Вернувшись в офис с обеда, я принялась наклеивать марки на конверты, а потом, лизнув полоску клея на клапане, запечатывала их для отправки участникам общенационального исследования о быстрорастворимом соусе для пудинга, причем все сроки рассылки уже прошли потому, что кто-то из копировальщиков распечатал один лист из опросника вверх ногами. Тут миссис Боге́ выползла из своей стеклянной норки. – Мэриен, – сказала она, задыхаясь от негодования, – боюсь, что миссис Додж в Камлупсе[4] придется уволить. Она беременна. – Миссис Боге́ нахмурилась. Она считает беременность признаком нелояльности нашей компании. – Очень жаль, – отозвалась я. Огромная карта страны, утыканная красными пуговками канцелярских кнопок, отчего она напоминает кожу ребенка, больного скарлатиной, висит на стене прямо над моей головой, из-за чего обязанность отмечать нанятых и уволенных интервьюеров в разных городах лежит на мне. Я вскарабкалась на стол, нашла на карте Камлупс и вынула кнопку с бумажным флажком, на котором стояла фамилия «Додж». – Пока ты там, – сказала миссис Боге́, – удали, пожалуйста, миссис Эллис из Блайнд-Ривера. Надеюсь, это временно, она очень хорошо себя проявила, но она мне написала, что во время интервью какая-то дама набросилась на нее с кухонным тесаком, ей пришлось выбежать из дома, она споткнулась на крыльце, упала и сломала ногу. Да, и добавь-ка одну новенькую – миссис Готье в Шарлоттауне. Надеюсь, она справится лучше прежней. С Шарлоттауном нам что-то не везет. Когда я слезла со стола, она мило мне улыбнулась, что сразу заставило меня напрячься. Миссис Боге́ славится дружелюбным, почти усыпляющим, обхождением, которое действует почти безотказно на наших интервьюеров, и, когда ей что-то от тебя надо, она – сама любезность. – Мэриен, – продолжала миссис Боге́, – у нас возникла небольшая проблема. На следующей неделе мы проводим исследование по пиву – ну, ты в курсе, по телефону, – и наверху решили, что на этой неделе нам надо провести предварительный опрос. Их беспокоят формулировки. Так вот, мы можем привлечь миссис Пилчер, она надежный интервьюер, но впереди длинные выходные, и нам бы не хотелось ее беспокоить. Ты же никуда не уезжаешь? – А опрос нужно обязательно провести в эти выходные? – задала я бессмысленный вопрос. – Да, нам необходимо иметь результаты ко вторнику. Тебе нужно опросить всего семь или восемь мужчин. Мое утреннее опоздание обеспечило ей мощный инструмент убеждения. – Отлично, – ответила я. – Опрошу их завтра. – Тебе, разумеется, запишут сверхурочные, – бросила через плечо миссис Боге́ и пошла к себе, заставив меня гадать, было в ее замечании скрытое ехидство или нет. Все, что бы она ни говорила, всегда произносится ровным голосом, так что никогда не знаешь… Я закончила облизывать конверты, взяла у Милли опросник по пиву и пробежалась по нему в поисках ляпов. Вводные вопросы о предпочтениях были довольно стандартными. Следующая группа вопросов касалась реакции тестируемых на музыкальные заставки по радио – это была часть рекламы нового бренда, который крупная пивоваренная компания собиралась вывести на рынок. В какой-то момент интервьюер должен был попросить респондента набрать номер телефона, после чего в трубке звучала эта самая мелодия. Потом интервьюер задавал еще несколько вопросов: понравилась ли прозвучавшая песенка, стимулирует ли она желание совершить покупку и тому подобное. Я сняла трубку и набрала указанный номер. Поскольку маркетинговое исследование было назначено только на следующую неделю, они могли забыть подключить этот номер к автоответчику, а мне не хотелось выглядеть дурой. После нескольких звонков, зудения и щелчков в трубке раздался густой бас – он пел под аккомпанемент вроде бы электрогитары: Лось, мой лось пришел Из сурового края хвойных лесов, Щекочущий вкус, пьянящий аромат, Внезапный как снегопад… А потом другой голос – почти такой же густой, как у певца, – вкрадчиво заговорил на фоне тихой мелодии: Настоящий мужчина в настоящий мужской праздник, когда он на охоте, на рыбалке или просто по старинке расслабляется, любит пиво с насыщенным мужским ароматом и богатым глубоким вкусом. Первый долгий глоток холодного напитка докажет вам, что пиво «Лось» – это то, что надо, чтобы ваша мечта о первоклассном пиве наконец-то сбылась. Ощутите дикую природу во вкусе изумительного пива «Лось». Потом певец снова завел свою арию: Щекочущий вкус, пьянящий аромат, Пиву «Лось» ты будешь рад! Пиво «Лось», пиво «Лось» — По вкусу тебе это пиво пришЛОСЬ! После финального аккорда в трубке раздался щелчок, и запись оборвалась. Все было нормально. Никто не перепутал очередность частей аудиодорожки. Я вспомнила, как выглядели эскизы визуальной презентации нового пива, которые должны были появиться в журналах и на витринных плакатах: на этикетке были изображены лосиные рога, а под ними охотничье ружье и удочка крест-накрест. Рекламная песенка подчеркивала эту тему, по-моему, не слишком оригинально, но мне понравилось тонкое замечание о том, как мужчина может «просто по старинке расслабляться». Таким образом, среднестатистический любитель пива – в майке, с дряблыми плечами и одутловатым брюшком – сумеет ощутить свою мистическую связь с изображенным на рекламных картинках бравым охотником-рыболовом в клетчатой куртке, поставившим сапог на лосиную тушу или держащим в руках крупную форель. Я уже дошла до последней страницы