Артем завел жену внутрь и включил большой рубильник. С треском и гудением заработали большие серо-белые лампы, и Стася увидела огромный зал с матами и боксерскими грушами. Одна часть зала была обустроена для жилья: там стояли стол и два стула, небольшая электрическая плитка, обогреватель и надувная кровать, на которой валялось что-то красное и, кажется, шелковое. — Садитесь пока, а то тебе тяжело, — сказал Артем, протирая тряпкой стул. — Немного пыльно, но сейчас приберемся. Как рука? — Спасибо, хорошо, — кивнула Стася. — Сооружу кроватку Сережке, и перевяжемся. Тут все есть: туалет, вода, душ. Не очень уютно, но ночь провести можно. — Тут кто-то живет? — Жил. Я. — Артем не смотрел на Стасю, но продолжал рассказывать: — Когда я думал, что ты погибла, не мог находиться дома. Сына взяли родители, а я приехал сюда. Мне нужно было время. Я жил здесь неделю. Стася молчала. Она смотрела на красную ткань на кровати, которая оказалась женской сорочкой. Ей не хотелось думать о том, как эта вещь здесь оказалась, но ответ был слишком очевиден. Она почувствовала, будто ее предали, но понимала, что не имеет права так считать. Артем думал, что она погибла… Но неделя ведь такой маленький срок, чтобы быть с другой. — Давай Сережу. Он клюет носом. — Артем подошел к Стасе, и малыш сам потянул к нему ручки. — Вот так, приятель. Поспишь сегодня здесь. Он понес мальчика к импровизированной кроватке, которую сделал из двух каких-то ящиков и матраца, а чистое постельное белье все еще лежало в шкафу. Стася наблюдала, как Беркут укладывает их сына, и улыбалась его забавному рассказу о том, как папочка спас мамочку. — Уснул, — прошептал Артем и подошел к Стасе. — Ты тоже устала. — Не так, как ты. Я спала в машине, а ты был за рулем. — Я куда больше хочу есть, чем спать. Ты голодна? — Угу… — Я взял маминого гуся, картошки, овощей. Если хочешь, сходи в душ, пока я разогрею. — Лучше я. Все-таки я же женщина. — Боюсь, ты не управишься с этой штуковиной, — Артем покосился на плитку. — Иди в душ, а я приготовлю ужин. — А где здесь душ? И полотенце… — Вон та дверь, — Артем указал в другой конец зала, — там три душевых. Выбирай любую. Полотенце сейчас дам. И, Стась, — он подошел к надувной кровати, взял красную сорочку и протянул ей. — Можешь переодеться в нее. Это твоя любимая. Теплая вода смыла не только усталость, но и все переживания. Стася надела свою сорочку и улыбнулась. Она бы все равно простила Беркута, но так и прощать было не за что. Артем накрыл на стол и даже нашел где-то свечку. Он волновался, словно у них было первое свидание. Хотя в некотором роде так и было. После того, как открылась правда, они со Стасей только ссорились, но сегодня все было по-другому. Сегодня она могла дать ему шанс. — Очень красиво, — сказала Стася, и Артем дернулся, не услышав ее шагов. — Картошка не готова пока. Я быстро в душ и вернусь. А ты пока… — Я побуду с Сережей. — Да. Побудь с Сережей. Артему срочно требовался прохладный душ. В своей красной сорочке Стася была совсем такой, как прежде, и держать себя в руках оказалось чертовски сложно. Но ведь он не мог напугать ее сейчас, когда она только начала ему доверять. Сережа спал, смешно посасывая палец. Стася легко провела рукой по его кудряшкам и направилась на их импровизированную кухню. Она сняла с плиты кастрюльку и разложила картошку по тарелкам. Ей хотелось поухаживать за Артемом. Показать ему свое расположение и хотя бы так попробовать заслужить прощение. Стася слышала, как шлепают по полу его босые ноги, но не решалась повернуться, пока Артем не подошел вплотную. Его напряжение передалось ей, и она взволнованно посмотрела на мужа. — Стась, нам надо поговорить, — серьезно сказал он и сел на стул. — Да, — ответила она, и ее голос сорвался на какой-то мышиный писк. Артем сел на стул, перевел дыхание и посмотрел на Стасю. — Я знаю, что чужой для тебя. Знаю, что ты не свыклась с мыслью, что между нами все куда серьезнее, чем ты думала, но я хочу попросить тебя дать нам