— Это после загса. Зинка вон какая напуганная. Боялась, что я сразу потребую выполнения супружеского долга. Но я тогда ей меньше всего интересовался. У меня дело только-только начинало идти в гору. Как я уже сказал, за твою бабушку давали сарай. Как только я узнал о столь завидном приданном, то сделал Зинкиному бате заманчивое предложение: он мне сарай и дочь в довесок, а я ему — процент от прибыли своего дела. В результате, через месяц состоялась свадьба. Твоя бабушка, ей было восемнадцать, всячески противилась браку. Но в то время женщины были не столь своенравны, как сейчас, и бабушке пришлось уступить. — Бабушка — довесок к сараю? — покачала головой Стася и вздохнула. — Неплохой довесочек, кстати говоря, — усмехнулся Михаил Иванович. — После свадьбы я как честный гражданин хотел начать супружество как полагается, а Зинка ни в какую. Ну, а я что? Я же не насильник. Да и сам не так уж хотел. Не до шашней было, все силы на игорный дом. Дело сладилось, пошли деньги. Тесть довольный ходил, что зять такой достался. Зинку я, как честный человек, полностью содержал и даже баловал, подарочки делал. Я же как-никак гражданин добропорядочный… — Ага… Я заметила, — усмехнулась Стася. — Не перебивай, ребенок, слушай деда! — грозно сказал он, но тут же снова подобрел и подмигнул Катюше, которая с интересом слушала его историю. — Хорошо, дедушка, продолжай. — Так вот, как человек добропорядочный, я не мог изменить твоей бабке, да и сам как-то стал к ней проникаться, — вздохнул Михаил Иванович. — Когда она надевала платьице такое в горошек с вырезом. А грудь у нее была… — Дед… — перебила Стася, — ближе к делу. — Ладно, — недовольно пробурчал он. — В общем, спустя какое-то время я понял, что Зинка мне нравится. Хорошо готовит, за домом следит, к тому же красотка. Бывало, я специально как разолью что-нибудь на пол, так она за щеткой, на колени встанет и давай тереть. А я сзади с бутылочкой «Боржоми» о косяк дверной облокочусь и любуюсь округлостями… — Дедушка! Ты мне историю вашей любви рассказываешь или что? — Ну так без аппетитной Зинкиной попки и любви бы не вышло, — развел руками Михаил Иванович, и обе девушки рассмеялись. — Вон, мороженое ваше. Петька протянул Стасе и Катюше по стаканчику мороженого и уже сам хотел усесться с ними на плед, но Михаил Иванович строго покачал головой. — Нечего прохлаждаться. Иди к машине, проверь там все. Как-то трещит, когда едет и заводится не сразу. — Ну так, может, в сервис? — растерялся Петька. — Я тебе дам сервис! А ты на что?! Марш работать! Петька чуть ли не бегом бросился к автомобилю, а Стася не выдержала и пожурила деда за излишнюю строгость. Но Михаил Иванович совершенно не смутился и заявил, что за то и платит помощнику, чтобы тот решал его проблемы. — И вообще, ты дальше слушаешь? — недовольно спросил он. — Да, дедушка. Рассказывай. — Начал я за твоей бабкой ухаживать. И так, и сяк: то подарочек принесу, то в магазин за новым платьем отправлю, то по блату колбасу достану, то еще дефицит какой, а Зинка все никак. Тут я решил ее вынудить. — Вынудить? — нахмурилась Стася. — Да! — гордо ответил Михаил Иванович. — Я был красавцем, всегда следил за собой, плечи широкие, торс атлетический… — Скромность астрономическая, — закатила глаза Стася. — Хм… Сама на фотографию взгляни. Стася и Катюша снова посмотрели на фотографию, а когда подняли взгляд на Михаила Ивановича, он игриво подмигнул подруге внучки. Катюша снова залилась краской и сильнее прижалась к Стасе. — Представь, я тут красавец такой, а Зинка нос воротит. Непорядок! И решил бабку твою соблазнить. Как в душ иду, так потом в одном полотенце к ней на кухню. Как штангу поднимать, так в комнате, пока она убирается. — И что, вышло? — улыбнулась Стася. — Не совсем, — вздохнул Михаил Иванович. — Честно сказать, я решил, что заинтересовал ее. Как-то вечером смотрели с Зинкой телевизор. Она все смеялась, шутила. Я решил, что она готова, что сигнал мне подает. Ну и прижал к стене, поцеловал и сразу под юбку полез. Чего, думаю, время терять, и так еле себя в руках держал: здоровый мужик, а жена не дает. — Так вы и сошлись? — Нет, — цокнул языком Михаил Иванович, — она на меня вазу вместе с гвоздиками опрокинула и в спальню не пустила. Спали мы, кстати, все же в одной комнате, но она на кровати, я на