опросника, как зазвонил телефон на моем столе. Питер. По его голосу я сразу поняла: что-то случилось. – Слушай, Мэриен, у меня сегодня не получается с ужином. – Да? – отозвалась я, желая услышать более подробные объяснения. Я была сильно разочарована: я-то надеялась, что вечером Питер меня повеселит. К тому же я опять проголодалась. Весь день я сидела на перекусах и теперь рассчитывала на сытный калорийный ужин. То есть придется довольствоваться разогретой едой из коробки, которую мы с Эйнсли держали в морозилке на всякий пожарный. – У тебя неприятности? – Я знаю, ты поймешь. Триггер… – его голос сорвался, – Триггер женится. – Да? – выдавила я. Чуть не сказала: «Очень жаль» – но эти слова мне показались неуместными. Какой смысл выражать сочувствие, как будто произошло досадное недоразумение, когда на самом деле это трагедия вселенского масштаба. – Хочешь, вместе пойдем? – спросила я, подставляя ему плечо. – Господи, нет! – вскрикнул он. – Так будет еще хуже. Увидимся завтра, ладно? Он положил трубку, а я стала обдумывать последствия. Самое очевидное – завтра вечером Питеру понадобится тщательный уход. Триггер был одним из его старых друзей: точнее сказать, Триггер был последний из когорты старых друзей Питера, кто стойко воздерживался от женитьбы. Это было вроде эпидемии. Незадолго до нашего знакомства жертвой брака стали двое друзей Питера, а потом в течение каких-то четырех месяцев еще двое практически без боя сдали позиции. И Питеру с Триггером ничего не оставалось, как все лето вдвоем коротать время на своих холостяцких попойках, а если их окольцованным друзьям удавалось выторговать у жен свободный вечер, то, судя по мрачным отчетам Питера, такие встречи превращались в натужную демонстрацию фальшивой беззаботности, лишенной духа легкомысленного веселья. Они с Триггером держались друг за дружку, как тонущие в шторм, причем каждый старался ободрить другого, в чем оба нуждались как никогда. Но теперь и Триггер пошел ко дну: утешитель оказался пустышкой. На юрфаке были, разумеется, и другие парни, но почти все они были женаты. Кроме того, все они в глазах Питера олицетворяли его послеуниверситетский серебряный век, а не более ранний золотой. Мне было его жаль, но я также знала, что мне следует держать ухо востро. Если оба первых брака его друзей были неким знамением, то после двух-трех стаканов он начнет видеть во мне одну из расчетливых сирен – из тех, кто умыкнул у него Триггера. Я не рискнула спросить у него, как это ей удалось: он мог бы решить, что я вынашиваю какой-то коварный план. Самое лучшее – отвлечь его. Пока я так размышляла, к моему столу подошла Люси. – Cможешь ответить этой тетке вместо меня? У меня голова раскалывается, и я ни слова не могу придумать! И она изящно приложила руку ко лбу, а в другой ее руке я заметила написанную карандашом на куске картонки записку. Я прочитала: Уважаемые господа! Хлопья были отменные, но вот что я нашла вместе с изюмом. Искренне ваша, (миссис) Рамона Болдуин. Внизу скотчем была приклеена раздавленная муха. – Это то самое исследование хлопьев с изюмом, – слабым голосом произнесла Люси. Она напрашивалась на мое сочувствие. – Ага, ладно, – отозвалась я. – У тебя есть ее адрес? Я сделала несколько вариантов ответа: Уважаемая миссис Болдуин, мы выражаем искреннее сожаление, что в Ваших хлопьях оказался данный предмет, но такие оплошности случаются… Уважаемая миссис Болдуин, приносим извинения за причиненное неудобство; спешим заверить Вас, что в целом содержимое пакета было абсолютно безопасно в санитарно-гигиеническом плане… Уважаемая миссис Болдуин, выражаем Вам благодарность за то, что Вы обратили наше внимание на этот вопиющий случай, так как мы всегда хотим знать, какие оплошности мы допускаем… Самое главное было, и я это знала, ни в коем случае не употреблять слово «муха». Телефон на моем столе опять зазвонил. Я никак не ожидала услышать в трубке этот голос. – Клара! – воскликнула я, осознав, что совсем про нее забыла. – Как жизнь? – Спасибо, хреново! Послушай, придешь сегодня на ужин? Мне необходимо видеть новые лица. – Я с удовольствием! – Мой энтузиазм был почти искренним: уж лучше ужин с Кларой, чем еда из коробки. – В какое время? – Да знаешь, когда сможешь, тогда и приходи. Мы тут не страдаем пунктуальностью. – Последние слова она произнесла с горечью. Теперь, дав ей обещание, я стала быстро соображать, что бы это значило: Клара меня пригласила, чтобы развлечься и поплакаться, то есть как затейника и конфедантку в одном лице, а это меня совсем не радовало. – Скажи, а можно я приду с Эйнсли? Ну, если, конечно, она не занята. Я сказала себе, что Эйнсли не помешает полноценный ужин – она сегодня только пила с нами кофе, – и еще я втайне хотела, чтобы она вместе со мной приняла на себя удар. Они с Кларой могли бы побеседовать о детской психологии. – Конечно, почему нет? – согласилась Клара. – Чем больше народу, тем веселее. Вот наш девиз. Я позвонила Эйнсли на работу и, аккуратно поинтересовавшись, какие у нее планы на ужин, выслушала ее рассказ о том, что она получила два приглашения и оба отвергла: одно от свидетеля на процессе против мужеубийцы, а другое – от студента-стоматолога, с которым познакомилась накануне вечером. О последнем она отозвалась довольно грубо: с этим она больше никогда никуда не пойдет. По ее словам, он пообещал ей, что на вчерашнюю тусовку придут художники.