— Это наше семейное место. Моя мать, отец… и мой сын. Наш сын. — Сережа?.. — Да, Стася, Сережа был нашим сыном. Ему исполнилось два, когда… — он не договорил. Саша опустился к надгробью, на котором было высечено то самое имя и ничтожно короткие годы жизни. Он вынул из каменного вазона увядшие цветы и поставил свежий букет, а потом разрыдался. — Не может быть… У меня был сын? Но как я могла это забыть? Почему не почувствовала? — Стася опустилась на колени и кончиками пальцев провела по нагретому солнцем камню. — Потому что я хотел, чтобы ты забыла. Чтобы смогла жить без этой боли. Без чувства вины, — с трудом ответил Саша. — Вины?! За что?.. — Он умер из-за тебя! 17. Решение Стаси Существуют такие места, где время останавливается, где земля хранит в себе истории множества жизней, где смерть, скорбь и память идут в вечном хороводе. Город мертвых. Некрополь. Кладбище. Стася сидела на земле, опустив голову на надгробье сына, которого не помнила. Саша подошел к ней и загородил собой солнце, скрывая Стасю в своей тени. Он возвышался, как крестоносец-победитель над раненным неверным, готовый в любой момент отрубить голову, но растягивающий момент для собственного удовольствия. Наконец он заговорил, и его оружие из меча превратилось в машину четвертования, дарующую не легкую и быструю смерть, а болезненные, долгие мучения. — Ты забеременела, когда я в очередной раз вытащил тебя из притона. Просадила все родительские деньги и грозилась пойти торговать собой. Первую неделю приходилось держать тебя под замком, но потом ты стала успокаиваться. Я слишком тебя любил и предложил начать все сначала. Ты согласилась. Мы были вместе больше полугода, но ты снова сбежала, будучи уже на пятом месяце. Мы с твоими родителями сбились с ног в твоих поисках, вернули домой только перед родами, — монотонно, как заученный текст, проговорил Саша. — Этого не может быть, — прошептала Стася, но Саша словно ее не слышал. — …Когда Сережа родился, ты изменилась. Я подумал, что теперь мы станем нормальной семьей, только тебе нас было мало. Как только ты окрепла, такая жизнь тебе наскучила. Ночами ты сбегала на тусовки, оставляя нас с сыном одних. Мы ругались, скандалили, я даже грозился лишить тебя прав на ребенка, но это были только слова. Прошлой зимой, когда я был на встрече, ты забрала Сережу и поехала к каким-то своим дружкам. Ребенок вам только мешался, и ты оставила сына в машине в двадцатиградусный мороз. Там ты напилась и уснула, а наш Сережа… Боже… Ты даже не одела его в теплые вещи. Сашино хладнокровие мигом испарилось, и он разрыдался, опустившись на землю рядом со Стасей. Он закрыл лицо руками, и только по вздрагивающей спине можно было понять, что он плачет. — Я не могла так поступить, — пробормотала Стася. — Это неправда. Все не так. — Не так?! — взревел Саша и, схватив Стасю за плечи, развернул лицом к фотографии ребенка на мраморе. — Смотри! Смотри, сука! Ты его угробила! — Не верю! — разрыдалась Стася. — Ты назвала его в честь любимого папочки. Сама выбрала имя. Говорила, что Сережа — смысл твоей жизни, а на деле… Только представь, каково ему было одному, без мамы, в холодной машине… — Прекрати! — Он плакал, когда ты развлекалась… — Хватит! — Умирал, когда его мать… — Прекрати! Хватит! Стася бросилась на Сашу и стала бить его кулаками в грудь, но ему это был сродни комариному укусу. Он перехватил Стасины руки и одной своей стал удерживать оба ее запястья. Ему нравилось смотреть на ее беспомощность, наконец он чувствовал свою власть. Захотелось закрепить этот результат. Саша шагнул к большой плачущей иве и фактически пригвоздил Стасю к стволу. Продолжая удерживать ее запястья, второй рукой он сжал Стасин подбородок и, не обращая внимания на ее визг, впился в ее губы. — Мерзавец! — прокричала она, как только он отстранился. — Мерзавка здесь ты! Разрушила мою жизнь, убила нашего мальчика. Как ты с этим будешь жить, Станислава? Я же специально просил Макса помочь тебе пережить трагедию. Ты чуть с ума не сошла из-за чувства вины. Видит бог, я не хотел тебе рассказывать про Сережу, но ты вынудила. В сердце Стаси что-то кольнуло. Она не вспомнила Сережу, но волна чувств, возникшая из ниоткуда, заставила ее почувствовать себя матерью. Матерью без ребенка. — Не может быть… У меня был сын… сын… Она медленно съехала на землю. Ее сарафан давно перепачкался, но ей было все равно. Мир рухнул в одно мгновение, и теперь осталась лишь боль. — А дедушка? Почему он ничего не знает о Сереже? — уже спокойнее спросила она. — Ты сама запретила ему рассказывать. Злилась из-за их ссоры с твоим папой. Ты вообще никому не разрешала говорить о сыне. Я тебе не перечил, даже Оля не знала до вчерашнего дня, что у нас был ребенок. Для меня было главным твое спокойствие. — И теперь что? Что ты от меня хочешь? Наказать? Да, у тебя это вышло. Я ненавижу себя. — Я хочу на тебе жениться. Если не хочешь по любви — не надо. Я не прикоснусь к тебе после свадьбы, а потом дам развод. Наш брак — самое малое, что ты можешь сделать, чтобы искупить свою вину передо мной. — Торгуешься? — усмехнулась Стася. — Ты не в том положении, чтобы меня