диване. — Значит, соблазнение не вышло? — рассмеялась Стася. — Слушай дальше. После того поцелуя Зинка месяц со мной не разговаривала, пока как-то раз один посетитель моего игорного дома проигрался вдрызг и напал на меня: здоровенной вазой по голове шандарахнул, пока я отвернулся. В милицию я пойти не мог, и меня приволокли домой, чтобы Зинка выходила. Она как увидела меня всего в крови, так перепугалась… — И простила? — Месяц за мной ходила, но не разговаривала. Поцелуй тот простить не могла. — Думаю, что не поцелуй, а твою наглость. Гордая у меня была бабушка, — восхитилась Стася. — Да… Вот и я так думал и влюбился по уши. Когда я совсем поправился, пришел к ней с цветами и стал просить прощения. Пообещал, что, если сменит гнев на милость, сделаю ее самой счастливой. Тогда-то она и заговорила со мной. Точнее, не заговорила, просто подошла и сама поцеловала. Я сначала опешил, но потом вот так просто признался ей в любви. — Красивая история, — протянула Стася. — Да… Зинка моя… Ты такая же красавица, вот поэтому я и говорю, что любого с ума сведешь. — Но только я не смогу любого полюбить. У тебя с бабушкой все вышло, но это не значит, что и у меня с Сашей так будет. Стася взяла дедушку за руку. Он сжал ее ладошку и тяжело вздохнул. — Стасенька, а ты часом не из этих? — шепотом поинтересовался Михаил Иванович. — Из кого «из этих»? — переспросила Стася. — Ну… Этих… Вон с Катериной как обнимаешься! — Дедушка, ты подумал, что я и Катя?.. Боже, нет! — рассмеялась Стася. — Хотя признаюсь, между Катюшкой и Сашей выбрала бы ее. — Эх… Все тебе хихоньки да хахоньки, а, тем не менее, тебе замуж надо. Времени у меня совсем мало, чтобы судьбу твою устроить. — Почему ты так говоришь? — Ты спрашивала, почему я приехал именно сейчас, — Михаил Иванович потянул Стасю за руку, чтобы она встала перед ним. Он должен был сообщить все глядя ей в глаза. — У меня рак легких, дочка. Врачи дают месяцев пять. — Дедушка… — Стася рухнула на плед перед ним. Силы разом покинули, а в горле встал ком. — Не надо, Стасенька, это жизнь. — И ты продолжаешь курить?! — она бросила гневный взгляд на серебряный портсигар, валявшийся у дедова стула. — Хуже уже не будет, — улыбнулся Михаил Иванович и потрепал внучку по голове. — Но уйти я должен со спокойной душой, зная, что ты пристроена и обеспечена. — Но, дедушка… — Подожди, не перебивай. Я дам тебе месяц на раздумье: если за это время не найдешь себе достойного жениха, то согласишься пойти за Сашку. Я хочу еще погулять на твоей свадьбе. А сейчас пойдем к машине, пусть Петька на обед везет. Стася помогла дедушке подняться, пока Катюша собирала вещи. Они не спеша двинулись к машине, но на выходе из парка замерли. Петька, весь измазанный мазутом, стоял перед раскрытым капотом и злачно ругался. — Эй, ты что творишь, фашист?! — крикнул Михаил Иванович, и его помощник тут же встал по стойке смирно. — Что с моей машиной? — Михаил Иванович… Я тут посмотрел, кое-что починил, кое-где подкрутил… В общем, тут одной запчасти не хватает, — виновато проговорил Петька. — Какой? — Вот этой. — Он поднял маленькую, измазанную в мазуте деталь, и Михаил Иванович закрыл лицо рукой. — Тут есть магазин автозапчастей за углом. Идем, Стасенька, сходим. — Михаил Иванович, я сам, — подорвался Петька. — Нет уж. Сиди тут и обтирайся влажными салфетками. Без слез не взглянешь. Мойдодыра на тебя нет. — Михаил Иванович подхватил под одну руку внучку, под другую Катюшу и кивнул на противоположную сторону улицы. Как оказалось, Стасин дедушка отлично разбирался в машинах, поэтому сразу сообщил продавцу, что именно нужно. Они уже собирались вернуться к брошенному Петьке, как на выходе из магазина лицом к лицу столкнулись с Беркутом. — Стася? — удивился он, но тут же расплылся в улыбке и шагнул к ней. — Привет, — кинула она и поспешила отвести взгляд. Беркут только сейчас понял, что Стася не одна, он поздоровался с Катюшей, а потом протянул руку Михаилу Ивановичу. — Здравствуйте, вы же Стасин дедушка? Она много о вас говорила. — Вот как?! А о вас ни слова, — прищурился Михаил Иванович и намеренно крепко сжал руку знакомого внучки. — Дедушка, это Беркут, наш с Катей друг. Он работает на стройке рядом с нашим домом, — вмешалась Стася. — Да. Я… кхм… друг вашей внучки. — Беркут?! А имя у тебя есть? — Есть, но для всех я Беркут.