Я выбираю место как можно дальше от него. Обри, наоборот, опускается на краешек дивана справа, так что их разделяет только небольшой столик. — Я дочь Адама, — поясняет она с доброжелательной улыбкой. — Он часто рассказывал, как вы помогли ему восстановиться после травмы колена в старших классах. — Ах да… — Доктор Бакстер облизывает пересохшие губы. — Адам был очень целеустремленным юношей. Да, очень. Обри собирается еще что-то сказать, но Хейзел опережает ее. — Вот о чем я хотела спросить, — беря лежащий рядом на подушке блокнот и вытаскивая ручку из корешка, начинает она. — Каково вам было расти, зная, что ваша жизнь могла сложиться совершенно иначе, если бы не разрыв бабушки и родителей? — Ого, — моргает Милли, хлопая своими знаменитыми ресницами. — Сразу берешь быка за рога, да? На губах Хейзел появляется извиняющаяся улыбка, но ручка по-прежнему наготове. — С точки зрения социологии крайне интересно, как знание о теоретически возможной иной жизни может повлиять на стремления и цели нового поколения. Я стараюсь вжаться в кресло. Милли рядом со мной, напротив, выпрямляется. — Знаешь, что еще интересно? Как считают люди на острове — что произошло между нашей бабушкой и родителями? Мне бы очень хотелось узнать мнение местных по этому поводу. — Правда? — Хейзел неловко усмехается. — Господи, там такое иногда сочиняют — умереть и не встать… Слева слышится громкий звяк — доктор Бакстер, шумно отхлебнув чаю, слегка промахивается чашкой мимо блюдца. — Не важно, — откликается Милли. Хейзел задумчиво подергивает сережку в ухе. — Ну, самая распространенная теория — что смерть мужа сильно подействовала на вашу бабушку. Вплоть до того, что на какое-то время она стала практически отшельницей и ни с кем не виделась, за исключением детей. А потом и с ними перестала. Но дедушка много лет знал миссис Стори и никогда не считал, что у нее есть какие-то психологические проблемы. Верно, дедушка? — Хейзел повернулась к доктору Бакстеру. — В общем, да… — неуверенно отвечает тот. Вид у него такой, словно ему от этого разговора не по себе даже больше, чем мне. Интересно… Забыв об осторожности, я подаюсь вперед, чтобы лучше разглядеть лицо старика. Движение привлекает его внимание, он поворачивается и хмурится. Лоб собирается в глубокие складки. — Ты совсем не похож на Андерса. Черт! Я снова вжимаюсь в кресло. — А еще что говорят, Хейзел? — поспешно вмешивается Милли. — Из серии «умереть и не встать»? Та бросает на меня взгляд, и я, как бы задумавшись, тру лицо ладонью. Хотя на самом деле просто пытаюсь спрятаться от ее глаз. — Ну, вот как раз к словам дедушки про Джону… — раздумчиво говорит Хейзел. — Он ведь действительно не похож на Андерса, верно? А тот всегда отличался от других Стори. Некоторые считают, что он на самом деле якобы внебрачный сын Абрахама, которого тот взял в семью против воли жены. И Милдред, когда муж умер, пыталась лишить наследства только Андерса, но остальные уехали из солидарности с ним. — Исключено, — откликается Обри мгновенно, так что я невольно фыркаю. — Да уж, — подтверждает Милли. — А некоторые версии просто ужасные, — продолжает Хейзел. — Например, ходит мерзкий слушок, что Аллисон забеременела от одного из братьев. Остальные пытались это скрыть, но Милдред узнала и пришла в ярость. И якобы ребенок до сих пор… — Что?! — пронзительно взвизгивает Милли. Вид у нее просто убийственный. — Кто-то правда такое рассказывает?! Как только язык поворачивается такую гадость нести!!! Хейзел выглядит так, будто готова провалиться сквозь землю. Кажется, она совсем забыла, что говорит о реальных людях. — Да, да. Извини, — бормочет она, закрывая блокнот. — Я не хотела… Слушай, никто по-настоящему в это не верит. Правда. Просто людям нравится трепать языками и выдумывать всякий бред. Милли смотрит на нее невидящим взглядом, кажется, готовая вот-вот заплакать от злости. У меня руки так и чешутся врезать кому-нибудь. Не Хейзел, конечно, и не ее деду, а просто… Даже Обри, которая наверняка и букашку не раздавит, а выпустит на улицу, стиснула руки в кулаки. — Я скорее поверю, что они все вместе кого-то убили, чем в это! Внезапно слышится лязг — доктор Бакстер задевает коленом столик с подносом. Все три девушки оборачиваются на звук. Старик нашаривает рукой чашку и заглядывает внутрь. — Где мой горячий шоколад? — недовольно ворчит он, поднимая выцветшие глаза куда-то поверх плеча Хейзел. — Кэтрин, мне пора пить шоколад. — Нет, дедушка, не