Мы снова расхохотались, воображая подобную картину. Впервые за долгое время у меня в голове и на душе было легко. Давно я так не смеялся. Несмотря на усталость после сегодняшнего дня, в какой-то мере я чувствовал себя счастливым. Действительно счастливым. Но постепенно смех затих, сменился улыбками, которые тоже в итоге померкли. Вспомнив, что ненавидим друг друга, мы все замолчали. От дискомфорта и неловкости воздух, казалось, стал холодным. Несколько лет назад подобные проделки были для нас нормой. Пока не пришло осознание, что за веселье приходится платить. Злость омрачила все вокруг, и мы цеплялись за любой повод, лишь бы кого-то обвинить. Особенно я. Нынешний вечер стал сладко-горьким напоминанием о прошлой жизни, разрушенной в основном по моей вине. И мои бывшие друзья об этом не забыли. Мы с радостью вернулись к занятию, которое на несколько минут помогло нам вновь объединиться. Общие потребности, тяга к острым ощущениям, желание вырваться из оков. Но парни не могли простить. Это невозможно. – Эй, куда вы запропастились, ребята? – К нам подошла Рика с Уинтер. Я бросил взгляд на девушку, но она отвернулась, опустив голову, словно старалась стать невидимой. Подойдя к Рике, Майкл притянул ее к себе и подхватил на руки. – Занимались мужскими делами. – Мужскими делами? – переспросила она, не поверив ни единому слову. В ответ парень просто шлепнул ее по заднице и сжал мягкую плоть в ладони через платье. – Давай сходим к машине на минутку. – Майкл! – отчитала его Рика, когда он ее унес, со всей очевидностью продемонстрировав свои намерения. Остальные замерли на местах на пару секунд; их молчания хватило, чтобы убить веселье, которое я ощущал всего минуту назад. Подхватив рюкзак со своей маской, я посмотрел на Уилла. – Если она не вернется домой до двух, – я указал на Уинтер, – ее заберет моя охрана. Не испытывай мое терпение. Я прошел мимо, отчетливо осознавая, что вскоре опять ее захочу. Мелькнула мысль утащить Уинтер домой прямо сейчас, но я не поддался соблазну. Не хотелось показывать ей, как страстно я ее жаждал. Секс не войдет в привычку. Это всего лишь ход в игре, и мне нужно придумать следующий. * * * Позже ночью я внезапно проснулся. Острая боль пронзила тело в двух местах: на шее, около гортани, и сбоку, между ребрами. Втянув воздух сквозь зубы, я почувствовал саднящие порезы. – Из-за чего ты так на меня злишься? – послышался тихий голос Уинтер. Я поднял глаза, наконец-то осознав, что она оседлала меня в постели и приставила два лезвия к коже. Кухонные ножи? Мои руки лежали вдоль туловища; я растопырил пальцы. Нестерпимо тянуло схватить ее и сбросить с себя – знал, что успею, прежде чем девушка нанесет удар, но… Я был озабочен поиском собственного следующего хода, вместо того, чтобы предвидеть ее ход. Оставаясь неподвижным, я ощущал мягкость прохладных простыней. В комнате было тихо и темно. – Из-за чего ты так на меня злишься? – опять повторила она тем же спокойным тоном. – Из-за трех лет. Три года в тюрьме за то, чего она сама хотела. – Но все началось раньше, – возразила Уинтер. – Ты меня терроризировал в старшей школе. Почему? Что я такого сделала? Я не терроризировал ее. Никогда не обижал. Просто хотел того, чего хотел. Острия ножей давили слишком сильно. Мое дыхание дрогнуло. – Ведь я была ребенком, – сказала она с болью в голосе. – Думала, что влюбилась. Я была наивным, глупым ребенком. Ты знаешь, каково это – думать, будто человек тебя любит, а потом узнать, что ты – просто пушечное мясо? Сжав простынь в кулаках, я заглушил собственные воспоминания, которые пытались всплыть на поверхность. – Да, – ответил я шепотом. Да, знал. Я знал, каково это, когда с твоим телом делают ужасные вещи, наблюдать, как оно предает тебя, заставляет считать себя плохим, раз тебе нравится то, что не должно нравиться. Вскинув руки, я ухватился за ее бедра и приподнял голову. Лезвие грозило проткнуть мою плоть. – И я убил ее за это. Так что валяй. Уинтер тяжело дышала. Я чувствовал, как ножи тряслись в ее руках. – Потому что я не остановлюсь, – произнес я тихо, ощущая исходивший от ее влажных волос аромат шампуня. Она приняла душ, смыла грим и сняла костюм, сменив его шелковыми шортами и белой футболкой. – Сделай это, – подначивал я. Острые концы погрузились глубже. Мне нравилось, как Уинтер сейчас выглядела. Перехватила контроль надо мной с болезненной, но требовательной силой. Я хотел, чтобы она добилась от меня всего, чего хотела. Член начал твердеть под девушкой, тянуться к ее теплу, и я был полностью готов повторить то, что случилось в парке. Только на одну ночь. Ведь Уинтер сама ко мне пришла, в конце концов. – Ты не солгал, – произнесла она после паузы с задумчивым видом, словно прокручивая в мыслях какое-то воспоминание. Семь лет назад я сказал ей в школьной кладовой, что убил свою мать. Уинтер сочла мои слова чушью. Теперь она знала. – Когда это началось? – поинтересовалась девушка, осмысливая информацию. Но я не собирался говорить об этом. Никогда и ни за что. – В фонтане, когда тебе было восемь, а мне – одиннадцать, – ответил я. – Я не то имела в виду. – Все остальное не важно. – Впившись пальцами в ее задницу, я поднял бедра и прижался членом к ней. – О да, – выдохнул я, поймав ртом воздух. Жар Уинтер пропитал мою окаменевшую плоть сквозь ее кружевные шелковые боксеры. Твою мать, я не мог думать. Дыша чаще, я окунулся в омут с головой, поддался ее требовательным вопросам, мне нравилось чувствовать опасность лезвий, способных в любой момент поранить или прикончить меня. Пот охладил мою кожу, чувства обострились. Я хотел ощутить все, быть наполненным ею. Положив одну ладонь Уинтер на плечо, я начал двигаться под ней. Ее одежда осталась на месте, отчего пытка моя была особенно невыносимой. – Остановись, – выдохнула девушка. – Дэймон, остановись. – Тогда слезь с меня. Она сидела на мне. Я тут ничего не контролировал. – Пусть я и женат на Ари, – сказал я, до смерти желая снова оказаться внутри Уинтер, – но на самом деле хочу поиграть с ее младшей сестренкой. – Я рывком прижал девушку к себе. Ножи упали на кровать, а я прошептал у самых ее губ: – Всегда хотел поиграть именно с ней. Она дрожала; ее глаза наполнились слезами. Я думал, Уинтер отстранится и убежит, но она не двигалась. – Ты моя. – Продолжая тереться об нее, я поцеловал ее в губы. – Моя. – И еще один поцелуй. – Моя в том фонтане. Моя в раздевалке и в кладовой. Моя в кабинете директора. – Я обхватил ее челюсть ладонью. – Ты родишь мне детей. Будешь моей женщиной. И будешь трахать меня, потому что я так хочу.