— Андрей Викторович, так он упал здесь, — высказал предположение майор. — Вот смотрите… Ступеньки в темноте особо не видно под снегом. Преступник думал с разбегу прыгнуть на третью и не попал. Наступил на край носком, поскользнулся и стал падать на грудь. Но вовремя подставил руки и потом вскарабкался наверх… — И при этом должен был сильно ударить колено. Молодец, майор! А давай порыщем рядом, вдруг он чего уронил… Поплутин палкой стал ковырять снег у лесенки и немного погодя на что-то наткнулся. — Опа! — он поддел из снега пистолет. — Вот это находка! — Да уж, — поддакнул полковник, соображая, что с этим теперь делать. По-хорошему надо отдать следователю, а тот пусть сам разбирается. Но как объяснить ему — почему опера пошли по следу, да ещё в такой дали от места преступления? Как скрыть показания Лохматого? Ведь Главарь потом убьёт мужика ни за что. Ладно, как-нибудь и что-нибудь придумаем. — Александр Владимирович, берём оружие и отдадим следователю. Пусть он разбирается. А к Лохматому хорошо бы приставить кого. У вас есть надёжный человек? — В каком смысле, Андрей Викторович? — Поплутин аккуратно завернул пистолет в большой клетчатый носовой платок и положил во внутренний карман куртки. — В прямом. Такой человек, которому можно доверять. Майор задумался, а потом осторожно спросил: — Андрей Викторович, а вы не хотите мне что-то рассказать? Я же не волшебник, и у меня нет щуки, которая достанет всё, что я пожелаю. Простите, но я вас не понимаю. Если вы мне доверяете, то скажите, как есть. Если не доверяете… — Извини, Александр Владимирович, — Ткачёв взял горсть снега и протёр лицо. — Но тут такое закрутилось… Короче, в городе не банда уголовников, а вполне себе небольшой отрядик спецов-террористов из-за кордона. И руководит этим отрядом очень умный и хитрый Главарь под личиной кого-то из наших. — Каких наших?! — не понял Поплутин, падая задом в снег. — И зачем в Зареченске террористы? — Взрывать тут всё нахрен! — вспылил Ткачёв. — А то вы тут хорошо живёте. — Да объясни всё толком, не горячись, — майор забыл про субординацию. — Объясню чуть позже. Есть мнение, что Главарь — это один из руководителей ГУВД. Или другого ведомства. Он постоянно в курсе нашего расследования. Вот этот, — полковник махнул на лестницу, — который от тебя удирал, уже не жилец. Тем более и пистолет потерял. Но с ним пофиг. А вот Лохматого жалко. Мужик явно не при делах, но если о нём узнают, то убьют. Чуешь, как Главарь следы заметает? Спешит. Действует второпях. А на оружии, — Ткачёв кивнул на карман Поплутина, — отпечатки явно есть. — Как думаешь, беглец вернётся за оружием? — Если разум потеряет, то придёт. Видишь, народ уже вставать начал. А мужик, копающийся в снегу, внимание точно привлечёт. Посади-ка, ты, Румянцева вон на том чердаке с биноклем. Пусть сутки посидит. — А почему не Нодию? — Беглец непростой. А Румянцев говорил, что служил в морской пехоте. Кстати, ты давно его знаешь? Поплутин поморщился. — Андрей Викторович, половина ГУВД из новеньких. — Понял. Потом расскажешь. Давай по квартирам торцевым пройдёмся, вдруг кто беглеца рассмотрел. Они поднялись по лесенке и увидели паутину дорожек окутывающих дома. Под зажигающимся светом в окнах дорожки было хорошо видно. — Вон там он ушёл, — Ткачёв показал на тропинку в снегу, уходящую вдаль под окнами первого этажа дома, стоящего слева от них. — Пять минут быстрым шагом и тебя не видно. А потом под деревьями и на восточную окраину. Ладно, — он вздохнул с сожалением, — пойдём по квартирам. Опрос жильцов ничего не дал. Да, в трех квартирах проходящего мужчину видели мельком, но описать внешность детально никто не смог. Опера вернулись к Уазику и застали спящего сержанта. Ткачёв устал и не выговаривал патрульному своё неудовольствие. Ему хотелось спать, да пустой желудок болезненно напоминал голодными спазмами. — Александр Владимирович, давай со следователем потом поговорим. Утром обсудим наши планы, и поговорим. А сейчас отвези меня к булочной… Добравшись до дома, Ткачёв кинул полено в печку, наскоро перекусил и упал на диван, сбросив пальто и ботинки. И уже засыпал, как его толкнули в плечо и над ухом раздался шёпот Хмеля: — Полковник, не спите. У нас ещё много дел. Ткачёв открыл глаза и зажмурился от света лампы. — Какого чёрта?.. — Не ругайтесь, Андрей Викторович. Я тоже не спал. Агент грузно опустился в кресло, кинув на стол огромный конверт. — Здесь результаты экспертизы по сравнительному анализу фотографий Шмелёвой. Да, вы правы. На фото две разные женщины. — Я и не сомневался, — вздохнул полковник и потер глаза ладонями. — Вы хоть установили личность убитой? — К сожалению, нет. Но начальство