Чески сжала кулак. – И представь, все это началось, когда он обвинил меня в том, что я одна из «этих, для кого Жизни черных важны». – Как же меня это бесит. Хочешь, я найду пару-тройку черных ребят, которые заглянут к нему гости и слегка встряхнут этого придурка? – предложила Чески. – Нет, нет! – Тогда он поймет, что черные жизни важны, не сомневайся. – Нет, он таким образом только убедится в своей правоте насчет нашей агрессивности. Но спасибо, – я похлопала ее по руке. – Не представляю, откуда все это. Он писал такие спокойные сообщения. – Ненавижу таких понторезов! Он прекрасно знал, что делает, у таких все просчитано. Я слышала о таких мужиках. Белых мужиках, которые любят завлекать черных девушек, использовать их по своему усмотрению, а потом унижать. Спорю, он просто ждал, когда ты напьешься и окажешься у него дома, чтобы начать всю эту херь про Джима Кроу[17]. Так ведь и было, да? Я кивнула, и она покачала головой. – Мне очень жаль, детка. Я знаю, он показался тебе нормальным. – Вот именно, – вздохнула я, растирая виски. – Но если уж кто и мог снова попытаться сходить на свидание, а потом оказаться в доме неонациста, так это я. – Квини. Он, может, и неонацист, но вообще-то все мужики – козлы, чтоб ты знала, – Чески пожала плечами. – Может, ты хотя бы теперь перестанешь встречаться с белыми. Глава 28 После безуспешных попыток убедить бабушку, что мое похмелье – это какая-то таинственная болезнь, меня на три недели посадили на своеобразный домашний арест для взрослых. Мне было позволено ездить на работу и возвращаться домой, а также заниматься миллионом домашних дел по выходным. В качестве нововведения, которое не принесло мне никакой пользы, бабушка и дедушка теперь стали верить в существование психологических расстройств и примерно миллион раз произнесли в мой адрес слово «рецидив». Сегодня я, наконец, свободна, так что вечером намерена отпраздновать это дело и в одиночестве сходить в кино. Работа уже идет легче. Не так, конечно, как в фокусе с воском[18] из фильма «Парень-каратист», но я хотя бы уже не порываюсь с криками убежать из здания редакции. И если продолжу в том же духе, то с учетом денег, подаренных мамой, скоро смогу снять себе отдельную квартирку. Я смогу жить одна, и хотя к этому придется мучительно приспосабливаться, но преодолеть эти трудности вполне возможно. Я так примерно себя вела на работе и так старалась, что на меня стали сваливать все больше заданий и вкалывать приходилось все активнее – коллеги и начальство рассмотрели во мне ответственного профессионала. Собираясь после работы на шестичасовой сеанс, я задержалась всего на час. Вызвала лифт, двери открылись, я вошла и подняла взгляд. – Квини! Кажется, Тед испугался, увидев меня. – Хорошего тебе вечера, – сдавленно сказал он, нервно проводя руками по волосам. Я собралась выйти из лифта, но двери закрылись. Я молчала, отодвинувшись от него как можно дальше, практически слившись с одной из металлических стен. Я слышала его тяжелое учащенное дыхание. Бросила на него быстрый взгляд. Он весь взмок. Мы спустились на первый этаж, и я пулей вылетела из лифта, а потом на скорости света пронеслась через вестибюль, быстрым движением приложив пропуск к турникету. Я вышла из здания, и убедившись, что он меня не видит, присела на каменный парапет. Грудь сдавило, подкатила паника. Я закрыла глаза, потом на три счета вдохнула, на одиннадцать выдохнула. Паническая атака накрывала меня тяжелыми волнами. Ноги задрожали, так что я оперлась локтями о колени, чтобы они не тряслись. Потом изо всех сил зажмурила глаза, стараясь мысленно перенестись в безопасное место. Теперь стали дрожать руки, да так, что соскользнули с колен. Я выпрямилась и открыла глаза. Почему у меня ничего не