- В худшем… сложно сказать, случалось, что люди становились сиротами при живых-то родителях. - То есть, - Нюся топнула ножкой, - полагаете, она со мною так поступит? - Надеюсь, что нет… но однажды вы так или иначе, однако останетесь одна. И что вы будете делать? Ответом стало легкое пожатие плечами. - Что-нибудь… а вы бы не стояли, но позвали целителя, что ли? - Не надо, - подала голос Ефимия Гавриловна. – Извините, ради Бога… за мной прежде не водилось такого, а тут… духота… и Нюсенька, будь добра, принеси водички. - А почему я? – возмутилась Нюся. – Пусть вот он бегает… - Принеси воды, - голос прозвучал необычайно жестко. – Кажется, я слишком уж много воли тебе дала. Ничего… исправим. Нюся фыркнула. И отвернулась. - Кстати, - небрежно бросила она. – У него с физией что-то неправильное… - Это… последствия лечения, - Демьян мысленно отругал, что все ж не придумал причины, которая хоть как-то бы да объясняла произошедшие в нем перемены. - Ага, - ответила Нюся. – Конечно… скажите только, у кого лечились, чтоб я ненароком не попала, а то еще вот также перекривит… - Нюся! Ушла она, двигаясь нарочито медленно, всем видом своим показывая, что никуда-то не спешит. А если маменьке водицы восхотелось, то пускай кого из прислуги пошлет. Сама Нюся, чай, не прислуга. - Извините, - Ефимия Гавриловна села и принялась поправлять прическу. Всем видом своим она показывала, что, если с ней и случилась минутная слабость, то осталась она позади, и ныне Ефимия Гавриловна чувствует себя вполне даже неплохо. – Мне жаль, что вам пришлось выслушать все это… и до крайности неудобно… и… поверьте, тот динамит нужен был и вправду для хозяйственных нужд. И я понимаю, что, возможно, получила его не совсем, чтобы законно, однако… Она тяжко вздохнула. - А любовник… женат он. И хороший человек, и вместе нам неплохо, однако… даже если бы холостым был, я бы замуж за него не пошла. Уже один раз побывала и хватит. Да… а динамит… строюсь я. Камень нужен. И каменоломни имеются, вот только… старые и выгоды от них никакой. Нанимать же людишек, чтоб вручную… или вот мага… динамитом оно дешевше. Если, конечно, с разрешениями… оно-то, я понимаю… но Ганс обещал, что сам все сделает. И сделал. Вот… это вовсе давно было, кто ж знал, что запомнит? Глазастая она. Бестолковая. Но ведь родная же дочь. Ефимия Гавриловна вздохнула тяжко. - Идите… - А вы? - Нюся вернется. Она, конечно, хвостом крутит, но понимает, что если уж чересчур крутить станет, то мигом содержание урежу. А ей и без того вечно не хватает… да… замуж ее надо. Вы не передумали? - Нет. - Жаль. Но… понимаю. И Демьян поверил, что и вправду понимает. А вот взгляд, которым его проводили, Демьяну совсем не понравился. Глава 17 Великого отъезда, который предрекал Вещерский, не случилось. Несколько особ, чрезмерно нервических, конечно, изволили покинуть виллу, но освободившиеся места тотчас были заняты. - А что вы хотите, дорогой мой, - сказал Никанор Бальтазарович, сквозь театральный бинокль на ручке разглядывая грузную особу весьма недовольного вида. Особа только что прибыла в сопровождении пары упитанных девиц и одной тощей разбитного вида горничной, которая ныне и кружилась над горой сумок, баулов и шляпных коробок. Из последних можно было бы башню выстроить. - Здесь слишком много людей и мало приличных мест, чтобы позволить такой малости, как бомба, сорвать отдых… К особе устремились лакеи, которым она указала на багаж. - И что теперь будет? - Ничего особенного, - Никанор Бальтазарович