Какая же я дура! — Ну, в общем, вы меня поймали. — Мне удается выдавить виноватый смешок. — Я только хотела еще раз взглянуть на это место. Попробовать отыскать комнату отца. И, раз у меня получилось… я сейчас просто уйду. — Нет. — Она делает ко мне еще шаг, и сердце у меня обрывается. — Я вчера все думала, успела ты рассмотреть мою руку или нет. Видимо, все-таки да? Парализованная ужасом, я не могу даже кивнуть. — И вот ты здесь. Дочка Адама… Было бы драматично, если бы я подстрелила тебя прямо в его старой комнате, приняв за грабителя, не правда ли? — Я рассказала другим, — выпаливаю я как можно убедительнее. — О том, что видела. Всем: дяде Арчеру, Милли, Джоне и… Бабушка, Милдред, склоняет голову набок. — И поэтому ты здесь совсем одна? Внутри все холодеет. Мне удалось послать только одно сообщение дяде Арчеру, и вряд ли он понял его смысл. — Что вы сделали с моей бабушкой? — дрожащим голосом спрашиваю я. — Ничего. Ответ звучит без малейшего промедления и так уверенно, что я сразу понимаю — это правда. — Она умерла по естественным причинам двадцать четыре года назад. Я нашла ее здесь. Она любила проводить время в комнате Адама после его отъезда. — Глаза женщины сверкают. — Тот всегда был любимчиком, хотя меньше всех уделял матери внимание. — Вы Тереза, — догадываюсь я. Она даже не отрицает. — Но… но тогда другая Тереза… Она не спешит удовлетворить мое любопытство. — Так странно… — задумчиво говорит она. — Я отняла у Адама все, что только могла, но этого по-прежнему, кажется, недостаточно. Может быть, будет справедливо забрать у него единственного ребенка? Сердце уходит у меня в пятки. Я уже готова выпалить: «Я не единственная!», когда она добавляет: — В конце концов, он ведь забрал моего. Мир словно переворачивается у меня перед глазами. — Мой отец… убил вашего сына? — В каком-то смысле. Громкий треск заставляет нас обеих вздрогнуть. Я инстинктивно подаюсь к окну, но замираю от окрика Терезы: — Стоять! Мне, однако, удается рассмотреть большой черный внедорожник, несущийся через лужайку. Это самое желанное зрелище сейчас! — Тесс! — доносится снизу громкий, возбужденный женский голос. — Тесс, кто-то едет прямо к дому! Тесс! — Я вижу! — кричит в ответ Тереза. Для человека, в дом которого вот-вот ворвется автомобиль, она на удивление спокойна. Однако машина останавливается в паре шагов от главного входа. Я с облегчением и опаской вижу, как из нее вылезает дядя Арчер. — Стало быть, ты не врала, — замечает Тереза. — Что ж, полагаю, мы и так долго продержались. Пора встретить неизбежный конец. Рука с пистолетом слегка опускается, и я чувствую проблеск надежды, однако лицо женщины застывает в твердой решимости. — Идем. Тереза переступает порог, сделав мне знак следовать за ней, и выходит на балкон, с которого на второй этаж спускается лестница. — Проводи нашего гостя на застекленную террасу, — бросает она вниз. — Скажи, что Обри будет там. — Что вы собираетесь делать? — с тревогой спрашиваю я. — Не трогайте его, пожалуйста! От мысли о том, что дядя Арчер может пострадать из-за меня, мне становится нехорошо. — Спускайся, — грозно командует она, и я немедленно повинуюсь. Послушно выполняя все распоряжения — после ступенек налево, направо в коридор, снова направо, — я оказываюсь на пороге большой комнаты, три стены которой сплошь остеклены от пола до потолка. В центре, возле женщины, которую я считала Терезой Райан, стоит дядя Арчер. — Обри! — выкрикивает он. Бросившись ко мне, он раскрывает рот, чтобы еще что-то сказать, однако рядом со мной возникает настоящая Тереза с пистолетом в руке. Арчер застывает на месте, их взгляды встречаются… — О господи! — хрипло говорит он, одной рукой хватаясь за грудь. — Так это правда! Я думал, здесь какая-то ошибка, но… вы не моя мать! — У него дергается мускул на щеке. — Окажись я вблизи раньше, я бы сразу все понял. — Это неизвестно, — возражает Тереза. — Мы видим то, что ждем увидеть. Но теперь ты, полагаю, понимаешь, почему мне пришлось разорвать с вами связи. Даже с тобой, хотя ты во всем этом был практически не замешан, — добавляет она не то чтобы смягчившимся, но чуть менее стальным голосом. — В чем? — спрашивает Арчер. — Зачем вам это? Что мы вам сделали? — Его взгляд мечется между Терезой, пистолетом и мной. — Все из-за того, что случилось с Кайлой? Или с Мэттом? — Пола… — произносит она. Я не понимаю, к кому она обращается, пока вторая женщина не делает шаг вперед. — В доме прохладно. Разожги, пожалуйста, огонь в южной гостиной и оставь нас. Мы здесь обсудим… — она делает паузу, и глаза ее сверкают, — …то, что случилось с Мэттом. — Ты уверена, Тесс? — нервно переспрашивает другая. — Абсолютно, — откликается Тереза, и Пола выходит мимо нас в коридор. Дядя Арчер делает глубокий вдох. — Мэтт утонул, и это ужасно, конечно… — Он не утонул, — резко обрывает Тереза. — Его убили. В тот вечер на Коротком пляже. Мэтт ни за что бы не полез в воду сам. Каким бы пьяным он ни был, он не дурак и знал, какое там подводное