– Это… – Я с ужасом смотрю на всклоченную инфернальную тварь, которая взирает на меня, как и на остальных окружающих, с ненавистью. – Пушистенька… – кажется, несколько смущенно отзывается Блэкфлай. – Это? – Похоже, в моем арсенале больше не осталось слов. – Он был стар… – Да. Еще когда я сбежала семь лет назад, а сейчас должен был быть мертв или до невозможности дряхл. – Ну-у-у… – Ты что, его оживил? И не стыдно? Некромантия противоестественна! И это не мои слова. Этому ты учил нас, ты! Но может, конечно, что-то поменялось?! – Это не некромантия, – упирается Блэкфлай и смотрит на кота с нежностью. Тот даже подходит и хочет потереться об ногу, но в последний миг меняет решение и совершенно по-кошачьи передергивается от отвращения. Он поворачивается спиной, с удовольствием демонстрируя нам выступающий хребет, который проступает сквозь длинную шерсть. Раньше она была черной, блестящей и пушистой. Сейчас же местами поседела и торчит неопрятными, будто вечно сальными клоками. Длинный хвост подрагивает на мраморных плитах пола. Словно говорит: смотрите, как сильно вы меня бесите, мерзкие человеческие твари. – Ты же сам учил: что умерло, то умерло. Не стоит пытаться вытащить живое существо из бездны. Это всегда приводит к нехорошим последствиям. Я сейчас воочию вижу, к каким. – Формально он не умер. – Ну да, ну да, – фыркаю я и иду по коридору, недоумевая, как Блэкфлай посмел это сотворить с моим котом. Пушистенька очень мило шипит в спину и бьет мне по ноге лапой. К счастью, сапог на мне качественный, поэтому до кожи когти не добираются, но голенище оказывается изодрано. – Ты должен мне сапоги, – буднично заявляю я магистру. – Нет, ты ошибаешься. Это ты мне должна, я не знаю даже, как подсчитать, сколько именно. – Не утруждайтесь, я нищая, как церковная мышь. – Да, конечно, и это очень видно по сапогам, которые стоят больше, чем половина эликсиров в моем замке. А трачу я на них, поверь, немало. – Вот все на них, родимых, и ушло. А жертва магического эксперимента мне их изодрала. – Это твой кот, – напоминает Мрак, а я от такой наглости почти теряю дар речи. – Это! – Я указываю пальцем на шипящую красноглазую тварь. – Я вообще не уверена, что это кот! И уж точно не мой. XV Когда я иду в свою комнату, которую занимала и раньше, Пушистенька следует за мной. Мы с ним в целом даже смотримся неплохо, пугая юных обитателей замка. Создается впечатление, что он следит за мной, не выпуская из вида потенциально опасное существо. От этого не по себе. Я не боюсь котов, пусть и не совсем обычных, но как-то не хочется, чтобы мой бывший любимец сожрал мне руку, потому что Блэкфлай вздумал сделать из обычного животного некрокота. На Пушистеньку смотрят со страхом, на меня с любопытством. Я прекрасно их понимаю – помню себя шестнадцатилетней. Тогда приезжающие в замок старшие ученики казались уменьшенными копиями Блэкфлая, просто более доступными и поэтому очень привлекательными. Как же нам хотелось с ними подружиться или хотя бы привлечь внимание. Но сейчас не могу даже улыбнуться в ответ на любопытные взгляды. Все силы уходят на то, чтобы добраться до комнаты. Я захлопываю дверь прямо перед мордой Пушистеньки и слышу гневное мяуканье из коридора. – Ты не мой кот и, подозреваю, хочешь меня сожрать. Поэтому извини. Сиди там, – сообщаю двери и прямо на пол скидываю пришедшее в негодность платье. Удивительно, но пока мы препирались внизу, тут кто-то уже наполнил мне ванну. Боги, как же это кстати! Скорее всего Кэвин послал кого-то из младших учеников, надо будет не забыть поблагодарить его, а заодно узнать про снежуров. Мне нужно связаться с Ребеккой. Я так давно не выхожу на связь, что она, думаю, потеряла меня и волнуется. Но мне действительно некогда. Если повезло, то Эль уже добрался и все рассказал. По идее, к этому моменту должен был. Тогда они волнуются за меня вдвоем. Комната за время моего отсутствия не изменилась: на полу потемневший от времени паркет, стены из темно-серого хорошо обработанного камня – такие во всем замке. Зимой от них тянет