«…его душа – свет. И чистота таит силу, какую зло не может даже представить. Пускай могущество врага стократ больше, сегодня Дракону не дано победить…» Слова с книжных страниц всплыли в сознании сами собой. Всего лишь глупые сказки для глупых девочек. Или… Таша взглянула в ночь. Сжала в пальцах зеркальце, прятавшееся под рубашкой. Равнина… Учитывая, что они с Ароном встретились неподалёку, можно считать, что здесь и началась игра. Забавно, но судьба любит всё закольцовывать. – Джеми, – произнесла она наконец, пытаясь не думать об откровенном безумии того, что делает. – Да? – спросил мальчишка мигом позже. – Как думаешь, Равнина позволит ему воплотить временное тело здесь? Джеми не потребовалось уточнять, о ком идёт речь. – Думаю, да, – поколебавшись, сказал он. – Но даже это ему будет даваться тяжелее обычного, и покинуть тело – тоже. Если вдруг вздумает явиться, окажется заперт в магической оболочке… хотя бы на время. – Он попытался улыбнуться: – Таша, тебе нечего бояться. Даже если он придёт, Найдж и Герланд… – К слову, о них. У тебя есть средство, которое позволит мне пройти мимо них незамеченной? Подозреваю, они не оставят без внимания моё желание прогуляться по Равнине, стоит мне встать. Джеми пытливо уставился на неё. – Таша, что… – Я должна встретиться с Палачом. Лицом к лицу. Снова. Так есть или нет? …терять ей всё равно нечего. Блефовать бессмысленно, все карты открыты. Остаётся сделать последнюю ставку – на всё. – Ты… – Он не причинит мне вреда, – сказала Таша. – Сам знаешь. Но насчёт вас с братом не уверена. – Мы с тобой. До конца. Она не стала возражать. Возможно потому, что сама этого хотела. Возможно потому, что в голосе мальчишки прозвучали особые нотки, ясно указавшие – возражения не примутся. – Конец может быть не столь далёким, каким кажется, – только заметила Таша. – Ты сама вчера сказала, что умереть за тебя – наш долг. – Легонько шевельнув пальцами, Джеми скользнул ладонью по воздуху, будто аккомпанируя на невидимых струнах заклятию, пролившемуся с его губ. – Идём? – Так просто?.. – Они не ожидали удара. Не от меня. Хотя, если мы вдруг вернёмся, меня живьём съедят за то, что я остановил личное время беззащитных отдыхающих. Течения ближайших шести моментов они попросту не заметят, и за это время нам желательно оказаться достаточно далеко, чтобы нас не нашли. – Здесь невозможно найти кого-то, если Равнина того не хочет, – сказала Таша, поднимаясь на ноги, почти повторив то, что слышала от Арона вечность назад. Оставалось последнее. – Поклянись мне… поклянитесь, что не будете вмешиваться, если я не попрошу. Вы знаете, чем это обернётся на Равнине. Для вас – в первую очередь. – Но… – Клянитесь. Иначе я отдам вам приказ остаться здесь. Или останусь сама, но едва ли это поможет мне в конечном счёте себя обезопасить, как Алексас любезно мне указал. Его «клянусь» прозвучало так тихо, что почти слилось с голосом ветра. Но всё-таки прозвучало. Таша шагнула вперёд по шуршащим одуванчикам, – и в ночь они двинулись вместе. Джеми не знал, сколько они шли сквозь холодную серую мглу. Звёзд не было: во все стороны простирался лишь мрак. Не было тропы, не было направлений, осталось лишь бесконечное поле да чертополох, цепляющийся за ноги. Будущее струилось в прошедшее, пока Таша, не проронив ни звука, шла вперёд – уверенно, не сбиваясь с шага, будто её влекла непреодолимая сила. Когда время приготовилось окончательно размыться в бесконечность, лицо обдул влажный ветер – и Джеми понял, что Таша замерла в паре шагов от реки. Река появилась внезапно. Бурно ревущий поток плевался в лицо ледяными брызгами, мост, пересекающий его, был грубо сложен из кое-как наваленных каменных плит. Следом пришло внезапное осознание, что всё это отчётливо видно: ночь сменилась предрассветной серостью. Говорят, темнее всего перед рассветом; но та предрассветная пора, когда солнце подбирается снизу к горизонту, не является самой тёмной. Она… серая. Не свет, не тьма, что-то между ними. Все маги знали: опаснее всего не абсолют – он устойчив и постоянен. Опаснее всего вещи на грани. – Что ты видишь? – спросила Таша. – Реку. – Джеми недоумённо посмотрел на неё. – А ты? – Когда я была тут в прошлый раз, здесь тёк ручей. – Таша будто не расслышала вопроса. – С мостом коромыслом. – А… наверное, ручей тоже отражает твою душу. И её состояние. Таша не ответила. Она стояла на краю бездны, где плескалась меж краёв сизая мгла. Она видела мост, тянувшийся над широкой полосой жадной черноты: верёвочный, ненадёжный, с хлипкими деревянными досками, местами треснувшими, местами сломанными… но порой Таше казалось, что вместо пропасти перед ней ручей, тускло посверкивающий в зарождающемся свете; что холодный ветер сменяется тёплым и мягким, что жёсткая колкость чертополоха уступает солнышкам цветущих одуванчиков, а на краю зрения мелькает резной парапет каменного коромысла. Всё зависело лишь от того, как посмотреть. От того, какая Таша смотрела. Та, что хотела поддаться зову всех своих потом – или та, что хотела жить. – Идём дальше? – Нет. – Таша неотрывно смотрела на воду. – Мы должны встретиться здесь. – А он как об этом узнает? Вместо ответа Таша прикрыла глаза – и сжала зеркальце в кулаке. – Палач… Какое-то время она слушала, как шуршит чертополох. – Палач. Она слушала, как гудит ветер, гуляя между кромками каменистого обрыва. – Лиар! Она слушала, как тяжело и напряжённо дышит Джеми, ждавший в паре шагов. «Не ожидал, что ты соскучишься так скоро». Голос амадэя смехом раскатился в ушах, – и Таша сглотнула, смачивая пересохшее горло. – Я хочу поговорить. «Весь к твоим услугам». – Я не буду разговаривать с призраком. Я хочу видеть твоё лицо. Хочу смотреть в твои глаза. Ту пару мгновений, в которые ничего не происходило, Таша думала, что этого следовало ожидать. Что, естественно, амадэй не мог на это купиться. Потом узнала чувство, которое уже испытала однажды – будто кто-то тянет нитку, привязанную к руке, – и, повернув голову, увидела, как к ней движется мрак. Мрак был бесформенным, бесплотным. Сгусток черноты без очертаний, заставлявший свет на своём пути исчезать. Но чем ближе он становился, тем отчётливее Таша различала в нём нечто, напоминающее длинный плащ с капюшоном. Таша смотрела, как приближается чёрная тень, облекавшаяся материальностью на её глазах, – и когда им остался друг до друга только шаг, Палач остановился, насмешливо вскинув безоружные руки, вглядываясь в её лицо. – Что ж, – произнёс он, – смотри. Таша расслышала судорожный вдох за своей спиной. – Джеми, не вмешивайся. – Таша… – Ты поклялся мне!