Она потерянно смотрела на свои босые ноги: белые пальцы зарывались в серую, как далёкие тучи, прибитую к дороге пыль. – Не знаю, что произошло. Вернее, знаю – не знаю, почему. Я иногда почти теряла контроль, но только если летала долго, и… – После таких потрясений, какое испытали вы, оборотням трудно контролировать звериную ипостась. Внутренний зверь всегда норовит вытеснить «хозяина». Когда хозяин только рад быть вытесненным, зверю требуются моменты на то, что обычно занимает часы. – Откуда вы… – Я многое могу понять. Больше, чем самому хотелось бы, наверное. – Даже обернувшись, Арон отстранённо смотрел куда-то поверх её головы. – Слишком велик соблазн убежать от человеческих чувств. Зверь – тоже вы, но куда меньше вы. И боль его тоже меньше. – Я перекидывалась в кошку, когда вытаскивала Лив… – Совсем ненадолго. Лишь для того, чтобы выполнить конкретную задачу. И кошку вам контролировать легче птицы. Власть над детской ипостасью удержать проще всего. Если лететь часами, вы и в хорошем расположении духа рисковали бы… уйти слишком далеко. – Жест, которым ей предложили руку, другой придерживая Лив, был почти усталым. – Залезайте. Не волнуйтесь, льфэльские кони крепче, чем кажутся. Таша угрюмо смотрела на гладкие узловатые пальцы, пока в нос бил маковый дурман и щекотный запах смоченной дождём пыли. Теперь она даже своим ипостасям доверять не может. Единственное оружие – когти да крылья – у неё отняли вместе со спокойной жизнью. И остаётся бесполезным балластом прятаться за чужой спиной, причём не только в седле. Поглоти её Бездна, если она с этим смирится. – Вы сами сказали, что кошку мне легче контролировать. – Сказал. – Тогда я знаю, как облегчить Принцу задачу хотя бы на пару часов. Если вы… будете за мной присматривать. Таша не стала разъяснять, что подразумевает под «присмотром». Как и свой план. Знала, что чтец всё поймёт и так. Судя по тому, как Арон безропотно отвернулся, чтобы его спутница могла снова стянуть только надетое платье – понял. Если дэй без спросу следил за её мыслями, пока Таша парила в небе, на земле и с законной просьбой всё обещало быть куда проще. Когда светлый, безнадёжно вымокший хлопок снова сняли с лошадиного крупа, чтобы спрятать в сумку, а Принц наконец двинулся дальше – из котомки, притороченной к седлу, выглядывали белые усы и розовый, как цветы миндаля, нос. Котомка покачивалась в такт конскому аллюру, словно лодка на волнах. Свернувшись клубком в уютной тесноте, ощущая, как принимает тепло плотная потрёпанная ткань, чтобы согреть в ответ нежную шкурку под гладкой белой шерстью, Таша вдруг вспомнила кое-что очень важное. То, что с недавних пор ещё один человек в этом мире знает о ней всё. Возможно, больше всего, чем когда-либо смогла бы узнать мама. Осознание, что под лунами есть человек, которому она может не врать, потому что врать всё равно бесполезно, вылилось в донёсшееся из котомки мурлыканье. Даже играя роль балласта, стоит помнить: степень собственной бесполезности определяешь только ты сам. Облегчённый компактный груз определённо полезнее… грузного. Не говоря уже о том, что кошачье мурлыканье может скрасить самую унылую дорогу. Глава шестая Когда пути сходятся – Добро пожаловать в Венец, – сказал Герланд, пожимая протянутую руку цверга. – Трогательная дружба народов, – пробормотал Алексас. – Кто-нибудь, дайте платок, а то расплачусь. Скрыв тяжёлый вздох, Джеми обвёл взглядом собравшихся за столом. Новоявленный спонсор устроился по соседству с другим цвергом – тому явно не терпелось поскорее доложить обстановку в Торговой Гильдии и отправиться восвояси. Вокруг расселись Основатели и несколько колдунов из узкого круга (Джеми даже имена их плохо помнил: он почти не контактировал ни с кем из Венца, кроме Основателей). Круглый зальчик окутывал интимный полумрак, волшебные лампадки на стенах почему-то едва светили – видимо, отслужили своё. Обстановку можно