Федор вскочил, едва не опрокинул официанта, направлявшегося к столу шефа с очередным графином водки, и рванул в сторону редакции так, словно бежал стометровку. Федя вздохнул с облегчением: Ксении действительно не оказалось на месте. Можно было не отвечать на ее бесконечные вопросы и не слушать пустую болтовню секретарши. Он открыл коротким ключом дверь в кабинет главного, прошел просторную, как зал для танцев, комнату насквозь, затем сунул длинный ключ в сейф, стоявший возле большого письменного стола. Замок легко поддался, хотя руки у Федора слегка дрожали. Планшет Макса лежал на верхней полке, как и конверт с Федиными баксами. Дрожащими руками Федор достал конверт, затем вынул из кармана смартфон, присоединил провод к нему и к планшету Макса и быстро скачал в мобильник папку «Горячие файлы». К счастью, Макс не поставил пароль, и вся операция заняла не больше пяти минут. Секретарши в приемной по-прежнему не было. Ксения рассудила здраво: зачем дежурить перед кабинетом главного, если тот пьет водку в соседней забегаловке и неизвестно, когда явится на рабочее место? Редкое везение: можно смыться с поста и сбегать в соседний супермаркет. Федор вернулся в кафе раньше, чем обещал. Прошло всего минут пятнадцать. Шеф по-прежнему сидел в одиночестве за дальним столиком. Он то щурился на полупустую бутылку водки, то смотрел в какю-то точку на стене. Казалось, еще чуть-чуть, и Василь Васильич поднимет лицо кверху и завоет, как одинокий волк в лесу. Федор вложил ему в руку ключи, и шеф очнулся. Спрятал связку в карман, плеснул Федору водки все в ту же кофейную чашечку и тихо сказал: – Ну, давай помянем раба божьего Макса. – Василь Васильич, а чем Макс в последнее время занимался в редакции? Теперь-то, наверное, можно сказать, – Федор решил действовать напрямую, без дипломатических заходов и реверансов. – Раскручивал цепочку торговли наркотой, плотно занимался преступностью среди мигрантов. Ну, и еще в одну сторону копал, о чем тебе знать не обязательно, если, конечно, не жаждешь отправиться вслед за Максом. Предупреждал же Кроху: слишком горячая тема, обжечься можно. Да ты пей, Федюня, не отлынивай. Кстати, нам с тобой еще на работу возвращаться. Хочу обсудить с коллективом детали похорон Макса… Новые Черемушки, наши дни – Так, что там у тебя опять случилось, миссис Беспокойство? Старый приятель, полковник полиции Елисей Петрович Жуков, которого друзья называли Севой, заехал к Лине домой «буквально на десять минут» после работы в ответ на ее настойчивые мольбы приватно обсудить «одно серьезное дело», про которое Лина сказала: «Не телефонный разговор». Они с Елисеем всецело доверяли друг другу, и на это имелись веские основания. Много лет назад Жуков, будучи тогда еще капитаном полиции, помог найти бандитов, сильно напугавших и ограбивших Лину поздним вечером в подъезде. В полиции тогда не хотели принимать заявление: типа и без ее золотых сережек в районе преступлений хватает. Дескать, есть проблемы поважнее: убийства, изнасилования, драки с применением оружия, даже одно ограбление банка. Капитан Жуков в момент перепалки Лины с полицейскими (тогда они назывались милиционерами) случайно вышел из кабинета, увидел зареванную Лину и приказал принять у нее заявление. Дескать, если бандиты безнаказанно ограбили и напугали одну женщину, то они почувствуют вкус к грабежам, и вскоре в районе появится еще одна жертва. Не последнюю роль в решении «товарища капитана» призвать подчиненных к порядку сыграли заплаканные, но не потерявшие блеска, серые глаза потерпевшей с необычным разрезом и чуть покрасневший точеный носик, к которому она прикладывала платок. Не остались незамеченными и аппетитные формы девушки. В итоге преступников нашли и задержали. Оказалось, что на их счету действительно имелось несколько подобных эпизодов. Лина еще несколько раз ходила в отделение по делу: подписывать какие-то бумаги, опознавать грабителей. Как-то так получилось, что однажды они вышли из милиции вместе с Елисеем Петровичем, который тут же предложил называть его просто Елисеем. Они зарулили в одно из только что открытых кооперативных заведений, и Лина была удивлена в тот вечер дважды: и прекрасной еде, которую подали им в ресторане, и той поспешностью и учтивостью, с