холодом, но в каждой комнате есть камин с магической защитой, он дает достаточно тепла, чтобы не мерзнуть даже в самые лютые морозы. Перед камином шкура с длинным мехом – теплая и уютная, снежно-белая. Ее покупала я, даже странно, что она до сих пор тут, словно ждет меня. Кровать расположена в центре, как и в других помещениях – так сделано как раз затем, чтобы не замерзать от холода стен. Книжные полки слева от камина и уютное кресло, в котором я любила сидеть с книгой, смотреть на огонь и мечтать. Даже журнальный столик сохранился. Интересно, кто-нибудь тут жил все эти годы? Или Блэкфлай точно знал, что однажды я вернусь, и не важно, по своей воле или нет, и поэтому оставил в комнате все как есть? Даже в шкафу висят мои вещи. Еле сдерживаюсь, чтобы не начать их перебирать. Моя одежда окончательно убеждает в том, что семь лет комната пустовала. Тут точно стирают пыль, а значит, там, на книжных полках, стоят мои книги. Я смотрю на них с жадностью. Я соскучилась по своим вещам, в них хранятся воспоминания о юности. Но прежде всего мне нужна горячая ванна, а потом уж разговоры с подругой и ностальгия. Сейчас это не блажь, а необходимость. Пока у меня еще остается призрачный шанс не заболеть, если хорошенько отогреюсь. Неожиданность настигает меня, едва я вешаю чистое полотенце на горячую тонкую трубу, идущую вдоль стены. Я замечаю смазанное движение где-то у стены и едва успеваю увернуться. Мимо меня пролетает лохматая туша и, цепляясь когтями за махровую ткань и раздирая ее, съезжает с недовольном мявком на пол. На меня Пушистенька смотрит со злым укором. Мало того, что исчезла на семь лет, так еще и спину себе не дает разодрать. Есть на что злиться обиженному жизнью коту. – Что он с тобой сделал, бедная скотинка? – Я со вздохом качаю головой и хочу протянуть руку, чтобы погладить. Но потом вспоминаю, во что превратился кот, и передумываю. Сожрет еще. От моего любимца мало что осталось. Когда я уезжала, Пушистенька был немолодым, но степенным, красивым котом, который всегда держался с достоинством и охотно подставлял голову и шею для ласки. Не больше. Теперь же из угла на меня смотрит инфернальная тварь с одним горящим алым глазом и всклокоченной шерстью. Он больше походит на поднятое некромантом умертвие кота и, видимо, поэтому злится. Иногда трудно бывает отпустить любимцев, которым жизнь уготовила более короткий срок, чем нам. Но и держать так… это неправильно. Пушистенька словно слышит мои мысли и медленно делает шаг вперед. Замирает, а потом, как раньше, ласково трется об ногу и исчезает. А я остаюсь стоять неподвижно, чувствуя, как по щекам стекают слезы. Не готова была увидеть его таким. Пока я отмокаю в горячей воде, еще раз прокручиваю в голове события прошедшего дня. Как-то излишне круто изменилась моя жизнь. В голове столько вопросов и тревог, что я запрещаю себе думать и анализировать. Нужно просто отдохнуть, а осмыслить можно и позже. У меня теперь много времени. Размышляй – не хочу. Единственное, что мне не дает покоя – это тьма. Блэкфлай изменился. Его магия всегда была темной, но не… грязной, что ли. Сейчас же создается впечатление, что его силы подобны едкому дыму, который отравляет прежде всего его самого. Неужели никто этого не замечает? Что, демоны забери, тут случилось, пока я отсутствовала? И почему мне не наплевать? Хотя кому я вру? Я могу испытывать разные эмоции по отношению к Блэкфлаю, замку и проживающим тут людям, но мне никогда не было на них наплевать. После горячей ванны я чувствую себя сносно, залезаю на узкую и жесткую кровать в комнате, которая до сих пор кажется мне уютной, и достаю зеркало. – Где ты была? – Заплаканное лицо Ребекки появляется почти сразу же. – Я пытаюсь достучаться до вас уже два дня! И где ты сейчас находишься… Дайана, это ведь не… У Ребекки прекрасная память, и мою комнату в замке подруга узнает сразу же. Хотя она ни разу не была тут, но видела, когда мы с ней так же часами болтали через зеркало. Она уехала и уже начала подрабатывать в лавке зельевара в Парнасеке – столице