Полковник ушёл, не сказав ни слова удивленному Топтыге. Значит, Хмель что-то нашёл в кафе, но посчитал нужным это не показывать Ткачёву. Что могло быть в сумке? Документов, удостоверяющих личности Марии и членов её группы не нашли. Андрюха про деньги в кафе сказал. А мог бы и не говорить, но Хмель всё равно туда бы сходил. Получается, что документы он взял. Если группа Марии была агентурной, то Хмель, как сотрудник КГБ, мог взять документы и не показывать их Ткачёву. Допустим. Документы полковнику всё равно не нужны — пусть в КГБ с ними разбираются. Скорее всего, после уничтожения папок Поплутина, Андрюха должен был забежать в кафе и забрать деньги и документы. А потом выйти на место встречи с Марией и Вадимом Марковичем. И почему Хмель так и не отдал Ткачёву материалы из кафе?! Рассуждая на ходу, Андрей Викторович не заметил, как вернулся к дому на Советской. Но около дома заметил женщину с большой сумкой. Она посматривала на его окна и поправила белый пуховый платок. — Надежда Ивановна?! — не поверил полковник, подходя ближе. Она смело улыбнулась. — Вы весь день в делах, Андрей. Я решила, что моё внимание вам не помешает, — и очень тихо добавила, — а ваше — мне… — Спасибо тебе! — утром Надя нежно целовала его прохладными губами. — Не забывай меня, ладно? Старшина Ипатьев был несказанно удивлён, когда секретарь прокурора вышла из дома Ткачёва вместе с полковником. Гладышева и его жену старшина не любил до колик в печёнках, но к московскому полковнику относился с уважением. Надька-то — девка хоть куда, правда, одинокая. Так почему ей что-то нельзя? Вон, какая довольная, аж цветёт. И старшина решил, что будет молчать — он ничего не знает и ничего не видел. — Заедем в больницу к Поплутину, — сказал Ткачёв, садясь в машину. Майор выглядел бодрячком и обрадовался приходу полковника, хоть и был обход. Поплутин даже пытался сесть на кровати, но Андрей Викторович не позволил. Они немного поговорили, и Ткачёв сказал то, что хотел сказать: — Я уезжаю Саша. Буду рекомендовать тебя в начальники ГУВД. Уверен, что первый секретарь поддержит твою кандидатуру, да и в министерстве против не будут. Кроме тебя, просто некому. Давай, быстрей поправляйся и наводи порядок. — Ты не останешься на похороны ребят? — нахмурился Поплутин. — Прости, не могу. С меня сам Андропов отчёт требует лично. А в Москве ждёт ещё один серьёзный разговор. Если смогу, то вырвусь сюда — обещаю… Полковник потом заехал в горком и поговорил о Поплутине с первым секретарём. Тот оказался очень понятливым и внимательным. Тут же набрал Москву и выдвинул предложение, приведя веские доводы. В Москве обещали подумать. Ткачёв тепло попрощался с эти властным и волевым человеком, потом заехал к Рыкову. Нынешний прокурор города выглядел бодрым и жизнедеятельным. Улыбался и желал полковнику всяческих успехов. В приёмной Нади не было, и Ткачёв подумал, улыбаясь, что до завтрашнего утреннего отъезда он ещё сможет с ней встретиться. Потом полковник заехал в управление, отдав напоследок распоряжения, и на вокзале купил билет на утренний поезд. Наконец, Ипатьев довёз его до дома. — Прощайте, старшина. Я хоть и немного с вами работал, но вы мне понравились. — Товарищ полковник. Может, я довезу вас завтра до вокзала, — предложил Ипатьев, грустно пошевелив усами. — Не стоит. У вас своя работа. Ткачёв подождал, пока машина уедет и зашёл в дом. Чьи-то сильные руки накрыли полковнику рот, скрутили и быстро вынули у него оружие. Он попытался дернуться, но услышал голос Гриши: — Не дёргайтесь, Андрей Викторович. Не надо. Ребята могут сделать вам больно. Проходите, присаживайтесь. Ткачёв, посматривая на двух молодых оперативников КГБ, молча сел за стол. — В чём дело? — спросил он у Гриши после некоторого молчания. — Ничего особенного, полковник. Нам нужно серьёзно поговорить, а ребятки за тобой присмотрят. Чтобы ты особо не трепыхался. — Может быть, объясните мне… Ткачёв ничего не понимал, а только растерянно крутил головой. Гриша, напротив, был абсолютно спокоен. — Конечно, объясню. А после, ты сам решишь, что тебе делать. Андрей Викторович пытался усмехнуться. — У меня будет выбор? — Конечно, если не будешь дерзить. Сидишь спокойно, меня слушаешь, а потом — выбираешь. Договорились? — Пока не знаю… А вот Гриша усмехнулся отчётливо. — Согласен. Но я начну, пожалуй. Он удобнее устроился на стуле. — Ты, полковник, очень хорошо сработал. Просто — замечательно. Но, видимо, капнул несколько глубже, чем мы предполагали. Поэтому я и разговариваю с тобой. Ты же завтра уезжаешь в Москву на доклад к Андропову. Так вот. У тебя есть два варианта. Первый вариант — рассказать Юрию Владимировичу то, что лежит на поверхности, не вдаваясь в подробности. Нет, ты можешь приукрасить доклад тезисами о том, что милиция прогнила насквозь. В принципе, это не далеко от истины. Но как ты тогда сможешь своим коллегам смотреть в глаза? А тут, всё очень просто — Андропов тебе предлагает звание генерал-майора… КГБ. И возглавить отдел по расследованию преступлений в рядах советских милиционеров. А ещё и награду — тебе и тем операм, что работали с тобой. Согласись, что это для них очень нормально. Нодия и Румянцев получат награды посмертно, а их… родители некую денежную компенсацию. Топтыга же получил от тебя распоряжение, так никто мешать ему не будет. Поплутин станет подполковником и начальником ГУВД. И то же с боевой наградой. Согласись, выход очень красивый? — Неплохо, — пробурчал Ткачёв. — Только я ничего не понимаю. — Это сейчас ты пока ничего не понимаешь. Но стоит тебе поговорить с Автондилом, и ты сразу сопоставишь все «тёмные пятна» истории с Зареченском. А вот этого докладывать Андропову не стоит. Да и с Автондилом тебе встречаться тоже — больше не стоит. Не гоже генерал-майору КГБ ходить по злачным местам к «авторитетам». — Откуда такая уверенность в том, что Андропов меня правильно или неправильно поймёт? Гриша тихо рассмеялся. — Какой ты ещё наивный, полковник. Но скажу, что после твоего доклада он сделает соответствующие выводы. И от твоих слов будет зависеть, какими будут эти выводы. Ткачёв задумался — что-то в словах чекиста было не так. — Григорий, вы многого не договариваете. Если я буду в системе, то всё равно найду сам «чёрные пятна» Зареченска. И мои выводы могут быть совсем не такими, какими вы их предполагаете. — Андрей Викторович, полностью с тобой согласен, — улыбнулся Гриша. — Именно поэтому я здесь, и с тобой разговариваю. Или ты думаешь, что это моя личная инициатива? Да, ладно! После нашего разговора мы свяжемся с генералом Трефиловым. И это будет при любом исходе. — Как у вас — чекистов, всё заковыристо! — невольно возмутился Ткачёв. — А ты как думал! — смеясь, Гриша развёл руками. — Но ты сам сопоставь все факты. Попробуй… Ткачёв, наконец, стал понимать. Правда, не всё, но варианты просчитал. Второй вариант — это то, что его грохнут прямо здесь. Если он не примет нужную «политику» партии. — Давай, давай, — смеясь, подстегнул его Гриша. — Шевели мозгами. Они у тебя есть — я знаю… Глава 24 Всё началось с того злополучного убийства «на Ждановской». Андропов, раскручивая это дело, страшно обозлился на Щёлокова. Собственно, они оба понимали, что Брежневу осталось немного, и кто-то должен будет вскоре занять его пост. А милиционеры из линейного отдела № 5, в ведении которого и была станция метро «Ждановская», ускорили противостояние, убив майора КГБ Афанасьева. И чекисты стали рассматривать убийство товарища, как вызов. Щелоков, немало сделавший для советской милиции, только усугубил положение, заняв позицию — своих не сдаём. Чекисты пошли в наступление «по всему фронту». До Олимпиады-80 к Автондилу обратился очень известный «коллега». Человек прекрасно был осведомлён о связях «авторитета» и попросил взять под «опеку» очень талантливую аспирантку с финансового факультета. На время. Предложив немалый профит. Автондил ещё удивился столь неожиданной просьбе. Ещё больше он удивился, когда «коллега» из Геленджика попросил об одной услуге по линии Минторга. И тоже за очень приличный взнос в «общак». И эти «услуги» касались тихого и провинциального Зареченска. Автондил решил узнать, что это за город такой и выяснил, что Зареченск тесно связан с Афганской компанией советской армии, и первый секретарь горкома один из ставленников Суслова — «серого кардинала» СССР. Город быстро расширялся. Причём темпы расширения были очень высоки. Автондил хорошо разбирался в