течение в такую погоду. Твой братец Андерс, эта змея, сказал, что Кайлу унесло волнами, ее надо спасать. — Кайлу? — ошеломленно повторяет дядя Арчер. — Но ведь ее там даже не было! Тереза криво усмехается: — Да. И Андерс прекрасно это знал. Он просто соврал, чтобы заманить Мэтта в воду, отлично понимая, что тот, скорее всего, не выберется. А Адам… Адам стоял рядом и не остановил его! — Ее всю трясет, расширенные глаза блестят. — Даже не попытался! Эти слова буквально звенят у меня в ушах, так что я едва слышу вопрос дяди Арчера: — Откуда вы можете знать?! — Кайла, — отвечает Тереза. — Андерс однажды напился и все ей выболтал. Потом, наверное, даже не помнил. Но она передала мне. Сказала, что он всегда с ума сходил от ревности, а потом совершенно вышел из себя, когда тем самым летом Аллисон забеременела от Мэтта. — Видя выражение лица дяди Арчера, она горько усмехается. — Ты не знал? Я тоже. Представить только — у меня мог быть внук. Общий с вашей матерью. Однако у Аллисон случился выкидыш. — Правда? — тупо переспрашивает дядя Арчер. — Да. — Тереза сжимает губы. — И она знала, что произошло с Мэттом. Андерс сказал ей в тот же вечер. Надо отдать ей должное — она по крайней мере подняла тревогу. Однако братьев не выдала, и все посчитали это несчастным случаем. — Значит, Кайла вам все рассказала, — медленно произносит дядя Арчер, — а вы убили ее? Накачали наркотиками и усадили за руль? — Тереза вздрагивает, и он продолжает давить на больное: — Фред Бакстер передал мне настоящий протокол вскрытия. В ночь гибели в ее крови был транквилизатор. — Так вот почему она спрашивала про Кайлу, — замечает Тереза, бросив на меня взгляд, будто я какой-то неодушевленный объект. — Вы убили невинную девушку и после этого еще изображаете из себя жертву?! — повышает голос дядя Арчер. — Это сделала не я, — возражает она. — Все случилось как-то сразу… Когда я узнала про Мэтта, то была вне себя от горя и ярости. Мне хотелось только одного — чтобы твои братья и сестра за это поплатились. А потом умерла ваша мать… — Ее глаза смотрят словно куда-то вдаль. — Кроме нас с ней во всем доме никого не было. Я позвонила Дональду Кэмдену, потому что… потому что мы тогда обращались к нему по любому вопросу. Он сказал — теперь дети в два счета растратят все состояние Абрахама и Милдред. И у меня вдруг появилась идея. Уголки ее рта слегка приподнимаются в жутковатой улыбке. — Сперва она мне самой показалась смехотворной. Но Дональд за нее ухватился. Он всегда хотел прибрать к рукам денежки ваших родителей. Мы посвятили в замысел Фреда Бакстера, который был по уши в долгах, и обещали покрыть их все, если тот продолжит изображать моего врача. Милдред мы похоронили здесь же, возле особняка. Я вызвала свою сестру Полу, чтобы она заняла мое место. Потом Дональд написал вам те письма. Лицо Терезы суровеет. — Однако Кайла все пыталась снова меня увидеть. Хотела узнать, из-за чего миссис Стори разорвала контакты с детьми — из-за того, что я ей рассказала? Мы несколько раз разговаривали по телефону, я пыталась успокоить девушку, но та была неумолима. Когда я перестала ей отвечать, она взялась за Фреда Бакстера. Он убеждал ее успокоиться и не волноваться. А потом она спросила Дональда. И тот… в общем, он решил — если ее не остановить, это может стать для нас проблемой. Люди узнают, что у меня были причины ненавидеть младших Стори. И взял дело в свои руки. — В ее голосе появляются нотки вины: — Мы с Фредом никогда бы не согласились на это. Но мы узнали обо всем слишком поздно. — Ну да, вы двое просто святые, — ледяным тоном говорит дядя Арчер, потом вдруг резко втягивает воздух и спрашивает: — С Фредом ведь случилось то же самое?! Он начал болтать лишнее, пытаясь свести все воедино, и Дональд снова «взял дело в свои руки»? Утопил старика на его собственном заднем дворе? Арчер шагает вперед, и мне в шею немедленно упирается что-то твердое и холодное. Я поневоле тихонько вскрикиваю, и он застывает на месте. — Не забывай, кто здесь контролирует ситуацию, — роняет Тереза. Он поднимает руки. — Я не двигаюсь, ладно? Но все ведь и так кончено. Вы должны понимать — на сей раз загнать джинна обратно в бутылку не получится. — Да, вероятно. Однако позволю себе не согласиться — кончено еще не все. Вот в чем дело… — задумчиво протягивает она. — Пожалуй, Адам из троих самый худший. Об Андерсе никогда нельзя было сказать доброго слова, а Аллисон просто слаба. Но Адам… Я обожала этого мальчика. Всегда была на его стороне, когда родители начинали слишком давить. Все бы для него сделала! А он мог спасти моего сына, но даже пальцем не пошевельнул. Надо было только сказать: «Остановись!» — хоть тому, хоть другому. Они бы послушали. И Мэтт остался бы жив. Я наконец понимаю, что имел в виду доктор Бакстер, говоря об отце. «Глупый мальчишка. Одно слово, и он мог бы все изменить». Меня вдруг охватывает сочувствие к стоящей рядом женщине, однако зловещий щелчок прямо возле уха тут же смывает все эмоции, кроме страха.