейти на другой берег было почти невозможно, а теперь река и вовсе превратилась в поток из скрежещущих льдин и мертвых деревьев. Земля уже не так сильно содрогалась, оползни прекратились, но из долины все еще доносились грохот и треск падающих деревьев. Сквозь завесу серого едкого дыма Торак различал на склонах холмов красные языки пламени. Небо на юге окрасилось в зловещий багровый цвет. И все это, словно гигантская ладонь, накрывало огромное облако черного дыма. – Я зашью твою парку, – сказала Ренн. – Не надо, и так перебьюсь. – Если не зашью, – сквозь зубы сказала Ренн, – ты замерзнешь. Лицо у нее было в черных разводах от сажи, глаза от потрясения стали круглыми, как у совы, но по голосу Торак понял, что лучше уступить. Ренн закончила работу, и, когда убирала иглу в чехол, на противоположном берегу реки завыла Темная Шерсть. Это был протяжный, вибрирующий вой скорби. Волк поднял голову и попытался завыть в ответ, но смог только коротко пролаять и снова опустил голову. Его янтарные глаза стали пустыми. Ренн прикрыла рот ладонью. – Волчата? Торак кивнул: – Я видел их, когда нашел Волка. Лежали, свернувшись калачиком, будто спали. Наверняка убило ударом горячего воздуха. Ренн трясла головой и повторяла: «Нет, нет, нет». Торак вспомнил, как маленькая Дёрг прошлой осенью подкралась к дождевику и прыгнула на него, словно настоящая охотница. А когда гриб взорвался и обдал ее желтым порошком, зачихала и побежала обратно к маме.