Аполлон поклонился, этак, с изяществом. И Василиса вынуждена была признать себе, что выглядит он вполне достойно, что костюм его сидит именно так, как должен сидеть отлично скроенный костюм. Что выбран он с большим вкусом и подчеркивает стройность Аполлона Иннокентьевича, а еще состояние его, словно бы и немалое. Василиса тотчас одернула себя: какое дело ей, собственно говоря, до чужого состояния? - А вы отдыхаете, да? – Нюся же была одета, пожалуй, слишком уж свободно, на грани пристойности. Платье ее едва-едва прикрывало колени, легкий полупрозрачный платок не скрывал наготы плеч, а на тонких запястьях собрались дюжины браслетов. - Отдыхаем, - сказала Марья, разглядывая Нюсю с немалым любопытством. Впрочем, ту взгляд нисколько не смутил. - И мы будем. А что тут подают? Я слышала, прелестнейшее бланманже подают… - Вас маменька искать не станет? – довольно мрачно поинтересовался Демьян Еремеевич. А Василисе вдруг пришла в голову престранная мысль. И она, повинуясь порыву, сказала: - Присоединяйтесь. Удивленно приподняла бровь Марья. Хмыкнул Вещерский и взгляд его сделался ледяным, а вот Ладислав, до того почти молчавший – слишком занят он был, поглощая снедь – с неожиданным дружелюбием поддержал: - Конечно, присоединяйтесь… - и почесал мизинцем переносицу. – А вы вообще кто такой? - Промышленник он, - ответила Нюся, плюхнувшись на стул, благо, половые в ресторации были столь же неприметны, сколь и услужливы. И стол вдруг увеличился. И посуда грязная исчезла, сменившись сияющей белизны фарфором, может, не столь хорошим, какой дома имелся, но всяко достойным. Накрахмаленные до хруста салфетки в серебряных кольцах. Свежий букет. И меню. - У него папенька купцом был, а Полечка вот в промышленники подался, - Нюся тыкнула в меню пальчиком. – А это чего такое? - Простите, ваша светлость, Нюсенька весьма непосредственна… и ей прежде не случалось бывать в обществе столь высоком, - Аполлон изобразил еще один поклон и присел рядом со спутницей, которая с немалой увлеченностью перелистывала страницы меню. То было не сказать, чтобы разнообразно. Да и стерлядь стоило бы поменьше на пару держать, а вот приправить посильней, однако все это мелочи. - А вам, стало быть, случалось? – Демьян Еремеевич вновь сделался мрачен, и сгорбился, нахмурился, отчего Василисе отчаянно захотелось сделать что-то… она сама не знала, что именно, но такое, что заставило бы его успокоиться. Неужто он вправду думает, что человек, подобный Аполлону, может быть интересен? Возможно, Нюсе он и интересен. А вот Василисе… Василиса вообще-то проклята. Стоило вспомнить об этом обстоятельстве, и настроение окончательно испортилось. Василиса тихонечко вздохнула. - Не люблю хвастать, но я представлен князю Тащевскому, - Аполлон чуть склонил голову. – Мы с ним затеваем один до крайности любопытный прожект. - Любопытный – это хорошо, - сказал невпопад Ладислав, разделяя кусок стерляди на тоненькие полосочки. – А скажите, Петр Веденеевич все еще увлекается археологией? - А вы знакомы? – Аполлон… нет, не нахмурился, лицо-то его и вовсе не изменилось, однако Василиса ощутила, что он… испугался? Насторожился? - Случалось… переписываться. Настороженность исчезла. - Он со многими переписывается. - И то верно, - с легкостью согласился Ладислав. – А что за прожект, если позволено будет узнать? - Простите, - Аполлон развел руками. – Но пока говорить не о чем, да и сами понимаете… а вы, Василиса Александровна, не надумали конюшни продать? - Нет. - Право слово, - он откинулся на стуле, позволив себе позу чересчур уж вольную, будто разом вдруг уверившись, что собрались за столом его приятели. – Не понимаю вашего упрямства! Женщине столь прелестной следует заниматься вовсе не лошадьми… тем более лошадей-то не осталось. - И я ей о том же говорю! – неприятным голоском произнесла Марья. Василиса даже вздрогнула от неожиданности. И не она одна. Некромант вот про стерлядь свою забыл, уставился на Марью. А та взбила кудряшки и губки выпятила, толкнула Вещерского в бок. - Я всегда говорила, что истинное счастье женщины – в браке! У Вещерского дернулся глаз. Левый. - Мы созданы, чтобы хранить очаг… - голос был столь сладок, что зубы свело от этой сладости. Но Аполлон, кажется, ничего-то и не понял. Впрочем, вряд ли он был знаком с Марьей. Определенно не был, а потому и не знал, сколь несвойственен ей этот медовый тон. – Создавать уют, поддерживать супруга во всех начинаниях… Она с таким пылом уставилась на Вещерского, что у того снова глаз дернулся. На сей раз правый. - А Василиса упрямится. И замуж идти не хочет. - И правильно делает, - неожиданно поддержала Василису Нюся. И на Марью поглядела так, со снисходительным сочувствием. – Женщина имеет полное право не выходить замуж, если ей не хочется. - А если хочется? – Марья надула губки. - Тогда выходить. - За кого? – уточнил Ладислав, кажется, из всего разговора выхвативший лишь ту часть, что интересовала именно его. - За кого надо… - За кого хочется… Марья и Нюся произнесли это одновременно. - Дамы прелестны… - Аполлон поднял бокал. – Половой, всем шампанского! И смотри, чтобы наилучшего! Шампанского не хотелось. Вина тоже. И обед вдруг разом утратил все свое очарование. Теперь стол больше не казался нарядным, пальмы в кадках раздражали неуместностью, музыка звучала чересчур уж громко и хотелось просто уйти. - Так значит, вы конюшни хотели купить? - И все еще хочу. Правда, слышал, что приключилось несчастье… - Пожар, - сухо сказала Василиса. - Это, конечно, скажется на цене… - Никто не пострадал, - заметила она зачем-то, хотя очевидно, что до других людей ли, лошадей ли, Аполлону нет дела. И вряд ли можно его за то винить. - Но восстанавливать придется, - Вещерский пить шампанское не стал, да и Марья лишь пригубила. Ладислав и вовсе бокал отодвинул, причем не только свой. И от Демьяна Еремеевича тоже, хотя тот к шампанскому притрагиваться явно не собирался. - Ему нельзя, - сказал он Нюсе. – Он у нас болеет. - Чем? – огромные очи ее стали еще больше. - Вот и я о том, к чему вам возиться с восстановлением конюшен, которые по сути-то и не нужны? - Нужны, - порой на Василису находило, и делалась она упряма до крайности. И теперь вот пришлось заставить себя говорить спокойно. - Помилуйте, здания с большего уцелели… - Я слышал иное, - а вот Аполлон выпил шампанское и протянул руку, чтобы бокал вновь наполнили. – Что там ничего-то целого не осталось, что пламя было такое, что даже камни плавились. - Местами, - согласился Вещерский и пальцы сцепил. - Ужас какой! – воскликнула Нюся чересчур уж радостно. – И что у вас там загорелось? - Наверняка, сено. Я видел, в каком состоянии были эти конюшни. Поверьте, подобное происшествие – вопрос времени. Рано или поздно, несчастье случилось бы… - Аполлон осушил бокал одним глотком. – Безалаберность, полнейшая безалаберность… - Поджог, - Вещерский чуть склонил голову. - Быть того не может!