хитросплетениях кремлёвской верхушки того времени, и понял, что Зареченск стал ареной «битвы» за множество интересов самых разных людей. А когда его попросили помочь некой даме в Зареченске, да помочь аспирантке устроиться в созданное там отделение Госбанка, да направить туда полученный Минторгом груз из Геленджика, то сильно задумался о своём будущем. События «на Ждановской» подсказали путь, и Автондил тут же в большой тайне организовал себе встречу с генералом Трефиловым. Уже потом, от генерала приходил человек и просил мнения по поводу оперов шестого управления МВД. Автондил назвал Ткачёва честным, опытным и наивным ментом. Больше ни с кем он дела не имел — остальные менты, по его мнению, продажны и нечестны. Первое нападение на инкассаторов в Зареченске спровоцировал Гриша, подкинув заведомо ложные сведения местному «авторитету» Цыганкову. Старый чекист сделал это очень тонко и быстро, выбрав удачный момент. Цыганков вёл борьбу с Топтыгой за роль «смотрящего по городу». Тем более у Цыгана оружие было. Гриша, получив задание от Трефилова — как можно сильнее натравить ментов друг друга, постарался. Дискредитация милиции в Зареченске была главной задачей местного чекиста. Но тут Андропов решил «унизить» в глазах уже мало что понимающего Брежнева, ещё одного его друга — Суслова. Напомнив Генсеку историю с покушением на него милиционера, сказавшего, что только Суслов может возглавить страну и партию, и, затаив на Суслова обиду, когда тот на пленуме ЦК отменил решение Андропова о признании виноватым советского посла в Канаде фразой: «А разве КГБ назначал посла в Канаду?», Андропов решил провести «пакость» в отношении сына Суслова — Револия. Поэтому когда из Зареченска инженеры ОКБ послали разработку в Москву, то по команде Андропова все учёные, работающие в области радиотехники, эту разработку признали неперспективной. Кроме Револия Суслова, руководившего тогда научным центром радиоэлектронных систем. Внедрение группы агента Мария в Зареченск было на руку КГБ. О внедрении агента «Шмелёва» догадывались, но не могли понять цели этого внедрения, хотя Гриша и присматривал за ней. После первого нападения на инкассаторов прибывшая из Москвы инспекция МВД только усугубила положение, уволив опытных работников и получив мзду от Гладышева и начальника ГАИ. Шмелёв и Поплутин, в силу своей неопытности, тыркались, как слепые котята, а прокурор Зареченска всячески им мешал, не желая расстраивать Козырева. А тот, возомнив себя неприкосновенным божеством, стал наглеть. Почуяв слабость ГУВД, и тоже обнаглев, Цыганков провёл второе нападение. Его подначивала Шмелёва. Тогда Григорию стало понятно, что цель внедрения Шмелёвой — это дискредитация Зареченска, как «форпоста» перед Афганистаном. А ещё чекист догадывался, что Шмелёва надолго не задержится. И её отход должна прикрыть группа Марии своей деятельностью вокруг ОКБ. И вот тут, будто сошлись неведомые планеты — цели группы Марии и Андропова пересеклись в одной точке — в ОКБ. И тогда в Зареченск срочно была послана группа Хмеля с копиями чертежей. И вот тут всё и у всех пошло наперекосяк. Шмелёва заподозрила неладное и сообщила Марии. Мария почувствовала провал, и срочно связалась с Автондилом, не подозревая, что «авторитет» уже сдал всех чекистам. В свою очередь, Автондил подумал, что было бы неплохо, если его случайные связи с иностранными разведками так и останутся случайными. КГБ умело когда надо работать быстро и жестко. Иностранная разведка не была заинтересована в возвращении группы Марии, и не оставила ей никаких связей, кроме Автондила. Перебежчики из СССР рассматривались ЦРУ как расходный материал. И настоящая Шмелёва тоже. При отходе агента её бы попросту снова поменяли. Но Мария об этом не знала, и организовала операцию по нападению на инкассаторов. Организовала и провела очень умело, страхуясь на тот случай, если инкассаторы были под наблюдением. После этой операции между женщинами-агентами произошла разборка. Агент Шмелёва ждала своей эвакуации, а не бандитского нападения. Она не знала, что её личный связной в Москве получил семь суток ареста за хулиганство, случайно повздорив в ресторане с двумя милиционерами в штатском, отмечающими увольнение из МВД.