приказало службам сделать это в течение дня. Хотя толку будет мало… — Почему? — Если это агент западной спецслужбы, то только случайность позволит это выяснить. Или вы думаете, что у нас есть досье на всех жителей планеты Земля? — Ладно, — Ткачёв помотал головой, чтобы развеять остатки так и не начавшегося сна. — Зачем вы тогда срочно меня будили? — В конверте есть несколько любопытных документов и разрешение самого Андропова на предоставлении вам на время следствия допуска четвёртой категории. А также разрешение Прокурора СССР на опрос первого секретаря горкома Зареченска. Вы документы почитайте, потому что дать вам их «на вынос» я не могу. Пришлось полковнику вставать, умываться холодной водой и садиться за чтение. Глава 11 Козырев Алексей Семёнович — первый секретарь городского комитета партии в Зареченске был выдвиженцем самого Михаила Суслова — главного идеолога СССР. В Зареченск был направлен в начале 1980 года, как один из самых молодых и перспективных. Это было понятно, так как Суслов был из числа тех руководителей Политбюро СССР, кто принимал решение об отправке советских войск в Афганистан. И при создании «форпоста» в Зареченске ему был нужен свой человек. Алексей Семёнович не был женат и имел склонность к выпивке и слабость к женскому полу. Чем мог понравиться Суслову этот самоуверенный и развязный человек, было неясно. Но при нём город довольно вырос как в размерах, так и в уровне жизни. Скорее всего, Козырев был просто наблюдателем за реализацией планов Суслова. Тогда почему Шмелёва так близко к нему подошла? Что было надо ей от него? Тут может быть совокупность двух факторов — близость с Козыревым могла обеспечить ей перевод в Москву вместе с ним, и, выводя бандитов на инкассаторов, она могла особо не остерегаться. Ну, кто подумает на фаворитку первого секретаря. А если бы она стала женой, разведясь со Шмелёвым? Нет, женой не совсем удачно. Жена дома, вдали от дел, а тут нужно постоянно быть в курсе происходящего. Возможно, была тонкая комбинация, например Козырев, постоянно обсуждал с ней какие-то дела, касающиеся расширения города. И выделение средств на разработки радиотехнического завода мог с ней согласовывать. А значит, давать ей направление, в котором могли действовать бандиты. И наверняка банда получила информацию по приезду группы КГБ с чертежами из уст Козырева. Но тут возникает вопрос. Зачем Шмелёва так рисковала, направляя инкассаторов в третьем эпизоде в ловушку банды? Это выглядит не совсем логично. — Хмель? — позвал полковник. — Что? — тут же ответил агент, хотя казалось, что он крепко спит. — Что бы ты сделал, если бы узнал о перевозе в твоём городе секретной информации, но при этом имеющий два нападения на инкассаторов? Будь ты на месте первого секретаря… — Я бы позвал начальников силовых ведомств и дал указание усилить охрану машины. — Вооот! — Ткачёв поднял палец. — Если первый секретарь так сделал, значит мы имеем круг подозреваемых. — Так мы уже подозреваем всех начальников. В чём новость? — Новость в том, что мы не учли маленький нюанс — мы не знаем, почему твои бойцы поехали именно той дорогой, а не другой. К тому же они явно не ожидали нападения, хотя были готовы к нападению бандитов. Ты же сам говорил, что бежал по лесу на другую дорогу. — И что? — Хмель окончательно проснулся и сел на диване. — А то, что твоих бойцов по дороге встретили. И встретил кто-то не вызывающий опасения. И привели их в засаду, которую они не ожидали. И где у них не было манёвра. А кто это мог быть? — Гаишники или менты… О, прости. — Не страшно. Но, заметь, гаишников мы в расчёт не брали… — Да, ты прав. Но не уходи в сторону, полковник, пока не поговоришь с первым секретарём. И посмотри ещё документ. Ткачёв отложил справку по первому секретарю и прочитал второй лист. Это было распоряжение Зареченскому отделу КГБ о прекращении контроля над разработками инженеров-радиотехников. Было предоставлено заключение экспертной комиссии о бесперспективности этих разработок. Экспертное заключение было подписано тремя академиками АН СССР и ректором Томского института радиоэлектроники. Но была и копия письма замначальника радиотехнического института имени Минца по линии Минрадиопрома к Андропову с просьбой передать разработки инженеров из Зареченска. — Я ничего не понимаю, — недоумевал Ткачёв. — А что тут понимать, — Хмель забрал у него бумаги. — У нас сутки, чтобы доложить Трефилову. Он доложит Андропову. Но в любом случае опытную лабораторию перевозят в Москву. — Значит, бандиты пойдут на штурм лаборатории всеми силами? — Не знаю, Андрей Викторович. Москва, не Зареченск — третье управление выставит такую охрану, что мышь не пролезет.