- Еще одна дуэль? Елисей нервно сглотнул и отрицательно тряхнул соломенной копной. - Совсем за сумасшедшего меня держишь? Смерти моей хочешь, значит? - скрипуче рассмеялся Елисей и сильнее прижал к груди. Джен проворчала что-то про то, что для бывшего бойфренда он слишком нагло себя ведет. - Тебя дар сюда привел? Я зевнула так сладко, что скулы свело судорогой. Неужели я за два дня не выспалась? Организм уверял, что нет. - Сам пришел. Поспи, если хочешь. Буду тебя охранять от желающий поглазеть на «музейный экспонат». Я поудобнее устроилась на остром плече, потерлась щекой о выпирающую ключицу и сонно клюнула парня в шею, которая тут же покрылась мурашками. - Даже не мечтай, - на всякий случай предупредила я и тут же уснула. И через секунду вынужденно проснулась, будь неладна эта хлопающая дверь. - Это не больничное отделение, а проходной двор какой-то! - взвизгнула Мари и гневно развернулась к возмутителю спокойствия. Лицо крестного побагровело сильнее, и даже Дорохов напрягся каждой мышцей. - Мог хотя бы не хлопать! - завершила тираду наставница, тряся указательным пальцем перед строящим из себя саму невинность Роджером. В этом я была с ней согласна - призраку ничего не стоило просочиться через дверь. Но чего не сделаешь ради театрального эффекта? И, кажется, его спектакль только начался. - Невероятно! Сработало! Но как? Я же бестелесный... - с драматичным придыханием заявил с порога дурень и закатил глаза. - Я так боялся, что мое прикосновение, исполненное жизни и внутреннего огня, не подействует. - Сказал холодный мертвяк, - недовольно пробубнил Дорохов, отстранился и вернул меня на кровать. - Я хотя бы попробовал! - резко ответил ему «Каспер». - Теперь что же, жениться на тебе придется, неспящая красавица? А я и не подозревал об ответных чувствах. Роджер комично всхлипнул, и я, не выдержав, прыснула. Истерика, да. Крестный багровел все стремительнее, и комедию следовало сворачивать. Судя по оттенку, Артур и не предполагал, насколько «насыщенная» у меня личная жизнь. - Я, между прочим, завидный жених, даже сейчас, - нахохлился Родж, глядя на Елисея. -Единственный наследник лорда Вортингтона. Могу и завещание написать! Правда, за две сотни лет мое имение могли растащить на камни. - Что-то студентки не спешат виснуть на твоей шее, - пробурчал Дорохов. - На ней не особо-то повисишь... Девиц смущает, что я сливаюсь с пейзажем. Но не Ани, верно? - с надеждой глянул на меня дурень. - Ты подумай. Я хорошее прикрытие! - Родж, должна тебе кое в чем признаться, - просипела я и хлопнула ресницами, глядя в прозрачную физиономию. - Ммм? - он локтем «оперся» о шкафчик со снадобьями, но, «не удержав равновесия», комично провалился внутрь. - Для прикрытия ты слишком сильно. просвечиваешь. - Развели. балаган! - выдохнул, наконец, крестный. Смотреть на него было страшновато - цвет щек и лба стремился к свекольному. - Ани. Тебе надо отдохнуть. Все вон. И «телесные», и бестелесные! - Ну вот, все веселье испортил, - проворчала я, осуждающе поглядев на Артура. - Мы тут третий день «веселимся», Анна. Извини, что без тебя, - пробормотал крестный и устало потер морщину на лбу. - Но не расстраивайся. Твоя порция развлечений ждет за дверьми. Вся Академия на ушах стоит. Не представляю, как ты будешь отбиваться от желающих пообщаться. Андрей .Медальон перенес его в кабинет. И почти тут же Андрей оказался на первом этаже. Он не помнил лестницу и три пролета. Лишь темноту перед глазами, после которой сразу возникли свет и Анна на кушетке. И только тут он подумал, что стоило бы расспросить ламбикуров, что именно случилось и чем он может помочь. Вдалеке стояла роза под защитным куполом. На зельеварительном столе в углу тихо томилось зелье. Он его сразу узнал по запаху, наполнявшему помещение тонкими, щекотными нотками розмарина. Противоядие от «Спящей». Судя по мерному бульканью и бордовому оттенку, будет готово завтрашним вечером. Зачем оно понадобилось Мари? Он еще раз окинул взглядом четыре кушетки. На них стонали четыре девушки. Странное зрелище. Да что за недоразумение? Какой кретин в его отсутствие влез в пятую теплицу и устроил этот идиотизм?! Только подойдя ближе, он понял, что ошибся. Стонали только трое. Анна молчала. И никого не звала. На щеках пигалицы расползался неровный лихорадочный румянец. Ресницы нервно вздрагивали. Она дышала часто, поверхностно, как загнанный, перепуганный зверек. Будто жила в самом страшном кошмаре и не могла из него выбраться. Волосы влажным гнездом свернулись на подушке. Андрей не удержался, погрузил в них пальцы и расправил по голубой наволочке. Мокрая насквозь сорочка облепляла девичье тело. Он присел на край кушетки и приложил ладонь к ее лбу. Какая горячая... Просто кипяток. Почему с ней все время все не так? Как она умудряется вляпываться в неприятности на ровном месте? Возникло желание запереть ее в своем холодном доме и привязать к кровати. Но он не был уверен, что и там она не найдет себе проблем. Не удивился бы, если бы в этот же день в спальне обрушился