Срединных земель. Подруга практиковалась и совершенствовала навыки, а я училась дальше. Мы обе тогда скучали, и первые полгода вечерние разговоры здорово спасали от одиночества. Потом стало проще, у меня появилась Эбигейль, а у Ребекки, как она думала, любовь всей ее жизни. – Да, ты все правильно поняла. – Я грустно улыбаюсь. – А Эль разве еще не вернулся? – Нет. – Она хмурится. – Он не с тобой? Где он? С ним все хорошо? – Должно быть… – мрачно отвечаю я, чувствуя неприятный холод внутри. У меня раньше не возникало мысли, что эш Грис и Блэкфлай могут меня обмануть в отношении Эля. Хотя… они ведь делали это не раз. Блэкфлай коварен и себе на уме, а эш Грису я не доверяю с самого начала. – Дайана, что произошло с Элем? – напряженно уточняет Ребекка. – С Элем должно быть все нормально, – отзываюсь я с уверенностью, которой не чувствую. – Он был жив и здоров, когда я в последний раз его видела. И должен был уехать из Северных земель. Тут ему лучше не оставаться. – Почему? Что произошло? – Ну, я же говорила. Он убил нескольких наемников, тех, кто напал на меня. Тут его ищут. Кстати, оцени – наемников послал Кэвин. Мне все же удается заболтать Ребекку. Получается убедить ее в том, что Эль просто задерживается в пути. Я пересказываю свои приключения и обещаю, что обязательно постараюсь найти отсюда выход. Не важно, каким образом. Успокоив подругу, я отключаюсь и без сил падаю на кровать. Я волнуюсь за Эля и хочу устроить Блэкфлаю допрос прямо сейчас, но не могу. Тяжесть последних суток наваливается на меня. Я понимаю, что он скорее всего чувствует себя так же, как и я. Разговора не получится. Сейчас нужно выспаться в тепле и надеяться, что зелья Ребекки и организм справятся и я не проснусь завтра в бреду и с жаром. Сейчас голова раскладывается, а кости ломит. Мы слишком долго пробыли на холоде, чтобы я могла сейчас вскочить и куда-то побежать. Я даже не слышу, как скрипит дверь. Но мигом чувствую чужое присутствие в комнате. Тут же вскакиваю, в руке оказывается нож, который я даже не помню как сунула под подушку. По лезвию бегут всполохи магии, и я готова к атаке, но из темноты раздается знакомый смешок, и через минуту вспыхивает огонь в камине, который я забыла разжечь перед сном, и светильники на стенах. Становится относительно светло, и я могу разглядеть визитера. – Тяжелая у тебя была жизнь, Дайана, – замечает Эбигейль. – Я принесла тебе противопростудный сбор, мед и ужин. – Спасибо. – Я прикрываю глаза и расслабленно откидываюсь на подушки, чувствуя, как стихает бешеный ритм сердца. – Не нужно было. – Да перестань! – Она отмахивается и ставит поднос на тумбочку. – Ты была моей подругой, а может, и дальше будешь, раз вернулась. – Понимаешь же, что время покажет? – с грустной улыбкой спрашиваю я. – Мы обе изменились. – Конечно. Я же не пытаюсь сделать вид, будто не было семи лет, за которые ты ни разу не вышла на связь. Я волновалась. – Я не могла выйти с тобой на связь, потому что если бы сделала это, то меня бы поймал Блэкфлай. Впрочем, ты всегда говорила, что мое поведение не доведет до добра, и ни за что бы не одобрила побег… поэтому оправдание вышло так себе… прости. – Это уже не важно. Смысл ворошить прошлое? Но принести тебе ужин мне несложно. – Я ценю это. – Ты ведь никогда не жалела о побеге? – Честно? – Я закусываю губу. – Нет. – Мы скучали. Все. – Не все, думаю. – Я грустно улыбаюсь, размышляя о своем. Тогда, покидая замок, я действительно думала только о себе. Я всегда думаю только о себе. Это неправильно по отношению к тем, кому я дорога. Но даже сейчас я не уверена, что готова меняться. – Я точно скучала. – Эбигейль вздыхает и присаживается на край кровати. – Учитель скучал, Пушистенька. – Давно он такой? – интересуюсь я, имея в виду кота. – Лет пять… мне кажется, Блэкфлай так хотел сохранить память о тебе. – Наверное, не стоило. – Возможно. – Она пожимает плечами. – Но мы привыкли. Поверь, в таком коте тоже есть свое очарование. А сейчас отдыхай. Я, правда, не хотела тебя будить. Не знала, что ты спишь так чутко.