— Тут как посмотреть, — усмехнулась Алина. — Вот, например, твое новое платье, — она кивнула на пакет от Гуччи. — Ты его наденешь в офис. Потом на Новый год. Может, пока оно не выйдет из моды, еще пару раз. Сколько человек тебя в нем увидит От силы пятьдесят или сто. А когда ты на сцене, на тебя смотрят все. Много народу работает у вас в конторе в конторе? — Не знаю, — пожала плечами Ева, — может, человек триста. Я не интересовалась. — На корпоратив придет большая часть, — продолжила подсчет Алина. — Пусть двести человек. Стало быть, тебя в сценическом образе за полчаса увидят людей больше, чем в платье от Гуччи за два года. Понимаешь? — Не-а, — мотнула головой Ева. — Дай мне старую занавеску… — Бестолочь, — незлобиво одернула ее Алина. — Ну какая занавеска! Не позорься. Нужен костюм. Потом продашь на авито. Но во время спектакля ты должна выглядеть действительно царицей. Пусть у царя будет картонная корона, а у звездочета — звезды из фольги, криво нашитые на папин плащ. Но только не у тебя… Понимаешь? — Нет, — снова вздохнула Ева. — Можно надеть старую плиссированную юбку и верх от купальника. А на голову нацепить бусики… — И потом весь офис будет до конца жизни вспоминать, что видел тебя в неглиже? Да ни в коем случае! — А что тогда? — тяжело вздохнула Ева. — Отказаться от роли я не могу, хоть уже и хочется. — Глупости, — фыркнула Алина, наблюдая, как официант выставляет на стол чашечки кофе. — Я случайно услышал ваш разговор, — пробасил он солидно. — И если не возражаете, могу посоветовать магазин «Магия востока». Они недавно открылись. Чуть дальше нашего кафе. — Спасибо, — коротко кивнула Алина. — Мы обязательно зайдем. И вместо того, чтобы позвонить отцу, затащила Еву в маленькую лавчонку, расположенную чуть дальше кофейни. — Вот, это то, что нужно, — схватилась она за ярко-зеленую шелковую юбку, украшенную поясом из золотых пайеток. — К ней можно подобрать топ, — тут же известила продавщица. — Смотрите, какая красота! — и указала на тонкие трикотажные майки. — Померьте. У нас большой ассортимент. Что-то обязательно подойдет! — А это? — Ева ухватила богато украшенный вышивкой топ, внутри которого оказался вкроен бюстгалтер. А длинные шифоновые рукава с косым краем делали наряд волшебным. Надев восточный костюм, Ева почувствовала себя настоящей принцессой из сказки. Мягкий шелк юбки струился по ногам крупными фалдами. Золотой пояс заканчивался чуть ниже пупка, а топ, щедро украшенный причудливыми узорами, — чуть не доходя до талии. — Отлично, — довольно крякнула Алина. — А то вздумала в купальнике идти. Семью позорить. — Может, что-то в волосы? — предложила продавщица. — Нет, — сказали хором Ева с Алиной и, переглянувшись, рассмеялись. «Хорошо погуляли, — хмыкнула она, вспомнив слова отца, когда он вчера после шопинга проверил баланс. — Действительно, хорошо», — подумала Ева и, глянув на часы, решила, что может зайти в кондитерскую за круассанами и кофе. Для себя и Ксении. В офис она влетела в распахнутом пальто, напевая под нос «Шоу маст гоу он»: «Сегодня праздник, — лениво подумала Ева. Спектакль и банкет. А завтра с утра поедем кататься на лыжах, — мечтательно вздохнула она, осторожно придерживая переноску с кофе. — Нужно позвонить Милке и Яне. До начала рабочего дня еще полчаса», — скосив глаза на часы, решила она. И плечом открыв дверь, ввалилась в кабинет юридической службы. — Здрасьте! — только и смогла вымолвить, увидев за своим рабочим столом того самого мужчину из кондитерской. В красном свитере и таких же кроссовках, с взъерошенным ежиком русых волос и зелеными внимательными глазами. — Привет, — усмехнулся он, снова оглядывая ее пристальным взглядом. — Испугалась? — А… не… — только и смогла пролепетать Ева, так и застыв посреди кабинета. Незнакомец встал и в два шага оказался рядом. Забрал из дрожащих пальцев подставку с двумя стаканами кофе, отложил в сторону пакет с пирожками и Евину сумку. — Я — Агафонов. Михаил