пора. Тебе нельзя сладкое. И мамы здесь нет, — добавляет та со вздохом. Поднявшись, она отставляет столик на безопасное расстояние. — Кэтрин — это моя мать, — поясняет она через плечо. — Думаю, лучше отвести его наверх и уложить. Если он начинает нас путать, значит, дело плохо. Хейзел помогает деду подняться и поддерживает его, пока тот медленно шаркает через комнату, все еще бормоча что-то про шоколад. Милли и Обри явно чувствуют себя не в своей тарелке. Я уверен, что никто из них не заметил: пока Хейзел говорила, старик не сводил с нее ясного и настороженного взгляда, а потом специально толкнул столик коленом. Глава 10. Милли Признаю — с гардеробом я перестаралась. Однако, одеваясь сегодня утром для визита в офис Дональда Кэмдена, я порадовалась, что взяла облегающее узкое синее платье и босоножки на высоком каблуке. Это здесь чуть ли не единственный островок делового мира, и выглядеть надо соответствующе. Сейчас, правда, дожидаясь в роскошно обставленной приемной, я уже не уверена, стоило ли беспокоиться — здесь нет никого, кроме секретарши, полирующей ногти. Я слушаю, как она отвечает на звонок — судя по репликам, ей пытаются всучить новый копир, — и машинально разглаживаю флаер, который сняла с доски объявлений по пути сюда: В пятницу, 9 июля Встряхнись с «Астероидами»! Лучшая кавер-группа острова! Хиты 80-х! «Дюна», 21.00 Полное убожество, конечно, но меня заинтересовала приписка мелким шрифтом внизу: «В группе играют: Роб Валентайн, Джон О’Делл, Чарли Петронелли и Чез Джонс». Фамилии пропавшего бармена я не знаю, но вряд ли здесь много Чезов. На работе он пока так и не появился, и у меня не было возможности спросить про Эдварда Франклина. А я хотела бы связаться с тем до воскресного завтрака с Милдред, так что… похоже, придется отправляться на вечер в стиле 80-х в «Дюну». Может, удастся привлечь еще кого-нибудь из «Тауи». — Мисс Стори-Такахаси? — окликает меня секретарша. — Мистер Кэмден ждет вас. Поднявшись, она жестом приглашает следовать за ней по коридору с мраморным полом. Мы минуем несколько пустых комнат, пока в одной я наконец не замечаю молодую женщину, склонившуюся с телефоном над блокнотом и ожесточенно что-то строчащую. Похоже, в «Кэмден и партнеры» сейчас сезон отпусков. Секретарша останавливается у кабинета, одна из стен которого полностью стеклянная, с видом на гавань, и жестом приглашает меня войти. Я переступаю через порог. — Привет, Милли, — поднимается мне навстречу Дональд Кэмден. Его стол так отполирован, что я вижу свое отражение, когда подаюсь вперед, пожимая протянутую руку. Весь кабинет выдержан в черно-белой гамме и сверкает хромом — включая футуристического вида кресло, в которое Дональд опускается, когда я сажусь напротив. — Приятно снова тебя видеть. — Взаимно. — Спасибо, Миранда, — кивает он секретарше, которая молча выходит, беззвучно прикрыв за собой дверь. Мой взгляд падает на большую серебряную рамку на углу стола. Я ожидаю увидеть выводок белобрысых внуков, умело расставленных фотографом, однако вместо них там стоят Дональд, доктор Бакстер и Тереза Райан — разодетые как для бала и, похоже, на огромной мраморной лестнице курортного отеля. «Суррогатная семья бабушки», — приходит мне в голову. Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть получше. — Отличное фото. С летнего бала? — Да, прошлогоднего, — отвечает Дональд, складывая ладони домиком и упираясь в них подбородком. Светящее из окна позади солнце сверкает на золотых запонках рубашки. — Я очень рад, что ты решила пересмотреть свое решение относительно предложенной работы, Милли. Что еще ты хотела бы узнать об этой чудесной возможности? Да без понятия. У меня не было никакого особого плана кроме как оказаться рядом с любимым цепным псом Милдред — вдруг что интересное удастся из него выудить. Или вдруг сам сболтнет. — Меня заинтересовало, э-э… какую именно работу для фильма выполняет фирма вашего друга? Дело в том, что я сама подумываю о карьере юриста. Возможно, я могла бы помочь им… На лице Дональда мелькает снисходительная улыбка. — Боюсь, это очень специфическая работа и к тому же довольно скучная. Юной леди вроде тебя не понравится. Его покровительственный тон меня бесит. Я знакома с кучей разных разделов юриспруденции из практики отца. Однако Дональд похож на человека, который может потерять бдительность, если дать ему возможность строить из себя эксперта… — То есть это касается составления контрактов? — спрашиваю я.