— Ой, да ладно, лэрина Зелина всегда такая сердитая и недовольная, да вы — то, лэрина, ее не боитесь. Она вам ничего не сделает, вы ж завсегда можете папеньке на нее пожаловаться. Ой! Девчонка внезапно осеклась и виновато взглянула на меня. Но быстро опомнилась и затрещала вновь: — А вот ручки поднимите, я сорочку сейчас сниму, водичкой с душицей вас всю оботру, и чистую сорочку наденем, а потом в креселке посидите, я постельку сменю да взобью… От ее треска в голове что — то начало постреливать, но я терпела, мне нужна была информация, да и в креселко мне хотелось — там зеркало было. Но вначале не худо было бы найти более укромный уголок для личных дел. И тут Лимка проявила расторопность, предложив проводить меня до удобств, даже без моей просьбы. У меня что, в глазах плакат виден с моими желаниями? Как я шла, пытаясь все время завалиться на худосочную Лимку — отдельная песня. Скорбная. Вернувшись в спальню и плюхнувшись кулем на постель, позволила ей снять с себя сорочку. Да, у меня не только руки тонкие, но и вся я внезапно стала весьма стройной, если не сказать, тощеватой. И моя уверенная троечка вдруг превратилась если не в минус один, то близко к этому. Это что магическая диета такая? Зря я боялась, что креслице развалится. Когда меня, обтертую и в свежем балахоне до пят, водрузили в него, креслице даже не шелохнулось. Пока Лимка пыль гоняла, размахивая простынями, я осторожно повернулась к зеркалу. Хорошо, что я сидела. И многолетняя привычка держать лицо помогла. Потому что из зеркала смотрела на меня совсем не я. Вот совсем. Девушка в зеркале поднесла руку к лицу, ощупывая его. Я опять с недоверием посмотрела в зеркало, пошевелила пальцами. Девушка в отражении тоже. Я закрыла глаза, помотала головой, тьфу, сгинь глюк! Открыла глаза — из зеркала на меня смотрела худенькая бледная девушка лет двадцати на вид, с серыми глазами, небольшим носиком, спутанной гривой светло — русых волос. Так, панику отставила, Марина! Если не сошла с ума, то девчонка это я. Но перенос во времени исключен — я кареглазая шатенка. Думай! И я думала. Тщательно прихлебывая жиденький бульончик (не иначе мымра велела дать разведённый, как пить дать, врагиней будет!). Вывод из думок был один — как бы дико не звучало — я попала! И попала даже не всей тушкой, а только сознанием. И в голове я никого не слышала больше, верь после этого всяким книжкам про попаданок. Ещё имеется упомянутый папенька. И я сама — Маринелла. Надо как — то тонко выяснить у Лимки, что там с Маринеллой стряслось? Глава вторая. Жизнь пролетает моментально, Но не всегда хватает силы воли. Мы часто говорим, что все нормально, А ночью задыхаемся от боли… Уложенная опять в эти перины (чихать от них хотелось необыкновенно), решила устроить допрос партизана. Небось, Лимка не проходила спецподготовку, все равно проболтается. — Лима, а я давно в горячке лежу? А то что — то в голове уже все спуталось. — Ну, так, уж неделю, почитай, как вы воды — то в том пруду нахлебались да насилу вас откачали, так и начали кашлять да бредить. Вчера уж на ночь совсем плохо стало, лекарь-то уж и не ждал, что живой будете. И я сильно напугалась, как вы застонали ночью да дышать перестали. Уж хотела за лекарем бежать, так вы потом опять задышали, да ровнее так. А сегодня и глазки открыли. Лимка умильно сложила ладошки перед собой. — Лима, тебе поесть, наверное, сходить надо? Ты иди, я посплю пока, потом придёшь. И я для достоверности зевнула и прикрыла глаза. Лимка на цыпочках двинулась к двери. А я начала осваивать полученную информацию. Прервала я Лимку вовремя, пока она сама не поняла, что наболтала. Первый закон Штирлица ещё никогда не подводил — вовремя переключить внимание собеседника, — значит, не дать ему понять, что он выдал секрет. Второй закон — насчёт последней фразы знают все. Итак, что мы имеем знать. Неведомая мне Маринелла с чего — то вдруг нахлебалась воды в пруду, так, что едва откачали. Что понесло девицу в пруд? Вряд ли купаться захотелось. Я, когда была водружена на креслице, мельком глянула в окно. Максимум, конец нашего марта. То есть, снега нет, но деревья голые и травы не видно. Так что купание и любование окрестностями исключены. Типа, поскользнулась на берегу и упала. Либо девицу топили неудачно, либо скакнула сама. Второе вероятнее. Раз нахлебалась воды, плюс переохлаждение, то, скорее всего, началась пневмония. И вряд ли здесь есть антибиотики. Судя по одежде и антуражу, здесь век 18 — 19 на дворе. А что могло подвигнуть девицу