какой обслуживал их персонал. – Уважают! – подмигнул Елисей Лине. Сказать честно, в тот вечер ей пришлось удивиться трижды… С этого и начались их тесные отношения. Сам роман закончился по прошествии некоторого времени по обоюдному согласию. Слишком разными людьми оказались эти двое. Как сказал классик, «лед и пламень». Понятное дело, «пламенем» в их паре была Лина. а роль «льда» досталась невозмутимому и насмешливому, иногда до цинизма, Елисею. Ежедневное столкновение с людскими пороками никого не делает ангелами. В их случае разноименные заряды вначале притянулись, но вскоре резко оттолкнулись друг от друга. Расстались они спокойно, без неприятного послевкусия. Страсть так же быстро, как нахлынула, ушла, словно океанская волна в час отлива. Но они остались друзьями. Настолько, что Лина знала многое о дальнейших попытках Елисея вступить в отношения. Она даже давала советы слегка огрубевшему на своей работе приятелю, как лучше обращаться с женщинами – чего не следует делать никогда, а что очень даже желательно. О своих романах она помалкивала, но Елисей всегда удивительным образом оказывался в курсе. Елисей успел пару раз побывать в гражданском браке, но, к неудовольствию начальства, так и не сумел создать крепкую семью. Елисей иногда в своей излюбленной насмешливой манере называл себя по отношению к чересчур непоседливой подруге «старшим по разуму». Однако после одной истории шутки были отставлены. Лина помогла другу избежать огромных неприятностей. Произошло вот что. Влиятельный коррупционер, арестованный за крупную взятку, попытался из обвиняемого стать обвинителем. Он задействовал все свои ресурсы, чтобы выйти сухим из воды и привлечь Елисея, тогда уже майора, к суду за превышение полномочий и за якобы «фальсификацию доказательств». Лина серьезно «впряглась» за Елисея и провела настоящее журналистское расследование. В итоге коррупционера посадили, а Елисея повысили в звании. Полковник полиции Жуков возглавил следственный отдел. Елисей, ставший теперь Елисеем Петровичем, не рассыпался в благодарностях, от которых Лина все равно отмахнулась бы, однако их отношения стали еще крепче и доверительней. Время тоже оказало свое благотворное влияние: теперь, вплотную приблизившись к пенсионному возрасту, они с облегчением приняли его условия: дружба без секса и без романтических воспоминаний, которые все только осложняют. Конечно, Лина старалась не злоупотреблять доверием, не грузить без нужды своего занятого приятеля. Достаточно было просто знать, что у нее есть опора, что с ним – пожалуй, только с ним! – она может поделиться своими страхами и соображениями. Она знала: какие бы неприятности у нее ни случились в жизни, Елисей, поворчав для порядка, придет на помощь. Сейчас был явно тот случай, когда без помощи Елисея Петровича было не обойтись. – Честно скажу, Елисей, я в шоке. – Что, опять платье на размер меньше купила в надежде срочно похудеть? – незатейливо отшучиваясь, произнес старый приятель, внимательно глядя на Лину. – Послушай, пожалуйста! Только не перебивай, прошу… Уже несколько дней мне не дает спокойно спать цепочка странных смертей. Понимаешь, в начале девяностых убили Ивана Кузнецова, заведующего отделом фотоиллюстраций журнала «Страна Советов», где я когда-то работала. Ну ты помнишь, я тебе говорила. Через два года добровольно ушла из жизни его жена Вера Кузнецова. А несколько дней назад на моих глазах скончался его сын Петр Кузнецов! Официально – от сердечного приступа, однако его друг сделал заявление прессе, что Петр Кузнецов никогда не имел проблем с сердцем и, возможно, его отравили. Наконец, тоже практически на моих глазах, на Арбате застрелили молодого журналиста-расследователя «Актуальной газеты» Максима Крохотова. Что-то мне подсказывает: его смерть может быть связана с расследованием гибели Петра Кузнецова, а если он копнул глубже – то и Ивана Кузнецова, убитого в середине девяностых. Лина перевела дух, мысленно проверяя, все ли она стройно изложила. Елисей Петрович, как водится, смотрел насмешливо: – Я все понимаю, только не возьму в толк, ты-то тут причем? Он покрутил в руке маленькую кофейную чашечку, целиком утонувшую в его ладони, и продолжал: – Пора бы уже остепениться. Нехорошо напоминать женщине о