стоял, опираясь на парапет. Из нумера его открывался удивительный вид на сад, темная проплешина которого спешно затягивалась зеленою травкой. Сгоревшие дерева уже заменили, арку подправили, и теперь пара магов сосредоточенно восстанавливала былой роскошный вид. Пройдет пара дней, и о несчастье напомнит разве что слегка оплавленный камень в основании лавочки. Да и то, возможно, его тоже заменят. – Наше с вами дело простое – наблюдать. Он подал бинокль Демьяну. - И приглядывать за известной вам особой. - Мне это не по душе. - Особа? Мне казалось напротив… - и глянул этак, с насмешечкой. – Симпатию вашу, уж простите, и без бинокля видать. А что до прочего, надеюсь, вы в полной мере осознаете, что давешнее покушение, пусть и было совершеннейшей случайностью, даже глупостью, но нельзя допустить, чтобы оно повторилось. Бинокль был отличнейшим, верно, не обошлось и без крупицы силы, если все-то в нем видно было ясно и четко. Сад. И Нюся, которая устроилась на лавочке. Забралась на оную с ногами, причем одну вытянула, а вторую согнула, отчего поза получилась до крайности вызывающей. А может, не в позе дело, но в этом вот наряде с чересчур короткою юбкой, которая съехала, позволяя разглядеть и подвязку с камушками, даже край чулка. Демьян понял, что краснеет и поспешно отвел бинокль от девицы. Правда… подумал и вернулся. Она явно кого-то ждала. Аполлона? Или тот, после случая в ресторации, полностью лишился Нюсиного доверия, а с ним и симпатий? Как бы то ни было, это не голое любопытство. Если Ефимия Гавриловна и вправду нездорова, а Демьян склонен был думать, что так оно и есть, то дочь ее и наследница вполне подходящая цель, ежели кто легких денег ищет. Нюся легкомысленна. И не особо умна. А еще падка на яркое, и голову подобной особе вскружить при должном умении несложно. - Вещерский не простит, если с его своячницей беда приключится… - Я сам себе не прощу. Нюся была одна. И все-таки… она явно кого-то ждала, кого-то столь важного, ради кого и маялась красивыми позами, ибо подозревал Демьян, что сидеть вот так, выгнув спину, опираясь лишь на руку и вторую прислонивши к голове, до крайности неудобно. - И это тоже, - согласился Никанор Бальтазарович, доставши второй бинокль. Отчего-то Демьян совсем не удивился. – Оно-то, конечно, охрана поставлена, но сами понимаете… Понимает. И все же… было что-то подленькое в этой затее, сколь Демьян себя не убеждал, а все одно не способен был отделаться от мысли, что поступает дурно. И надобно рассказать Василисе, как оно есть. И… Меж тем рядом с Нюсей возникла особа, которую Демьян не то, чтобы вовсе не ожидал увидеть, скорее уж удивился, увидев в этакой компании. Белла Игнатьевна, одетая куда как проще, Нюсиному присутствию явно не обрадовалась. Как и Нюся не обрадовалась этакой гостье. Она мигом убрала ноги с лавочки и подол юбки одернула. Сказала что-то, видать, резкое, ибо щеки Беллы Игнатьевны полыхнули румянцем. Она даже отступила на шаг, но после на лице появилось преупрямое выражение. И Белла ответила. Нюся… уперла руки в боки. - Думаете, подерутся? – с интересом спросил Никанор Бальтазарович. - Нет. Нюся топнула ножкой, а вот Белла… вдруг усмехнулась этак спокойно и, наклонившись к Нюсе, что-то произнесла. И что-то такое, заставившее Нюсю разом растерять прежний пыл. Она отпрянула даже. Тряхнула куделькастой головой. И скривилась. Показалось, что Нюся вот-вот или расплачется, или вцепится Белле в волосы. Но нет, развернувшись, она удалилась быстрым военным шагом.