В зеркало, в котором Таша впервые увидела Раксэну Норман, они почти врезались. – Оно… активировано, – опершись на массивную деревянную раму, пытаясь отдышаться, выдохнула Лавиэлль, указывая на барельефные ирисы. – Недавно. Арон даже шаг не замедлил: как шёл по галерее, так и исчез в зеркале, словно в открытой двери. Лавиэлль и Джеми тут же шагнули следом. Холодную безвоздушную завесу, словно сотканную из воды, почти мгновенно сменил сухой тёплый мрак. Призвав на ладонь сгусток света, Джеми позволил ему озарить невысокие своды каменного тоннеля. Камень выглядел странно – идеально чёрный, ровный, гладкий, но не отражающий колдовской огонь: словно кто-то вылепил из мрака мраморные стены, однако забыл добавить несколько важных деталей. Позади мерцала текучим перламутром зеркальная завеса, точно такая же угадывалась впереди – и на её фоне отчётливо темнела фигурка, замершая у самой грани. Стремительно преодолев разделявшее две завесы расстояние, Арон толкнул в спину девушку, которая вытянутыми руками сосредоточенно душила кого-то, тонущего в перламутровом мерцании. Некоторое время гладь зеркала в охотничьем домике расходилась кругами: казалось, нечто за ней отчаянно рвётся наружу. Следом из стекла выпала светловолосая девушка, герцог, пьющий воздух с жадностью рыбы, выброшенной из воды, и Арон, – успевший перехватить не-Ташу прежде, чем та рванулась к Ореку, кашлявшему на полу. – Раксэна, ваша соперница была эйрдалем. Орек пал жертвой её чар. – Дэй развернул девушку лицом к себе, всматриваясь в её светящиеся глаза. – Он любил вас. Он любил вас так, что сопротивлялся Кэйрмиль, сколько мог, и сопротивляется до сих пор, но эйрдаль может сломить самую сильную волю. Не вините его. Та, кого следует винить, уже понесла наказание за свои грехи и понесёт снова, ещё страшнее. Лавиэлль кинулась к герцогу, рухнув на колени рядом с ним, бормоча что-то обеспокоенное и невразумительное. Джеми, чувствуя себя отвратительно беспомощно, смотрел, как девушка в руках дэя смеётся: горько, зло и неизбывно печально. Голосом Таши, улыбкой Таши – которые были Ташиными и одновременно иными. – Напрасно стараетесь, святой отец, – выговорила мёртвая женщина живыми губами. – Я видела достаточно. Я ждала слишком долго, чтобы вы заставили меня отступить. Отпустите меня и дайте довести до конца то, ради чего я здесь. Иначе я так и не обрету покоя, а вы не вернёте свою дочь. – Ошибаетесь. – Я не уйду, пока не сделаю то, ради чего осталась. – Уйдёте. – Дэй не грозил, не предупреждал – он констатировал факт. – Вы не можете уйти сами, но я вас отпущу. – Прогоните, вернее сказать? – Отпущу, – повторил дэй, прежде чем взять лицо девушки в свои ладони. Он прикрыл глаза, и спустя миг она сделала то же – не понять, по своей воле или против. Несколькими моментами позже по рукам Джеми побежали мурашки: как всегда бывало с магами, очутившимися рядом с источником огромной, безграничной силы. – Силой души моей, – разомкнув губы, заговорил дэй тихо и певуче, – властью, данной мне… Слова звучали близко и приятно, как материнская песня или шелест листвы на рассветном ветру. Это было похоже на музыку в голосе Кэйрмиль – и бесконечно непохоже; его голос не настаивал, не пробивался, не ломал стены разума – он звал за собой, открывая запертые двери, указывая путь в неведомые желанные дали. – …словом, что произнесено было в начале времён… Позже Джеми и сам не смог бы сказать, что заставило его обернуться на зеркало и взглянуть на отражение Аронделя Кармайкла. А ещё сощуриться, вглядываясь в магическое стекло, вспоминая, как когда-то он пытался впервые разглядеть крылья Герланда; рассмотреть то, что лежит за кромкой реальности, укрытое от глаз смертных. …на один короткий миг он всё-таки