возрасте, но иногда это необходимо, ради ее же блага. Попереживала – и успокойся, отойди в сторону. Главное. здоровье берегите, дорогая миссис Марпл! – Ну как же – отойди?! Я отлично знала Ивана, работала с ним в журнале «Страна Советов». Когда Кузнецова убили, бывшие коллеги в один голос утверждали, что убийцу вряд ли найдут. Все перешептывались, что слишком большие деньги замешаны в этом деле. Прошли годы и вновь – такая же фигня. Нюхом чую, силовики всеми силами стараются спустить расследование на тормозах. Типа один умер от инфаркта, ну, а другой… Другой, дескать, был застрелен случайно. Ну, а третий… мол, это вообще было в лихие девяностые. Кто убил, за что убили… Раз тогда не раскопали, теперь тем более нет смысла искать убийц. Скорее всего, никто уже не полезет в те далекие годы искать правду. Впрочем, свежие преступления тоже попробуют спустить на тормозах. – Ну уж так и спустить… Плохо же ты о нас думаешь. Помнишь, как быстро мы нашли бандитов, ограбивших тебя в подъезде? – Ну да, свежее примера не нашлось? – парировала Лина. Елисей Петрович недовольно хмыкнул. – Ох, Сева, я не первый год живу на свете. Это ты правильно заметил. Мне кажется, заказчиков убийства Крохотова будут искать еще долго и, разумеется, безуспешно. Возможно, Кузнецова-младшего «заказал» тот же человек, что и журналиста. Со старшим Кузнецовым все сложнее. Для начала надо выяснить, чем он занимался параллельно с работой в журнале «Страна Советов». Кстати сказать, расследованием собирается заняться один знакомый паренек из «Актуальной газеты». Вот это меня и беспокоит больше всего. Молодых, ты же знаешь, напугать трудно. Им кажется, что с ними ничего плохого не может случится… – Понял. История мутная, и вряд ли в ближайшее время удастся ее прояснить. Ну, а от меня-то ты чего хочешь? – Совсем немного. Попробуй, пожалуйста, узнать по своим каналам, какой компромат имелся у спецслужб на Кузнецова-младшего. Известно ведь, что у нас в стране на любого члена правительства, на любого депутата и на любого крупного бизнесмена где-то лежит «красная папочка». Лежит себе до поры-до времени, пить-есть не просит, чтобы, когда потребуется, помогла взять наш, так сказать, истэблишмент за задницу, если тот станет слишком самостоятельным и непослушным. Сдается мне, что Петр Кузнецов залез не в свой огород, за это и огреб по полной программе. – Лина, … блин! Где твои аналитические способности? В голосе Елисея появились фирменные насмешливые нотки. Ох, как раздражали они Лину прежде! Однако в этот раз Лина взяла себя в руки и решила оставить «наезд» приятеля без комментариев. Она видела, что Елисей слушал внимательно, будто смотрел в одну точку перед собой, а в конце ее речи аккуратно поставил хрупкую чашечку на блюдце и так же аккуратно пристроил рядом серебряную ложечку. Стараясь придать голосу мягкость, Лина поинтересовалась: – А что ты предлагаешь? – Львиную долю информации по интересующим тебя вопросам можно найти в открытой прессе. Между прочим, так работают большинство разведчиков мира. По крупицам извлекают со страниц прессы нужные сведения, анализируют их, и постепенно в их головах вырисовывается полная картина. – Такая уж и полная? Во всяком случае, достаточная, чтобы составить первоначальное мнение. Короче, для начала забей в поисковик «Иван Кузнецов» и «Петр Кузнецов» и, полагаю, узнаешь много интересного. Елисей закашлялся. – Опять куришь? – Эх, у нас не только закуришь, но и запьешь! Мы тут в следственном отделе по тонкому льду ходим. То с одного, то с другого берега «прилетает». Расслабляться нельзя. Короче, давай, Линочка, залезай в интернет и учи матчасть. Звони через неделю. Тогда я и выслушаю отчет о твоих открытиях. Ну, а пока нет времени. В общем, до скорого, работать пора. Елисей Петрович приобнял подругу могутной рукой, как бы передавая ей импульс спокойствия, поцеловал по-прежнему изящный носик и выплыл из кухни, которая сразу перестала казаться крошечной. Несмотря на то, что Елисей Петрович, вроде бы, не сказал ничего определенного и, тем более, обнадеживающего, Лина удивительным образом уже не ощущала смятения. «При невыясненных обстоятельствах», наши дни Лина забила в поисковик «фотограф Иван Кузнецов», и на экран монитора тут же вывалилось