было назвать скудной, овальный стол да книжные шкафы… но, с другой стороны, здесь не для вечернего чаепития собирались. – Уладим формальности, и вы свободны. – Герланд следил, как Найдж роется в стопке бумаг на столе. – Это не займёт много времени. – Ну да, ну да. Ты то же самое говорил про переговоры… два часа назад. В другое время Джеми бы снова порадовался, что брата никто не слышит, но сейчас был с ним солидарен. Поймал себя на том, что со скуки снова крутит печатку на руке – скрещённые мечи, среди которых расправил крылья одинокий дятел, выточенный из цельного рубина. Герб Сэмперов. Алексас всегда надевал на советы кольцо отца, и Джеми решил последовать его примеру. Правда, особой гордости или ответственности так и не почувствовал: лишь то, как палец оттягивает непривычная тяжесть. Сам он привык таскать только одно колечко, лёгкий и тонкий детектор чар и нечисти. Серебряный ободок и сейчас обвивал безымянный палец, словно насмехаясь над вычурным соседом из червонного золота. Джеми хотелось в спальню, к учебникам и томику Джорданесса. Тоска, навеянная на него сегодняшним сборищем, только подтвердила – он едва ли может стать достойным преемником магистра. Во всяком случае, в том, что касается Венца… а, впрочем, всё правильно. Место магистра в рядах Основателей займёт Найдж, тогда как Джеми останутся более интересные занятия. Тем более что с более интересными занятиями ты справишься получше него, шепнул внутренний голос, который Джеми постарался тут же заглушить. – Ты тоже не заметил никого, кто нервничал бы больше обычного? – Тоже, – прошептал Джеми. Хотя за шелестом бумаги, скрипом пера и указаниями Герланда его всё равно не слышали, а мыслеблок магистра не позволил бы никому из непосвящённых узнать об истинной цели сборища. Сам магистр благостно следил за бумажной вознёй. Будто не он пару дней назад предвещал всем неведомую катастрофу. Герланд, которого вчера исправно известили о кеаре, пасшем Алексаса до самого дома, казался не более ледяным, чем обычно. Найдж безмятежно улыбался дорогому гостю, и немудрено: когда твой Дар – обаяние, грех не пользоваться этим при заключении сделки. Конечно, Кристаль завещала использовать Дар всегда во благо человечества и никогда – в своих эгоистичных целях, но будем честны, кто бы удержался?.. Джеми посмотрел на цверга, бесстрастно приготовившего костяной ножик, чтобы взрезать себе палец – все сделки Венца скрепляли Нерушимой Печатью, а та требовала крови. Бледная, с сероватым оттенком кожа типичного представителя Подземного Народа странно контрастировала с огненной рыжиной жёстких кудрей. Цверги считали рыжину благословением богов: не людских, своих, которым молились задолго до прибытия Кристаль. Поцелуй огня, говорили они, хранит тех, кто так часто имеет дело с огнём. Хотя этот цверг едва ли когда-нибудь приближался к ревущей печи и кузнечным мехам, больше походил на храмовника – только очень, очень зажиточного… …вот почему Джеми так скучно. Все Основатели выглядели слишком спокойными, чтобы он мог постоянно вспоминать: один из сидящих за столом может быть предателем. А даже когда вспоминал, не верил. – Да благословят наш союз древние боги, – сказал Герланд, пересыпая песком исписанную бумагу, прежде чем подвинуть её к новому спонсору. – Будем надеяться, он окажется плодотворным. – Без колебаний полоснув себя ножом по ладони, цверг капнул кровью на серебряное блюдечко. Здоровой рукой взяв перо, макнул его в багряную кляксу, куда темнее и насыщеннее, чем пролил бы человек. – Да сопутствует вам удача в поисках достойного короны, иначе мы все останемся внакладе. В словах словно сыпалась каменная крошка. Чёрных и белых цвергов легко было различить даже по говору. – Уверяю… Фразу Герланда самым бесцеремонным образом прервал скрип дверей и стук, с которым настежь распахнутые створки ударились о каменные стены. Джеми не сразу поверил, что происходящее