того времени кинуться в пруд? Тут два варианта — либо безответная любовь, либо нежеланное замужество. И, кстати, почему до сих пор не пришел папенька? Вроде дочь смертельно больна, тут счастливое выздоровление пошло, а любящий родитель не навестил дочурку? Что — то неладно в Датском королевстве, явно в ссоре с дочерью. А где наша маменька? Вовсе нет упоминаний о ней. Так, ну это на потом. Ночью, видимо, был кризис у больной, и скончалась Маринелла. А попала в тело я. Выходит, в своем мире я тоже умерла? Мало радостная информация. И что мне теперь делать? Признаться с разбегу, мол, простите, люди добрые, мы сами не местные, а если здесь есть инквизиция или подобная дурь? Или папенька по — тихому придавит, чтобы не отсвечивала. Мало информации, мало. Зато неизвестных много. Кажется, я действительно задремала, всё — таки тушка мне досталась больная, а ей необходим отдых. Когда открыла глаза, день явно перевалил на вторую половину. Лимка тихонько сидела в том «креселке», шурша каким — то рукоделием. Голова не болела, а грудная клетка и пресс ощутимо побаливали. Но это всегда так бывает, когда кашляешь от души. Я осторожно покашляла. На сей раз дело пошло лучше, кашель смягчился, и отхаркивалось хорошо. Лимка подскочила, поддержала за плечи, потом сунула в руки стаканчик с зельем. Выпила, ничего особо страшного, настойка на травах. Терпимо. — Лэрина Маринелла, бульону будете, принести? — Принеси, и к этой бульоне ещё чего — нибудь… Не могла же я сказать, принести хлеба, вдруг здесь хлеб как — то по — другому называется. — Ага, я ещё лепёшек принесу свежих, их недавно тетка Малка испекла. Вкусныеее… И подмигнув мне, Лимка, взмахнула длинным подолом, умчалась за бульоной. То ли лэрина Зелина недосмотрела, то ли Лимка украдкой налила мне сама пресловутой "бульоны", но только был он наваристым, горячим и в нем ещё плавали кусочки каких — то овощей. Я их не идентифицировала, но было вкусно. А уж вприкуску со свежей, пышной лепёшкой вообще амброзия. В общем, слопала я и бульон и лепешку, вторую лепешку честно отдала Лимке. Не она, так голодовать бы мне ещё на водичке, А этому телу и так худеть уже некуда. Лимка умилялась моему аппетиту, как мать над капризным малышом. Откусывая от лепешки, она продолжала тараторить: — Ой, вот и правильно, лэрина Маринелла, правильно, кушать надо хорошо, а то вы после своих академиев стали есть по одной ложке, да траву всякую жевать. А девица должна быть справной, (угу, как корова!), кто ж худую то замуж возьмёт! Она ж и не родит вовсе дитё. Это вы все в своих академиях понабрались от благородных. А вы же из купеческой фамилии будете, все в купцах солидные, в теле. Но тетка Малка говорит, что маменька ваша тоже худющая была, вот и померла, как вас родила, а вы кушайте, кушайте, хотите, я ещё взвару из ягод принесу? Прокашлявшись, я просипела: — Неси! Пока Лимка опять пошла в набег на кухню, я откинулась на подушки, обдумывая новые элементы пазла. Вот и причина отсутствия матери — нет ее, умерла. Ещё выяснилось, я из купчих. Про какие академии Лимка трещала, да что с благородными там общалась… Магические, что первое приходит на ум из книжек про попаданок, так про магию никто ничего не упоминал, и лекарь меня пытался стандартно прослушать, никаких пассов руками не делал и глазами волшебно не зыркал. И лекарство обычное. Что там у нас ещё может быть? Академия благородных девиц? Так из купцов мы. Может, папенька весьма богат и сумел пропихнуть дочурку? Значит, папенька у нас с амбициями. Воистину, болтун — находка для шпиона. Лимка так мне всё и расскажет. Сейчас с взваром явится, ещё попытаю. Взвар был душистый, с отчётливым вкусом ягод, слегка кисленький, самое оно. Попивая взвар и предложив и Лимке стаканчик, продолжала добывать информацию. — Лима, а я что — то забыла, ты сама, откуда родом? — Так вы и не спрашивали, лэрина Маринелла. Это ещё по зиме, как папенька ваш поместье купил у нашего барона, когда старый барон помер, а сын все продал. Вот он и привез меня оттуда к вам в услужение, что бы все как у благородных было. Только вы все сердились, не нравилось, как я говорю — печально закончила девчонка. — Да ладно, Лимка, не огорчайся, на самом деле я рада, что ты со мной. Помогаешь вот. Девица, видно, с большими претензиями была и с капризами. Как можно сердиться на бесхитростную девчонку, она же искренне переживает за свою глупую хозяйку. Раз она моя служанка, значит, пусть будет при мне, не дам обижать ее. А эта Зелина, похоже, гнобит девчушку, боится