увидел, как чернота потрёпанной фортэньи уступила место абсолютной белизне. А ещё свет, исходивший от мужского лица, озарявший тёмную комнату ярче любой свечи, ярче, чем огонёк на Джеминой ладони. В следующий миг отражение дэя уже ничем не отличалось от обычного: видение исчезло так же быстро, как появилось. Но забыть его было трудно. – …я освобождаю тебя. – Арон приблизил своё лицо к её лицу. – Иди и будь свободна. Он шепнул что-то ей на ухо одними губами. Опустив руки, отстранился, и когда девушка открыла глаза – пока ещё синие, – в них больше не было боли. Прежде чем смежить веки в последний раз, Раксэна всё же встретилась взглядом с мужем, так и сидевшим на полу. Посмотрев на него без ненависти, без улыбки, без любви. Арон подхватил Ташу прежде, чем ноги её разъехались в стороны, как у тряпичной куклы. Джеми позволил себе вдохнуть полной грудью, лишь когда светлые ресницы взметнулись вверх и радужки под ними оказались серебристыми. – Я пыталась сопротивляться. Пыталась её остановить, – пробормотала Таша, глядя на Арона с непонятной виной в лице. – Прости, я… выронила крест. Сплоховала. – Сплоховала не ты, а я. Мне не стоило полагаться на то, что с крестом ты будешь в безопасности, – дэй ответил мягко и чуть печально. – И прощения должна просить не ты. По тому, как эти двое смотрели друг на друга, даже Джеми стало понятно: не так давно между ними состоялся крайне напряжённый разговор. И напряжение это не успело никуда деться, повиснув в воздухе на манер каната, по которому теперь Арон и Таша отчаянно пытались пройти, не упав. – Отец Кармайкл, я так понимаю? – хрипло спросил герцог, с помощью бледной Лавиэлль кое-как поднявшись с колен. – Верно, – сказал дэй, склонив голову в знак не то приветствия, не то знакомства. – Надеюсь, теперь, когда вы вроде бы не заняты, вы объясните мне, что произошло? Ноги Орека Нормана прикрывала одна лишь рубашка, достававшая до середины бедра – но даже полуголый, пошатывающийся, только что едва не задушенный, он умудрялся держаться с достоинством, подобающим герцогу Броселианскому. Арон, помедлив, кивнул. – Я думал посоветовать вам разбудить слугу, – сказал он, – а то ваша супруга усыпила его чарами, чтобы никто не заметил её отлучку, но подобные разговоры лучше вести в узком семейном кругу. – Отпустив Ташины плечи, убедившись, что та может стоять без посторонней помощи, дэй осторожно заглянул в её лицо: – Подождёте меня в башне вместе с Джеми? Многозначительную заминку, которая предшествовала согласию, Джеми заметил даже несмотря на то, что разбирался в человеческих отношениях куда хуже, чем в магии. Оспаривать Ташино решение он не стал. О произошедшем Ореку и правда лучше будет узнать без лишних свидетелей. Едва ли самому Джеми было бы приятно выслушать подобные новости в обществе кого-либо, кроме родных. К тому же лично ему пока было немного совестно смотреть на герцога после всех нелестных и, как выяснилось, полных напраслины мыслей о его персоне – и Таше с её щепетильностью наверняка приходилось не легче. Прежде чем повести к зеркалу девушку, нетвёрдо опершуюся на его локоть, Джеми скользнул взглядом по незанавешенному окну. Удержавшись от того, чтобы мрачно крякнуть, шагнул в магический проход, – рука об руку с Ташей, слишком задумчивой и отстранённой даже для человека, в чьём теле недавно расхаживал дух мертвеца. Надо сказать, их королеве ещё повезло. Большинство героев подобных историй в какой-то момент обнаруживали себя в чужом доме над чьим-нибудь телом, сжимающими в руках окровавленный нож и понятия не имеющими, как они здесь очутились. – Я так понимаю, с Раксэной покончено, – сказала Таша, пока они шагали по коридору между зеркалами, первой нарушив абсолютную тишину: сотканный