действительно происходит. Врываться на совет узкого круга, да ещё прерывая Герланда – затея почти самоубийственная. Так что тот миг, пока Бэрри замирала на пороге, тяжело дыша – бесконечный миг, растянутый и липкий, словно стынущая смола, – Джеми думал лишь о том, что если названая сестра избежала взбучки вчера, после совета она получит сполна. Потом подумал, что ворваться на совет её могло заставить только нечто куда более страшное, чем разгневанный Герланд; и из всех вещей, подходивших под это описание, на ум приходила одна. – Нас предали, – выдохнула Бэрри. – Кеары здесь. На девичьих пальцах, намертво вцепившихся в дверные ручки, Джеми запоздало заметил кровь. Кажется, кто-то успел встать и рвануть к выходу, прежде чем дочь Герланда вскинула руки, словно для заклятия, а кабинет утонул в ослепительной вспышке. Следующим, что увидел Джеми, когда к нему вернулась способность видеть, был зелёный огонь. Яркие изумрудные языки жадно лизали солнце на расписной стене, дерево стола, не думавшее обугливаться, и самого Джеми. Не обжигая, даже не грея. Магистр ошеломлённо приподнялся в кресле, Найдж почти заворожённо глядел на пламя под ногами, Герланд вцепился тонкими пальцами в столешницу. Джеми не сразу понял, что отсутствие остальных сообщников и тёмные кучи на полу значат что-то очень нехорошее. Странно. Зелёный огонь. Похож на Пламя Кейзелиды, испепеляющее живых существ, не задевая остального, но почему-то – безобиден. Его призвала Бэрри? Зачем? И куда она сама… – Не может быть. Слова Герланда прозвучали почти беспомощно – и эта интонация из уст существа, всегда безупречно властвовавшего над собой, напугала Джеми больше, чем всё остальное. – Бэрри… – Найдж неверяще глядел на опустевший дверной проём. – Она мертва, Найдж. Она защитила нас от огня, но не смогла защитить себя. – Когда магистр цепко ухватил ассистента за плечо, он говорил почти спокойно: три прожитых века учат самообладанию в любой ситуации. – Нам нужно к зеркалу. Немедленно. Герланд тоже очнулся быстро. Одной рукой схватив Джеми за шиворот, потащил его за собой к двери, всё ещё распахнутой; на бегу споткнувшись обо что-то, Джеми посмотрел вниз, на обугленную плоть тела под ногами, от удара обнажившую кости. Это было настолько страшно, что казалось нереальным. Даже запах горелого мяса, запоздало ударивший в ноздри, не помогал осознать, что происходит. «Вот в пожар лучше не лезь», говорила Бэрри вчера – только вчера… В коридоре, ведущем к залу собраний, тоже плескалось пламя. Где-то внизу сливались в песню катастрофы крики, грохот, шум взрывов. Предали, отстранённо повторил Джеми про себя. Облава. Пламя Кейзелиды. Бэрри мертва. – Беги, – выдохнул Алексас, пока младший из братьев Сэмперов переставлял непослушные ноги, пытаясь поверить в происходящее. – Пожалуйста. Джеми подчинился – даже не веря. На стенах бесконечно длинного коридора восходили над ночной Долиной две луны. В зелёном огне они светились так, будто кто-то вмонтировал в известь плоские копии настоящих лун, но решил, что цвет листьев ядовитого плюща смотрится лучше золота и синевы. Джеми оглянулся на бегу: Найдж мчался следом, пока магистр попросту парил над полом, как беспокойный призрак. Обычно учитель не пользовался чарами для перемещения по дому, облегчая боль в суставах притирками и снадобьями. Сегодня явно можно было пренебречь правилом «не используй магию там, где можешь обойтись без неё». – Кеары… прорвались сквозь защиту? – сбивчиво спросил Джеми, зачем-то уточняя очевидное. – Крыса ослабила защиту, – процедил Алексас. – Чтобы они могли прорваться. – Но всё равно… они должны были… и Пламя Кейзелиды требует огромного количества энергии! Чтобы сотворить такое, нужно быть либо Мастером Школы, либо… В конце коридора, скользнув из-за угла, преграждая путь, выросла тёмная фигура. Ворот Джеминой рубашки затрещал в стальных пальцах альва, когда Герланд рывком остановился.