– Хватит, Ренн, – сказал он. – Перестань дуться, как маленькая. – А ты больше никогда так не делай! – огрызнулась Ренн. – Послушай, я знаю, что не должен был… – Он мог тебя убить! – Но не убил же! – Хотел украсть добычу медведя? Умереть хотел? Ренн попыталась поднять и подтащить к костру большую ветку, Торак хотел ей помочь, но она отмахнулась и встала, уперев руки в бока. Ренн стояла и смотрела в никуда, костер был в нескольких шагах от нее, снег не отражал света с неба, но Торак все равно видел, что ее трясет. «Что я сделал?» – подумал Торак. Он подверг подругу и Волка смертельной опасности. Ради чего? – Ренн, прости, я повел себя как последний дурак. – Да, именно так! Именно как дурак! – Даже не знаю, что на меня нашло. – Не знаешь? А я думаю, что знаешь! Ты изменился! Стал совсем другим после того, как ударила Звезда-Молния! Волк, прижав уши, наблюдал за бесхвостыми. Он ненавидел, когда они ругались. – Ты должен мне рассказать, – сказала Ренн. Торак опустился на колени, ткнулся носом в шею Волка, извиняясь за то, что подверг его опасности. Они прикоснулись друг к другу лбами, Волк завилял хвостом и тихо заскулил, а Торак обеими руками схватил его за загривок. – Прошлой осенью, – продолжила Ренн, – мы дали слово, что у нас больше не будет секретов друг от друга. Торак подкинул Волку сустав от ноги оленя. Волк принялся его грызть, а Торак, не отрываясь, за ним наблюдал, поэтому не увидел, а скорее почувствовал, как Ренн подошла и опустилась рядом с ним на колени. – Где ты? – с грустью спросила она. – Я скучаю по тебе. Куда ты ушел? У Торака возникло чувство, будто кусок мяса застрял в горле. Ренн взяла его за руку. Он стиснул ее пальцы. – Я внутри черной сети, – сдавленно ответил Торак. – Обгоревшие черные корни и ветки… жуткий треск. Очень много боли. Лес исчез, все умерло… – Может, не все. Та еловая веточка… – Оглянись вокруг, Ренн! – А как же Лес на востоке? Ты как-то видел его с Гор. Может, с ним ничего страшного не случилось? Надежда еще остается! Торак тяжело вздохнул. – Знаю, но я ее не чувствую. Иногда я вообще ничего не чувствую, в такие мгновения вокруг меня сжимается эта черная сеть. А иногда я все чувствую так остро, как будто с меня содрали кожу и любая мелочь причиняет боль… Когда Волк хочет со мной поиграть, то, как ты на меня смотришь… – Торак потрогал ребра. – И постоянно – горе… – Он осекся. – Я все время его чувствую. И не могу вырваться. – И этот медведь, – сказала потрясенная Ренн, – ты решил забрать его добычу, чтобы вырваться из черной сети? Торак кивнул: – Опасность – единственное, что мне помогает. И еще боль. Он с силой ударил костяшками пальцев по камню. – Не надо. – Почему? Я заслуживаю наказания за то, что подверг твою жизнь опасности. – Нет! – Ренн взяла Торака за руку. – И ты все время носил это в себе. – Не хотел тебя беспокоить. – Думаешь, мне было все равно, когда ты вдруг начал превращаться в чужака? – Прости. – Ладно, теперь, когда ты рассказал, это уже не важно. Огонь зашипел и начал плеваться. Ренн уложила ляжку оленя на угли и сказала, что в мешочке со снадобьями есть еловая кора и свисающий с веток деревьев мох и она может сделать примочку для его ободранной щеки. Ее волосы отливали красным и желтым, словно осенние листья. Торак знал, как это – погружать в них пальцы или прижиматься лицом к ее шее и вдыхать теплый можжевеловый запах. Теперь, когда он обо всем рассказал, стало намного легче. Он даже не представлял, какой тяжелой ношей была тайна о черной сети. Волк лежал на животе и грыз голяшку. Ренн смотрела на тлеющие угли, ее глаза бегали туда-сюда, так всегда бывало, когда она о чем-то глубоко задумывалась. Наконец она, медленно подбирая слова, сказала: – Черная сеть. Она появилась, потому что твоя душа блуждала в Лесу. Торак тяжело сглотнул ком в горле: – Думаю, да. – Ты подобрался слишком близко к деревьям… И теперь, когда Первое Дерево ушло, а Лес смертельно ранен, ты чувствуешь его боль. Тораку в голову не приходило, что его состояние может быть связано с Первым Деревом, но Ренн – колдунья и видела дальше обычных людей. Она хмуро потыкала ножом ляжку на углях. – Интересно, при чем здесь медведь? – Ни при чем, – сказал Торак. Ренн покачала головой: – До сегодняшнего дня ты всегда избегал медведей. – Я один? – фыркнул Торак. – Ты знаешь, о чем я. Твой отец. Торак притворился, будто не понимает, но на самом деле Ренн была права. Не было ни разу, чтобы он, увидев в Лесу медведя, не вспомнил об отце. И всегда перед глазами возникала одна и та же картина случившегося в ту последнюю ночь: отец лежит на земле со вспоротым животом, его кишки блестят при свете костра, а в налитых кровью глазах – агония. Волк поднялся и, подойдя к Тораку, прислонился плечом к плечу. Ренн взяла лицо Торака в ладони и поцеловала в губы. – Волк прав, – сказала она. – Мы найдем способ облегчить твою боль. Вместе обязательно найдем. * * * Они покинули убежище вскоре после полуночи и начали подниматься по склону оврага, который, как казалось, вел на вершину Щита. Оттуда они надеялись увидеть, как солнце впервые после двух месяцев Темноты появляется над Горами. Ночь была морозная, в небе сверкали звезды. Торак шел за Ренн и Волком и впервые после удара Звезды-Молнии на душе было не так тяжело. В предыдущее Пробуждение солнца племя Воронов приветствовало его, лакомясь сотами с медом. Люди разжигали на вершине холма огромный костер и пускали стрелы в небо. Торак думал о том, что сейчас делают Фин-Кединн и Дарк. Полоска неба над головой постепенно светлела. Рек с Рипом, которые летели над оврагом, возбужденно закаркали. Ветер стих – он тоже ждал, когда солнце выйдет из пещеры. Ренн карабкалась вверх по склону оврага и вдруг замерла: – Ты это слышал?