попрекать. Хоть сейчас не будь эгоисткой. От нашего брака будет лучше всем. Я получу бизнес твоего деда, тебе он все равно не достанется. Твои родители наконец станут независимыми от его прихотей. А он сам уйдет со спокойной душой. Подумай о других, Стася. Если мы поженимся, все будут в выигрыше. Ты все равно ничего не теряешь. Обещаю, что после развода назначу тебе отличные алименты. Можем прописать это в брачном контракте. — Что же ты за человек, если обсуждаешь бизнес на могиле сына? — Жизнь продолжается. Как бы ни было больно, нужно жить дальше. Так что ты скажешь? — Мне нужно подумать… Саша чуть не набросился на заплаканную Стасю. Он был готов придушить ее, желательно так, чтобы она как следует помучилась. Но он сдержался. Запустив руки в волосы, он стал маячить перед Стасей, а потом резко остановился и сказал, что будет ждать ее ответа на следующее утро. Домой они ехали в полном молчании. Стася никого не хотела видеть. Лиля и Макс пытались поговорить о том, как прошел их разговор с Сашей, но она заперлась в своей комнате и их не впустила. Даже с Катюшей она не стала разговаривать, когда та урвала момент, чтобы узнать, что случилось. Ночью Стася не сомкнула глаз. Она подождала, когда все в доме уснут, плотно задернула шторы, разделась и встала перед большим зеркалом. Ее фигура была практически идеальной. Еле заметный жирок совсем ее не портил, но на животе остались слабо заметные растяжки. Раньше Стася не придавала этому значения, но теперь видела следы своей беременности. — Сережа… Сереженька, сыночек, прости… Она была готова отдать все на свете за малейший клочок воспоминаний о сыне. Ни его рождения, ни первого слова или шага, ни улыбки, ни смеха, ни теплых пухлых ручек — Стася не помнила ничего. Она видела сына один-единственный раз на фото, высеченном на могильном камне. И что теперь? Как жить дальше? И нужно ли? У Стаси ничего не осталось, только ненависть к себе. Она снова посмотрела на себя в зеркало и в этот момент приняла решение. — Я выйду замуж за Сашу, — объявила она за завтраком так, словно говорила о новой паре туфель. — Ты серьезно? — недоверчиво переспросила Лиля. — Вполне. Так дедушка будет спокоен, а вы все наконец от меня отстанете. Саша ждет моего ответа, так что можете позвонить и сказать это за меня. — Но, Станислава, это ваши с Сашей дела, — возразил Макс. — Ты сама должна ему сказать. — Не желаю слышать его голос этим утром. Мне еще терпеть Сашу в будущем. — А как обрадуется Михаил Иванович! — всплеснула руками Лиля. — Тебе бы его навестить и лично сообщить такую новость, но этот синяк… — Лиля покосилась на Макса и строго сказала: — Никогда больше не поднимай руку на мою девочку! — Дорогая, Станислава заслужила. Но теперь ее воспитанием займется Саша. — Знаете, я, пожалуй, пойду к себе. Аппетит пропал, — процедила Стася и поднялась из-за стола. Она ожидала, что ее попытаются удержать, но Лиля только понимающе кивнула. Видимо, теперь, когда Стася сдалась, она больше не представляла ни опасности, ни интереса. Стася вышла из столовой и нос к носу столкнулась с Катюшей. По лицу подруги она поняла, что та все слышала. Отчего-то перед ней стало стыдно, и она опустила взгляд. Катюша ухватила ее за руку и уже хотела что-то сказать, но Стася опередила: — Да, Кать. Все кончено. Я выйду за Сашу. — Но как же так? А Беркут? — Нет больше никакого Беркута. Ничего больше нет. — Но, Стась… — Катерина! — Из столовой вышла Лиля и встала в дверном проеме, раздраженно постукивая длинными ногтями по косяку. — Я предупреждала тебя насчет общения с моей дочерью. Но ты, я вижу, меня не поняла. — Простите… — Не прощу! Марш на кухню! Это последнее предупреждение! Подойдешь к Стасе снова — вылетишь из этого дома, как пробка от шампанского! Катюша виновато кивнула и направилась на кухню. Стася тоже хотела уйти, но Лиля ее остановила. Ей захотелось поиграть в дочки-матери, и она устроила настоящий спектакль о том, как счастлива за нее и Сашу. — Теперь я могу идти? — холодно поинтересовалась Стася, когда Лиля сполна изобразила нежность. — Конечно, иди. Я позвоню Саше и зайду к тебе чуть позже сообщить, что мы решили. Стася не стала даже закрывать дверь в свою комнату. Она прошла к окну и устроилась на подоконнике. Массивные решетки больше не злили. Ей просто было все равно. Вскоре снова появилась Лиля и по-хозяйски устроилась за Стасиным туалетным столиком. — Дорогая, мы с Сашей все обговорили, — радостно сказала она и стала поправлять макияж. — И что?.. — Ты позвонишь дедушке и обрадуешь, что выходишь за Сашу. Свадьба будет в конце месяца, но завтра вечером Саша устраивает ужин, на котором объявит своим партнерам о помолвке. Естественно, ты должна на нем присутствовать и всем своим видом показывать, как любишь жениха. Потом, когда Михаила Ивановича выпишут из больницы, отметим и с ним. Да! — Лиля развернулась на пуфике и расплылась в улыбке. — Сегодня заедет Оленька и привезет тебе платье для завтрашнего ужина. А утром ты отправишься в спа! Тебя приведут в порядок во всех смыслах этого слова, потому что после приема ты останешься у Саши. Он настаивает, чтобы ты к нему переехала.