шанс. Позволь снова ухаживать за тобой, и если ты так и не полюбишь меня, я дам тебе развод. — Развод? — Я не хочу удерживать тебя насильно. И принуждать ни к чему не хочу. Стась, если ты… — Тш… — Стася подошла к Артему, опустилась к нему на колени, прислонив кончики пальцев к его губам. — Тш… Не говори ничего. Позволь мне. Я слишком много молчала в эти дни. Артем кивнул и опустил руки ей на талию, чувствуя, как Стася напряглась, подобно натянутой струне. Ее мокрые волосы промочили футболку на его груди и по коже побежали мурашки. Было холодно, но он не шевелился. — Я не могу с тобой развестись, — тихо сказала Стася. — Вчера ты спрашивал, хочу ли стать снова твоей женой, но я молчала. Мне нужно было многое понять, чтобы ответить на этот вопрос… Да. Я хочу быть твоей женой. Я люблю тебя, Беркут. — Ты вспомнила или почувствовала? — прошептал он. — Нет. Я просто это знаю. И всегда знала. С того момента, как мы столкнулись на улице. Солнечный. В это же время. — Александр, какие наши дальнейшие действия? — вопросил Макс. — Дождемся, когда они поедут к старику, — ответил Саша. — Подожди! Ты хочешь позволить Стасе и ее мужу встретиться с Михаилом Ивановичем? Но ведь тогда мы пропали! — перепугалась Лиля. — Вы — возможно, а я планирую забрать себе бизнес старика, — усмехнулся Саша. — Позволь узнать, каким образом? — нахмурился Макс. — Вам это не понравится. Вы же изначально были против жертв. А теперь по-другому никак. — Что ты хочешь сделать со Стасей?! — отчеканила Лиля, поднимаясь со стула. — Макс, угомони женушку, — махнул рукой Саша, и Макс потянул Лилю за рукав. — Пусти меня! — она дернула руку, и Макс опешил от такой наглости. — Что ты собираешься сделать со Стасей?! — Ни-че-го. Со Стасей я ничего делать не собираюсь. А вот с ее сыном… 24. Возвращение в прежнюю жизнь Человек — творец судьбы. Он сам пишет книгу жизни, решает по какому пути идти и делает выбор, кого брать с собой. Но что, если все наши старания — на самом деле игра по правилам высшей силы, которая давным-давно решила будущее за нас? Той ночью в старом тренировочном зале и Артем, и Стася окончательно убедились, что их судьба друг в друге. Теперь они не сомневались, что никакие трудности больше не смогут их разлучить. Отобрав у Стаси воспоминания, ни родители, ни Саша не смогли заставить замолчать чувства. Любовь, как росток, смогла пробить бетонную плиту амнезии и расцвести в сердце. — Когда мы первый раз… в смысле в первый раз после нашего второго знакомства были вместе, я чувствовала, что поступаю правильно, хотя вроде как узнала тебя совсем недавно, — призналась Стася. — Мне не было стыдно или неловко. Я знала, что все так, как и должно быть. Правда, после рассказа Лили боялась, что во мне говорит прошлая распутная натура. — А я почувствовал тогда свою прежнюю Стасю, — улыбнулся Артем и откинул влажную прядь с ее лица. — Мне так хотелось, чтобы ты вспомнила… Один раз у тебя почти получилось. Когда я был у тебя, и ты вдруг сказала, что мы можем разбудить Сережу. — Я не понимаю, что это было. Это произошло как-то само собой, но я решила, что говорила про отца. — Когда мы узнали, что у нас будет мальчик, ты захотела назвать его в честь папы. Тебе его очень не хватало. — Мне так жаль, что я его не помню! Тебя, Сережу, ребят я смогла узнать заново, а папу… Артем, я же вспомню? — Солнышко, мы сделаем все возможное. Сразу после того, как поговорим с Михаилом Ивановичем, поедем к Карине в больницу и запишем тебя на МРТ мозга. — Дедушка… Как он ко всему отнесется? — Что-то мне подсказывает, что он будет счастлив познакомиться с правнуком. — Если бы я только знала, какой дед на самом деле, если бы пришла к нему раньше… — Стась, сделанного не воротишь, но у нас еще есть время все исправить. — А еще ты обещал, что свяжешь меня с Мариной, — напомнила Стася. — Я хочу сказать, как сильно ей благодарна за то, что она делала. — Обязательно. Мы позвоним ей утром. — Спасибо, — Стася опустила глаза и улыбнулась. — За все, за все спасибо.