потолок. Впрочем, если быть все время рядом. И контролировать. Есть шанс избежать проблемы с обваливающимся потолком. И нажить парочку новых. Андрей невольно ухмыльнулся, испытывая смесь горечи и надежды. Он почти три дня шел по пустоши, задаваясь одним и тем же вопросом. А ответ все время был здесь. На этой кушетке. Ждал его, готовый открыться. А он сам? Готов узнать правду? И жить с ней дальше? Это ведь не гадание по ромашке. Здесь все математически точно, до сотых и тысячных. И малодушно сбежать не получится. Мари права: до зелья Анна не доживет. Он обхватил ладонью ее затылок и приподнял лицо к себе. Бросил последний взгляд на обкусанные раскрасневшиеся губы и жадно к ним приник. Они тут же послушно приоткрылись, словно того и ждали. Позволили продолжить поцелуй, о котором он грезил которые уж сутки. Ее дыхание отяжелело, стало грудным, глубоким. Тихий стон - первый звук, изданный за это время, - заставил Андрея сжать пигалицу крепче. Его легкие раскрылись и не могли насытиться. Он алчно пил ее дыхание, наслаждаясь каждым глотком. Кровь щекотно разбегалась по венам. Горячие ладони легли ему на шею и впились ногтями в кожу. Анна все еще была без сознания, но вцепилась так яростно, словно грозилась никогда не отпустить. Он был не против. Пусть не отпускает. Он принадлежал только ей. Уже давно. А быть может, что и всегда. В его рот вместе со стоном проникло хриплое «Андрей», и он резко зажмурил глаза. Захлебнулся. Утонул. Едва не взвыл от смеси боли и нежности, хлынувших смешанным потоком в его грудину. Где-то в глубине души, на задворках сознания, мазнуло приятной, теплой мыслью: пока он задыхался в чертовой пустоши, Анна умирала от любви тут. Не фигурально выражаясь, а вполне конкретно. Она сгорала. Она любила. Не кого-нибудь другого. Его. По-настоящему. К черту все сокровища рагнаров. Ему нужно это. Бледное, взмокшее, сипло шепчущее его имя в его же рот. По вискам Анны покатились горячие слезы, словно ей передалось его волнение. Андрей принялся собирать их губами и гладить пальцами влажные щеки. Его девочка не будет плакать. Больше никогда. Только не из-за него. Задыхаясь от чувств, он сгреб ее с кровати в охапку, взгромоздил себе на колени и прижал к груди. Уткнулся носом в ее раскаленный лоб. Тот стремительно остывал. Зелье переставало действовать. Она доверчиво зарылась лицом в его рубашку, засопела ровно и затихла. Кажется, заснула. Спокойным сном, не бредовым. Андрей не знал, сколько он так просидел, качая и баюкая свою зависимость, свою необходимость, свой воздух. Из груди вырывались громкие, судорожные хрипы. Никогда он ничего не боялся. Но только не в случае с занозой. Вместе с ней под кожей поселился страх. В больничное отделение в любой момент мог войти Малый Совет в почти полном составе, но Андрею было плевать. К черту Устав, к черту Артура, к черту правила. Он заберет ее себе прямо сейчас. Не дожидаясь апреля. Пусть в мрак, пусть в тьму. Но только там она будет в безопасности. Он отрезвил себя мысленной пощечиной. Если она, конечно, захочет после всего, что он натворил. Если пожелает пойти с ним. Если сможет простить по-настоящему. Андрей размеренно выдохнул, пытаясь вернуть остатки хладнокровия. Не может он выкрасть Анну из Академии - прямо из больничной койки! - и сделать своей пленницей. Хоть и хотелось этого до невозможности сильно. Но сначала им нужно нормально поговорить. Не откладывая, сразу, как пигалица придет в себя. Потому что нет никакой уверенности, что через пару дней она не попадет в новые неприятности. Анна Дверь захлопнулась за последним посетителем, и мы остались в больничном вдвоем с Мари. Рашель и Розмари не в счет - постанывая в забытьи, соседки дожидались зелья. Влада чувствовала себя после пробуждения бодро, и наставница позволила ей вернуться в нашу общую спальню. - Мари... - Да, Ани. - Ночью точно не было никаких посетителей? Тебе виднее, - госпожа Пламберри ехидно улыбнулась. Я вздохнула и откинулась головой на подушку. Понять бы еще, что было на самом деле, а что приснилось. - Я не очень хорошо помню, - честно призналась я, и Мари удивленно приподняла бровь. Пришлось пояснить: - Я не проснулась, как Влада. Это все... как мираж. Как сон. - Я никого не видела, Анна, в этом я ректора не обманула, - наставница пожала плечами, и я обреченно ахнула. Значит, и она мне ничего не объяснит. - Но. - Но? - надежда согрела грудь. - Вчера днем у меня был неожиданный гость. Влетел прямо в окно! Никогда вживую таких не видела. Лохматый и фиолетовый, деловой до ужаса, - сдвинула брови Мари. -Забавный кроха, да. Твой ламбикур? - Арчи? Мой, - я улыбнулась во весь рот. - Повезло. Он все хлопал кудрявыми крыльями, наворачивал круги по отделению, ворчал и допытывался у меня, что с его сюзом и почему он предчувствует беду. Даже температурный график своими смешными глазками изучил. Развел тут суету. Сказал, что ты «стоишь на пороге». Спросил, чем помочь. Я объяснила. - Он нашел. кхм. его? - Сказал, что у него есть «родственные связи». И еще. - Мари загадочно ухмыльнулась.