- Бесконечно рад видеть вас… Можно было добавить что-то еще. И, наверное, даже нужно. Про то, что он ждал, хотя это ожидание ни к чему-то Василису не обязывает. И вовсе ничего ее ни к чему не обязывает. Просто он ждал. И дождался. Ее вот. И сладкого запаха сдобы, который она принесла с собой. И слабой улыбки. И этого вот искреннего беспокойства во взгляде. Молчания затянувшегося. Тишины. Выскользнула за дверь сестра милосердия, верно, поняв, что лишняя здесь. А Василиса сказала: - Я принесла вам пирог. Я… хотела с черникой, но говорят, что еще не сезон, что подождать надо. Только… я сделала земляничный. Вы любите землянику? - Теперь – несомненно. - А раньше? - Понятия не имею, - честно ответил Демьян. Раньше у него иных забот хватало, чтобы обращать внимания на подобные глупости. Любит ли он землянику? Кому это интересно. - Потом… когда появится… я и черничный испеку. С миндалем и мятой, - она держалась за сумочку обеими руками. – Вы… вы только поправляйтесь. - Обязательно. Она кивнула. И приблизилась. На шаг. И еще на один. Запах сдобы стал ярче, он окружал и эту женщину, и Демьяна. И следовало удержать ее, только Демьян совершенно не представлял, как. Он вдруг совершенно растерялся. И не иначе, как от растерянности, сказал: - Выходи за меня замуж. - Что? – Василиса тоже растерялась. И сглотнула. И ответила: - Я… могу тебя убить. У меня проклятье. - А у меня на всю спину змей нарисован, китайский. И еще дерево. И… и во мне дыр больше, чем в канве для вышивки. Я знаю. Видел. - Дыры? - Канву. Василиса кивнула, верно, проникшись глубиной познаний. И склонив голову набок, уточнила: - А проклятье? - Как-нибудь и с проклятьем уживемся… - И с лошадьми. Я… не оставлю все так, - она все же присела на стул, который стоял слишком уж далеко от кровати. – От конюшни мало что осталось. Ее Марья немного повредила. Она не специально, просто испугалась за меня, вспыхнула… вот… а потом еще люди Вещерского разбирать стали. Вывозят куда-то. Кажется, фундамент тоже выкопают, хотя уже бесполезно. Ничего там не осталось. Но я подумала, что пускай. Я новую построю… Она посмотрела настороженно и выжидая, будто опасаясь, что он, Демьян, скажет, будто новую строить не нужно, а то и вовсе запретит глупостями заниматься. - И хорошо, - Демьян понял, что улыбается. – Новая конюшня. И новые лошади. Что может быть лучше? А на вопрос Василиса так и не ответила. Пускай. Он снова спросит. Потом. Позже. Когда выберется из этой треклятой палаты, и тогда дождется ответа. Или спросит еще раз. И еще. Он будет спрашивать столько, сколько понадобится, чтобы быть услышанным. Эта мысль успокоила. …Василису украли в середине июня. Хороший месяц. Лето только-только разгорается, и трава еще сохраняет былую яркую зелень. С моря тянуло прохладой, а небо обещало дождь. Василиса просто-таки кожей ощущала его близость, и радовалась заранее, ибо духота последних дней вымотала ее изрядно. Да и не только ее. Марья сделалась не в меру ворчлива. Александр, приехавший слишком поздно и обиженный, что не удалось ему принять участие в этаком приключении, вовсе дома не появлялся, добавляя Марье ворчливости, а Вещерскому, которому эта ворчливость и доставалась, -недовольства. Стал беспокоен некромант, утверждавший, будто в его-то присутствии вовсе необходимости более нет, что слишком уж людно в доме сделалось для того, кто всегда умел ценить одиночество. И вообще, того и гляди сестры, обнадеженные этаким его длительным гостеванием, решат все же устроить его личную жизнь. А Ладислав того не желает. И Алтана Александровна, слушая горестные его речи, кивала и подсовывала очередной пирог. Она тоже любила готовить. А двум хозяйкам на одной кухне как ужиться… В общем, поэтому ли или же просто так, но Василиса позволила себя украсть. Вот прямо так, когда спросили ее: - Барышня, а разрешите украсть вас. Она и кивнула. Мол, разрешаю. И добавила: - Только не упади. А похититель вздохнул. Ему и самому падать страсть до чего не хотелось. В общем, решив облегчить задачу, Василиса сама в седло и забралась. - Как тебя вовсе из палаты выпустили? – поинтересовалась она тихо. Стрекотали сверчки. Пели птахи. И да, дождь лишь обещался, но утомленная солнцем земля готова была пить его. - А меня не выпускали, - ответил Демьян. – Я сбежал. - Ты… что? - Сбежал. Понимаешь… появилась какая-то донельзя странная девица, стала расспрашивать про тебя, про некроманта этого… и все с намеком… Похоже, предчувствия Ладислава не обманули. - И я понял, что если не потороплюсь, то тебя украдет кто-нибудь другой. - Ладислав знает о моей… неприятности. - И еще он некромант, - проворчал Демьян, пришпорив лошадку. Хмурый, пасшийся неподалеку, поднял голову и тихо заржал, будто интересуясь, вправду ли хозяйка столь ему не доверяет, что собралась путешествовать этаким престранным образом. – Мало ли до чего додумается. - Я бы не согласилась. - Ты эту девицу не видела. А я слышал, что у него таких пять и вообще… Он сидел ровно и столь уверенно, что человек незнакомый мог бы обмануться, счесть Демьяна совсем уж здоровым. Однако к счастью своему Василиса знала правду. - …и вообще мне так спокойнее. А мне целители велели оставаться спокойным, - завершил речь Демьян. - Тогда да, - Василиса кивнула. – И… куда поедем? - Недалеко. И вправду недалеко. Сосновый бор и струны солнца, которые протянулись от неба к земле. Звон ветра. Запах смолы и капли ее, янтарные, яркие, словно бусы поверх кольчуг старой коры. Сухой мох. И кусты черники, на которых переливаются темные глянцевые ягоды.