из мрака камень не отвечал эхом ни голосам, ни шагам тех, кто ступал по нему. – Да, – подтвердил Джеми коротко, не зная, что ещё можно сказать. – И без Арона здесь снова не обошлось. – Да. Таша промолчала – и молчание это тоже сообщило Джеми немало. Как и молчание Алексаса, с каждым моментом становившееся всё тяжелее. Что за трещина пролегла в образцовых отношениях их королевы с приёмным отцом?.. – Не делай так больше, пожалуйста, – почти шёпотом попросил Джеми, думая, что если примерно так Алексас чувствует себя всё время, то он недооценивал всю тяжесть ноши старшебратства. – Не терять предметы, защищающие от духов? Не забредать в замок с призраками? – вяло уточнила Таша. – Не заинтересовывать своей персоной неведомого мага крови, который пригонит меня в этот замок? – Всё сразу. Боковым зрением он увидел её усмешку – лишь чуть менее призрачную, чем улыбка, что растягивала её губы, когда ими управляла Раксэна Норман. – Не могу ничего обещать. И, как бы Джеми ни хотелось потребовать от неё большего, он понимал: требовать этого всё равно бессмысленно. Не зря же, посмотрев в окно, он заметил красные огоньки, мелькающие среди древесных стволов. Мерцающая зеркальная грань разомкнулась, принимая гостей, позволяя им вернуться в безопасность стен Клаусхебера. Но кэны, терпеливо выжидавшие чего-то в ночи, чуть ранее подтвердили: в их случае безопасность – понятие весьма зыбкое. * * * – Вы не представляете, чем мы вам обязаны, святой отец, – твердил Леогран, когда утром они собрались в столовой за заслуженным завтраком. – Действительно обязаны, – пробормотал сидевший рядом с Ташей Алексас. – Не то впору было бы делать ставки на то, кто прикончил бы Орека раньше: вторая жена, которая эйрдаль, или первая, которая призрак. Она толкнула своего рыцаря локтем и встревоженно поглядела на Орека, но тот сидел на противоположной стороне стола и ничего не расслышал. К счастью, – а то Таше и так хватало сожалений о том, что в этой истории она спутала жертву с охотником. Впрочем, сейчас герцог выглядел куда лучше, чем ночью. И, по заверениям Алексаса, куда лучше, чем во время их случайной встречи на рассвете днём раньше. Живые и ясные синие глаза взирали на гостей устало, но дружелюбно, морщинистые сеточки в уголках чуть разгладились. Неаккуратные рыжие лохмы легли в сносную причёску. Орек даже успел подровнять усы, переставшие походить на щётки. Таша подозревала, что без святых фокусов Арона и здесь не обошлось; во всяком случае, вероятность того, что без вмешательства дэя Орек бы сейчас просто сидел и рыдал, запершись в четырёх стенах, она находила ненулевой. В одном Алексас был прав. Джеми пояснил, что дольше всего призраки преодолевают путь до зримой стадии: дальше счёт идёт уже не на годы, а на месяцы, если не на шестидневки. И не приходилось сомневаться, что на материальной стадии Раксэна первым делом наведалась бы к Ореку с каким-нибудь острым предметом в руках. – К сожалению, я не обезопасил вас полностью, – сказал Арон. – За Кэйрмиль стояли силы могущественнее, чем вы можете себе представить. И им нужен Клаусхебер. – Зачем? – спросил Орек тихо. – Не имею понятия. Кэйрмиль сама этого не знала. Но в одном она была права: едва ли на этом вас оставят в покое. – И что за силы? – нахмурилась Лавиэлль. – Некая… организация. Тайное общество. Помимо прочего оно объединило нескольких древних и очень сильных эйрдалей – куда сильнее Кэйрмиль. И не менее сильных магов. Больше, к сожалению, сказать не могу. Или не хочешь, подумала Таша, касаясь тёплой золотой цепочки, невесомо обнимавшей шею. Она-то сама даже предположить теперь не могла, какое отношение в итоге Кэйрмиль и Норманы имели к игре… но в том, что какое-то да имели, сомневаться не приходилось.