получается? Я посмотрела вперед. Там шел Тед. Довольно далеко, но не настолько, чтобы меня не видеть. С ним была женщина. Я видела ее со спины, так что разглядела только светлые волосы и широкие бедра. Тед тоже развернулся на каблуках, и теперь я смотрела в спину им обоим. Заставить себя отвернуться я не могла. Он приобнял блондинку и попытался увести ее в другую сторону. – Куда мы идем? – услышала я ее. – Нам туда! – ответил он. – Но метро в той стороне! – сказала она, оборачиваясь и глядя мимо меня. Я не воспринималась ею как нечто существенное. Зато очень существенным для меня оказался ее выпирающий круглый живот, такой большой, что она бережно поддерживала его руками. * * * КОРГИ Чески: На ее месте я предпочла бы знать правду Чески: Лучше одиночество, чем жить с козлом, который мне изменяет, а я при этом еще и беременна Дарси: Мне ее жаль, но представь, каково будет Квини, если ее признание приведет к преждевременным родам у бедной женщины Чески: Его хотя бы могут уволить? Квини: Это будет для меня примерно как броситься с ним под колеса автобуса – Квини. Кто-то развернул мой стул, и я встретилась взглядом с Джиной. – В компьютер, а не в телефон, – сказала она, поворачивая обратно мой стул так, что я оказалась лицом к монитору. – Не подведи меня. Пожалуйста. – Нет, Джина, нет. Не подведу, – прошептала я в ответ. До конца дня я старательно работала, сделав всего один маленький перерыв, чтобы договориться о просмотре дома, попросив, чтобы в этот раз прислали женщину-агента, а также чтобы со мной пошла Чески. Получается, что взросление – это научиться предвидеть ситуацию и планировать все таким образом, чтобы избежать возможных сексуальных домогательств? В пять часов я начала собираться, чтобы ровно в половине шестого отправиться на просмотр дома вместе с Чески. Я уже прекрасно знала, что агенты по недвижимости обожают показывать жилье, когда тебе в затылок дышит очередь из десяти человек, так что решила во что бы то ни стало приехать первой. Перед уходом я заглянула в туалет и, покидая его, заметила крадущегося мимо кухни Теда, так что быстро побежала к своему столу. В 17:31 я уже была в лифте. Не успела я выйти из здания, как тут же врезалась в него, у него были красные глаза, а обычно идеально уложенные волосы растрепались. Он резко затянулся и вытащил сигарету изо рта. – Пожалуйста, давай поговорим, – сказал он срывающимся голосом. Свободной рукой Тед схватил меня за руку. – Отвали! – зарычала я, силясь вырваться. Оказалось, что он сильнее, чем кажется. – Давай поговорим. Пожалуйста, я должен все объяснить. Мне очень нужно. – Вот именно! Это тебе очень нужно, а не мне, – ответила я, чувствуя приближающуюся истерику. – Ты думаешь только о себе. Ты просто использовал меня, как я теперь понимаю. Оставь меня в покое. Если ты не отпустишь мою руку, я закричу. – Прости, – он разжал пальцы. – Видишь, что ты со мной делаешь? – Нет уж, я ничего не делаю. Это как раз ты зацикливаешься, ты одержим каждым новым источником острых ощущений, пока не высосешь из него все, что тебе нужно, Тед, – я так расстроилась, что могла сейчас разрыдаться на ровном месте. – Пошел нахрен! – Ты должна меня простить. – Что? Как? – закричала я. Мне было плевать, смотрят на нас или нет. – Можем пойти в парк на наше место? – Нет, Тед, не можем. Если ты хочешь что-то мне сказать, говори сейчас, а потом я ухожу. Серьезно, – я начала глубоко дышать, чтобы успокоиться. – Ладно, – сказал он уже тише. – У меня в жизни было два больших расставания, Квини. И после каждого из них я… – для пущего эффекта он сделал паузу. – Я пытался наложить на себя руки. Никто об этом не знает. Кроме моих близких, которым потом пришлось из всего этого выбираться, и… моей жены. Он снова замолчал.