множество материалов. Большинство сообщало о службе Кузнецова фронтовым корреспондентом, о его работе в журнале «Страна Советов», и лишь одна статья заканчивалась скупой информацией: «был убит в середине девяностых на Ленинградском шоссе при невыясненных обстоятельствах». В других заметках говорилось о формальных вехах его биографии – о том, что Кузнецов был участником многих фотовыставок в Советском Союзе и за рубежом, читал лекции по фоторепортажу в универе, стал первым советским журналистом, наладившим постоянное сотрудничество с американскими журналами «Time» и «Life». То, что он погиб при «невыясненных обстоятельствах», Лина давно знала, да и прочая информация из интернета о Кузнецове ничего не прояснила о причинах его гибели. «Пусть Елисей кому-нибудь другому сказки рассказывает, как «по крупицам» все ищется «в открытой прессе»», – подумала Лина с досадой. Она уже хотела выключить компьютер, но в последний момент передумала и набрала в поисковике: «Убийство фотографа Ивана Кузнецова». На экране появилась статья из «Живого журнала» начала двухтысячных: «В 1994 году на Ленинградском шоссе было найдено тело фотографа Ивана Кузнецова. На теле убитого были обнаружены множественные следы пыток. В том же году на пляже Болгарии ножевым ударом в спину был убит заведующий корпунктом журнала «Страна Советов» в Мексике Валерий Мендос, работавший в тесной связке с Кузнецовым. Вскоре еще одного сотрудника журнала «Страна Советов», Р.Л Ищенко, насмерть сбила машина. В прессу проскользнули сведения о том, что Кузнецов и Мендос работали «курьерами партии» за границей. Вряд ли их смерть могла быть совпадением. Возможно, Ищенко осуществлял прикрытие этих операций, за это и поплатился». Следующей шла публикация в популярной центральной газете под громким заголовком: «Все, кто имели отношения к счетам партии, в настоящее время мертвы». Сайт «Компра. Ru» не отставал по части сенсационных открытий от «АиФ»: «По данным следствия Управление делами ЦК КПСС успело создать до 1991 года более 100 фирм и коммерческих банков и раздать им в виде стартового капитала 3 миллиарда советских рублей, что было по курсу того времени более 2, 5 миллиарда долларов… Театральный режиссер и мелкий предприниматель Гусинский в 1989 году внезапно становится президентом «Мост-банка», который сразу же вошел в десятку крупнейших банков страны. Михаил Ходорковский в 1986 году под эгидой ВЛКСМ организовал Межотраслевой центр Научно-технических программ – «Ме-На-Те -П» – впоследствии банк «Менатеп». Владимир Потанин – до 1990 года –старший инженер всесоюзного объединения «Союзпромэкспорт» и одновременно профсоюзный и комсомольский активист. В 1990 году при поддержке замминистра внешней торговли создает Внешнеэкономическую ассоциацию «Интеррос», зародыш будущего «Онексимбанка». Александр Смоленский – старший мастер типографии, затем товаровед торговой фирмы «Весна». В 1988 году – кооператор, строивший хозблоки для дачников. В 1989 году – председатель правления банка «Столичный»». «Так вот что Кузнецов возил за границу в тяжелых портфелях типа «дипломат!», – осенило Лину. – Не водку и не икру, а «всего-навсего» деньги коммунистической партии Советского Союза! Огромные деньжищи, чемоданы долларов! А наши фотографы, наивные правдолюбцы, писали на него жалобы в ЦК КПСС – туда, откуда Кузнецова как раз и командировали за границу с чемоданами денег и под присмотром КГБ. Бедные фотики-невротики! Разбежались! Дескать, они будут своим фотографическим искусством мир поражать, а за это пусть им оплачивают твердой валютой командировки в капстраны. Фигушки! И государству, и партии было выгодно убивать за одну поездку двух зайцев. Наверху знали: Кузнецов делает фотографии для редакции «Страны Советов» и одновременно выполняет под этим прикрытием второе, деликатное поручение – строго конфиденциально передает деньги КПСС, конвертированные в твердую валюту, секретарям зарубежных компартий. Деньги требовались для поддержания работы партий коммунистов, которые в капстранах были бедны, как церковные мыши, постоянно находились на грани банкротства и частенько испытывали трудности даже с оплатой аренды небольших помещений. При этом они должны были убеждать соратников в скорой победе мировой революции».