она ее. — Лима, а ты где спишь? — Так внизу тамочки, со всеми девками. А теперь вот с вами, пока вы хвораете, так я в креселке и сижу. Твою мать! Что же они девчонке хоть матрасик или кушетку не дали какую! — Лима, позови ко мне лэрину Зелину. Скажи, видеть ее хочу! Зелина появилась не сразу, минут двадцать спустя, уже и Лимка прибежала назад, и подушки мне взбила и полусесть мне помогла. Зелина зашла с видом вдовствующей императрицы, поджав скорбно губы, как будто делая мне одолжение. Ха, нашла, кого пугать таким видом! Да мне после моей бывшей директрисы школы, взвод таких Зелин не страшен. — Лэрина Зелина, распорядитесь, чтобы здесь в углу поставили кушетку, и матрас с подушкой принесли. Я нуждаюсь в уходе, и моя служанка будет спать у меня. Рядом. Выполните это сейчас. Я вас не задерживаю. Судя по тому, как у мымры задёргался глаз, такого она не ожидала. Но и противиться моему приказу она не могла. Даже если моя альтер эго и была в ссоре с отцом, то мое положение в доме никто не отменял. Сделав ещё скорбнее вид и поджав губы до совсем уж тончайшей линии, мымра удалилась. Не сразу, но через полчаса два дюжих мужика принесли небольшую кушетку и матрас с подушкой. Лимка все это время просидела в уголке, боясь даже дышать вслух. Когда мужики ушли, я сказала девчонке: — Чего сидим? Быстро тащи свои пожитки и белье постельное, да возьми тряпку с ведром, и вымой эту кушетку, пыльная вон она. А мне нельзя дышать пылью. Давай шевелись! Лимка, счастливая, боясь, что я передумаю или просто зло пошутила, умчалась за всем необходимым. Все, теперь источник информации у меня круглосуточно обеспечен. После обустройства Лимки на новом месте, она сводила меня в ванную комнату для данных процедур, на сей раз, помывка была, чуть посерьезней — меня водрузили на табуреточку посреди ванны, и поливали из теплого душика. Удалось даже вымыть волосы, а то на голове было воронье гнездо в натуральном виде. Теперь стоит сложная задача по расчесыванию этого гнезда. Обратно до кровати я шла уже более уверено, даже почти не заваливаясь на Лимку. Поужинала я все той же, "бульоной" с лепешками, но Лимка уверяла, что на завтрак она договорилась с тёткой Малкой (так понимаю, это повар в этом доме) на молочную кашу. Ладно, будем лежать, и мечтать о вкусном завтраке. Под бодрое бурчание живота мечталось как — то не очень мечтательно, поэтому решила ещё раз заняться сбором разведданных. — Лима, а папенька до сих пор на меня сердится? Он даже не пришел сегодня ко мне. Со стороны Лимкиной кушетки послышалось шебуршание, потом она села на постели, обхватив ноги тощими руками. — Наверное, сердится, лэрина Маринелла. Вы же тогда сильно ругались в кабинете у папеньки. И вы кричали, что лучше на дно, чем за плешивого замуж, а папенька кричал, что пока вы не самостоятельны, он сам будет распоряжаться. Вы потом выскочили из кабинета и в чем были, побежали в сад. Ну, а потом… — девчонка горестно вздохнула. Да, похоже, ссора была нешуточная, раз все слышали. И я права — девица сама нырнула в пруд. Значит, замуж за плешивого? Да и черт бы с плешью, человек бы был хороший, а плешь я легко самому волосатому организую. Но беда в том, что замуж я не хотела. Категорически. Ни за плешивого, ни за лохматого. Была я в том замуже, как выяснилось, ничего интересного там нет. А вот слова про "пока не самостоятельная", меня крайне заинтересовали. И в каком возрасте эта самостоятельность получается? Надеюсь, не ближе к пенсионному? Надо бы поточнее узнать. Надо полагать, Лимка не знакома с местным законодательством подробно, да и спрашивать про общеизвестные, наверное, сведения как — то не слишком хорошая мысль. Значит, надо самой с законами знакомиться. Должна же быть в доме какая — то библиотека, раз папенька у нас с амбициями, то для подражания благородным обязательно завел библиотеку. Завтра скажу Лимке, чтобы проводила в библиотеку. Мне пока сопровождение положено, вот и буду пользоваться этим. Глава третья. Глава 3 Умный человек даже чеснок давит интеллектом. Утром действительно Лимка принесла кашу. Каша молочная, в меру сладкая, в меру соленая, с кусочком тающего жёлтого масла посередине горки каши — как же это было вкусно! Да ещё травяной чай с булкой. За этим занятием и застал меня лекарь, бесцеремонно зайдя ко мне в комнату, когда я пила чай. Увидев меня, сидящую самостоятельно, без опоры и активно жующую булку, лекарь был впечатлён: — Лэрина, вы так быстро начали вставать! Вам бы ещё полежать немного. Как ваш кашель?