Александрович, — весело представился он, помогая Еве снять пальто. — А-а… — выдохнула она и постаралась взять себя в руки. — А я — Ева Макарова…. — А я уже подумал, что мы приняли на работу немого юриста, — хмыкнул Агафонов, вешая ее черное кашемировое пальто в шкаф. Он украдкой глянул на девицу. Ту самую из кондитерской. Исподволь посмотрел на стройные ножки в высоких черных ботфортах, скосил глаза на грудь, обтянутую трикотажем короткого белого платья, и, стараясь не захлебнуться слюной, кивнул на бумажный пакет. Поинтересовался весело: — С чем пирожки, Ева? — Два с мясом, — доложила она, с опозданием вспомнив, что в офисе есть не полагается. — И два круассана с творожным сыром и семгой. И капучино… — Садись, нужно все быстро съесть. А то Кислицын нас засечет, ворчать станет. Да и кофе уже остывает. Заодно про письмо расскажешь, — деловито заметил Агафонов, снова усевшись на ее место и безошибочно достав из пакета пирожок с мясом. — Спасла меня, — пробубнил с набитым ртом. И открыв оба стакана с кофе, один протянул Еве. — С кем общалась в компании? Есть недоброжелатели? — поинтересовался Агафонов, наевшись. — Да я пока никого не знаю, — искренне воскликнула она. — Крынкин говорит, что только-только мой е-мейл на сайте вывесил. — На сайте? — изумился Агафонов. — Зачем? — протянул удивленно. — Для работы по претензиям, — пробормотала Ева и добавила поспешно: — Так Ксения Олеговна велела. — Оно и правильно, — кивнул Агафонов, уплетая за обе щеки круассан с семгой. — Быстрее доедай, и я открою окно, — заговорщицки предупредил он. — В офисе есть запрещено. Ева кивнула и, мысленно представив себя спецагентом на задании, торопливо зажевала круассан и пирожок, даже не почувствовав их вкуса. — Молодец, — похвалил Агафонов. — Быстро ешь. Сейчас девушки полдня гоняют лист салата по тарелке, а ты за пять минут два пирожка схомячила, — довольно обронил он, замечая, как новая юристка заливается ярким румянцем. — Ты — удивительная девушка, — искренне заявил он, подумав про себя, что краснеющие и стеснительные девицы в его окружении давно вымерли, как динозавры. Ева растерянно посмотрела на него, не зная, что ответить. Обстановка в комнате накалилась, или ей показалось? Но она кожей чувствовала, как сверкают искры электрических разрядов, хоть батарею подключай. — С кем ты уже успела познакомиться? — снова поинтересовался Агафонов, и Ева, ухватившись за его вопрос как за соломинку, бодро отрапортовала: — С Ритой, Юлей, Настей, Оксаной, Георгием Николаевичем, отделом продаж и Надеждой Сергеевной. — Ну эти безобидные люди, — миролюбиво пророкотал Агафонов, замечая, как румянец медленно сползает с лица и исчезает около ключиц, слегка прикрытых округлой горловиной удивительного платья. С цепочками и шнурочками, будто очерчивающими талию, и коротким узким подолом, щедро украшенным белыми страусиными перьями. Было в этом платье что-то агрессивное и что-то девичье, но Агафонов так и не сумел сформулировать свои мысли, а когда минуты через три в кабинет вошла Ксения, ощутил небывалую радость. Уединению с Евой Макаровой пришел конец. Михаил поймал себя на совершенно странной мысли: уходить из кабинета не хотелось, но и оставаться рядом с Евой было решительно невозможно. — Я тут, Ксения Олеговна, спас тебя от штрафа, — хмыкнул он довольно. И когда Евина начальница подняла на босса такой же изумленный взгляд, как и у ее подчиненной, заметил деловито: — Съел пирожки и выпил кофе, принесенные новым сотрудником. Видимо, девочку никто не предупредил, — пробурчал добродушно и, глянув на часы, буркнул ворчливо: — Через пять минут планерка. Жду вас обеих. — Наверное, это связано с тем левым письмом, — охнула Ксения. — Обычно на все планерки ходят лишь начальники отделов. Рядовых сотрудников, даже когда они замещают руководство, никогда не зовут. — Странно, — только и смогла вымолвить Ева. — Я вас так подвела с этими пирожками… — Все обошлось, — отмахнулась Ксения и принялась искать ежедневник. — Все старые я раздарила, а новые еще никто не выдавал, — досадливо пробормотала она. — Бери лист бумаги и ручку. Пойдем, а то влетит за опоздание… Всю планерку Агафонов исподволь разглядывал новенькую юристку. Маленькая кошечка сидела опустив глаза долу, деловито положив перед собою несколько листов, свернутых пополам, и ручку. Ему вдруг захотелось вызвать Ольгу и отчихвостить ее по первое число. Отпустить пару шуточек, что скоро сотрудники холдинга начнут писать на туалетной бумаге. Он вовремя сдержался. Во-первых, из-за праздника, а во-вторых, не хотелось при всех вгонять в краску Еву. Агафонов, которому перед началом планерки доложили о замене Бестужевой другой, более талантливой актрисой, осклабился, представляя Еву в расшитом полупрозрачном лифчике и таких же шальварах. «Чтоб тебе скиснуть, — обратился он мысленно к поднявшему головку члену. — Ну куда, дорогой? У меня же планерка, подожди до вечера. А там и ты познакомишься с новой юристочкой», — хмыкнул он про себя и решительно вышел в приемную. — Ольга, — гаркнул во всю мощь легких. Верная секретарь аж подпрыгнула. — Что случилось, Михаил Александрович? — опешила она. Даже чай расплескала. — Новые еженедельники привезли? — сурово осведомился Агафонов. — Да, вчера вечером, — сообщила она, все еще не понимая, чем заслужила такой окрик. — Дай парочку, — велел он. Ольга подскочила с места и бросилась к шкафчику за ее спиной. — Вам черный, как обычно? — пролепетала негромко. — Дай один черный, а другой… — Агафонов на минуту задумался, представляя, какой бы блокнот выбрала Ева. — Оранжевый есть? Или красный? — поинтересовался ехидно. — Есть розовый с единорогом, — так же ехидно заметила секретарь и, поняв, что буря прошла стороной, добавила: — Я для себя заказала, но могу лично вам его уступить. — Годится, — кивнул Агафонов и, получив дурацкий розовый ежедневник, спокойно велел: — Черный тоже гони. А себе закажи новый, с ехидной, — фыркнул он и, вернувшись в кабинет, положил волшебный блокнот прямо перед Евой. Она удивленно вытаращилась на него и промямлила что-то похожее на «спасибо». — Остальным придется самим взять у секретаря, — небрежно заметил Агафонов. — И больше ко мне с листочками пусть никто не заходит. Есть же корпоративный стандарт, в конце концов, — пробурчал он и задумался. Работать совершенно не хотелось. Агафонов глянул в окно, где нерешительно и робко падал снежок. А наверху в пентхаусе по террасе разгуливал Зак. Охранял территорию, гоняясь за птицами. Михаилу некстати вспомнился последний разговор с отцом. Его нежелание отпускать Зака в город. — Ну посидит до весны, — пробухтел отец, — ничего страшного. Я пока вернуться не могу, Миш, — добавил серьезно. «Эко тебя скрутило, папаня», — в который раз охнул Агафонов, но отцу ничего не сказал. Лишь забрал Зака с собой, расстелив впереди старый половик и устроив на нем огромного пса. Всю дорогу приходилось останавливаться. Зак нервничал, разминал лапы, а после снова героически терпел. Из-за этого чуть-чуть припозднились. Агафонову пришлось в который раз выслушать от Нины, какой он плохой отец и бесполезный для общества человек. Насилу успели. Он снова воззрился в окно, наблюдая, как снег заметает дорожки в парке, украдкой глянул на ровную спину Евы Макаровой, покосился на притихших подчиненных, растерянных и сбитых с толку, и предложил: — А давайте выпьем! Праздник все-таки! Народ сразу оживился, весело соглашаясь. Агафонов ткнул в сотовый, вызывая заведующую столовой, и когда она ответила, душевно попросил: — Галина Анатольевна, подними нам наверх закусок, а что выпить, мы и сами найдем! — Ну, — обратился он к своим верным замам и одной маленькой юристочке. — Кто что будет пить? — и, открыв бар, вопросительно уставился на подчиненных. — Виски, коньяк, вино, — провозгласил он, доставая бутылки, и зычно позвал секретаршу: — Ольга, принеси стаканы и садись с нами. Глава 8