Я развернулась и на негнущихся ногах направилась к двери, по дороге услышав от графа тихое недовольное замечание: «Зачем ты с ней настолько жестоко?» Ответа дожидаться не стала, да и не услышала бы ничего. В ушах стоял гул, сердце колотилось как бешеное, а в глазах застыли слезы. Горькие слезы унижения. Как дошла до ближайшей кладовки и заперлась там, я не помню. Рыдала тогда навзрыд, наверное, час, не меньше, а в это время на кухне подгорала шарлотка. Криво обрезанные пряди я убрала под косынку, а придя обратно на кухню, услышала ехидное: — Ну что, княгинька, теперь как мы? Правила для всех писаны. Злорадствовали слуги еще долго. После этого Тии’ран вместо приправ в супе получил смесь слабительных трав, а я впервые отправилась мыть посуду. И все бы ничего, если бы на это время жалованье мне не урезали, а это еще на несколько месяцев отсрочивало мою свободу. Чуть более трех лет назад мой отец умудрился ввязаться в аферу с Оствальской компанией и крупно прогореть. Князь всегда был азартен, а когда ему предложили баснословные проценты по паю в новой торговой организации, поверил, как младенец. Может, свою роль сыграло то обстоятельство, что до этого он умудрился промотать в карты почти все состояние, может, что-то иное, сейчас уже не узнаешь. Для начала он вложил небольшую сумму и через месяц получил обещанное. Дальше — больше. Чем больший капитал он вкладывал, тем быстрее росло его состояние, и вскоре, ослепленный легкой наживой, князь Лурье заложил почти все, что имел, и перевел деньги на счета торговой организации. Результат оказался плачевен. Компания просто испарилась. Как можно так быстро вывести капитал из оборота, я не знаю, но факт остается фактом, мы стали нищими. Чтобы хоть как-то исправить положение, отец взял ссуду в банке под залог имения, но, увы, опять распорядился полученными средствами неумело, вложив в очередной «дутый концерн», посуливший быструю прибыль. Грамотно распоряжаться финансами он никогда не умел, постепенно проматывая и проигрывая остатки состояния, и потому при нем наш род ожидаемо обнищал. О том, что было дальше, даже вспоминать не хочется. Отец ходил мрачнее тучи, понимая, что теперь он не просто лишился всего, но еще и оказался должен крупную сумму. Кротким нравом князь никогда не славился, а уж в те времена вообще превратился в монстра, к которому я даже боялась подходить без дозволения. Чтобы иметь деньги хотя бы на ежемесячную оплату долга, отцу пришлось поднять немногочисленным арендаторам ренту сначала в два, а потом и в три раза. Итог закономерен: большая часть крестьян разбежалась, остальные просто не платили. Еще и год тогда выдался неурожайным. В итоге к концу весны платить банку оказалось нечем. На тот момент случившееся дальше мне показалось чудом — от бесчестья остаться бездомным князя спасли граф Ридейро с сыном, любезно погасив кредит, но после этого все права на наше имущество до момента полного возврата долга полностью перешли к ним. О чем между собой мужчины договаривались за закрытыми дверями, я так никогда и не узнала. Вскоре после этого памятного вечера отец скончался: сердце не выдержало потрясений. Так и осталась я, босоногая княжна, практически на улице. Какое счастье, что матушка этого всего уже не видела! Кощунство, но в те темные для моей семьи времена я впервые порадовалась тому, что тяжелая болезнь унесла ее на пару лет раньше, чем отец затеял эту провальную аферу. Меня приютила наша бывшая экономка, но, несмотря на всю доброту, пожилая одинокая женщина — а теперь и безработная — не могла содержать еще один рот. Впрочем, долго и не пришлось. Спустя пару дней за мной явился мой опекун. Демонстративно морщась при виде убогой обстановки чистенького деревенского домика, Тии’ран, виконт Ридейро, сунул мне практически в лицо документы на мою опеку, подписанные королевской канцелярией и заверенные печатью монарха, и равнодушно уведомил о том, что после продажи всего имущества долг семьи Лурье составляет тысячу золотых, а отдавать их надлежит уже мне. Что такое тысяча золотых для богатых и влиятельных господ? Мелочь! Порой в карты за вечер они проигрывали больше, но для меня сумма оказалась неподъемной. Помочь мне было некому. Другие представители рода давно покоились в земле, а друзья семьи… В свое время, еще до моего рождения, отец впал в немилость из-за какого-то громкого скандала, подробности которого все же удалось скрыть, и был отлучен от двора. Близких друзей у князя из-за его дурного задиристого нрава не было, кроме старого графа Ридейро, но и с тем он умудрился стреляться на дуэли, которая и стала в том давнем скандале финальной точкой. — Можешь долг отдать натурой, — недобро усмехнулся тогда Тии’ран, а я впервые в жизни упала в обморок. По счастью, предложение виконта оказалось намного более невинным, нежели я подумала сначала: всего лишь отработать долг в их доме прислугой. Кров и еду мне предоставлял работодатель, поэтому такой выход из ситуации на тот момент показался единственно возможным, а повара, после дворецкого, имели самое высокое жалованье. — Так не девка она, дочка-то, — радостно сообщила мне почти в самое ухо Марыська, вырывая из воспоминаний. От неожиданности я вздрогнула, мыльная тарелка выскользнула из пальцев и вдребезги разбилась, унеся с собой на тот свет еще и чайник. От досады я чуть не взвыла в голос. Теперь стоимость этой треклятой посуды вычтут из моего жалованья, а учитывая то, что кушать графья изволят лишь с костяного фарфора… Черт! Кажется, я никогда не выберусь с этой всеми богами забытой кухни. Пора окончательно забывать про манеры, если всю жизнь мне предстоит провести в роли прислуги у семейки Ридейро. — Там намедни дохтур приходил, — продолжала тараторить малявка, — так она поначалу типа «боялась», потом рыдала, а как дохтур объявил папаше, что она того, аж в обморок хлопнулась для виду. — Марианна! — строго одернула я девчонку-поваренка, вечно крутящуюся под ногами и больше мешающую. — Меня совершенно не волнуют подробности личной жизни хозяев, и тебя не должны. Иди работай! — Пфе! — фыркнула эта наглая рыжая пигалица. — Ты мне здеся не указ, так что сама работай, а я спать пошла. Я покосилась на настенные часы. Половина двенадцатого ночи, а работы еще — непочатый край. — И кстати, — обернулась от двери Марыська, — тебе бы призадуматься. Чтоб барыши с дракона поиметь, по приглашению должна прибыть невинная светловолосая девица, а из невинных тут только ты, — хохотнула малявка и захлопнула дверь с той стороны, оставив меня в компании горы немытых тарелок. «К черту все», — решила я и отмахнулась от назойливого беспокойства, поселившегося в груди после слов Марыськи. На сегодня мне и так проблем хватает. Например, как скрыть факт боя посуды. Утро наступило даже раньше, чем я успела заснуть. Едва ввалившись на рассвете в комнату, которую делила с четырьмя девочками из горничных, я, не раздеваясь, повалилась на кровать прямо поверх одеяла. Спина ныла от долгого стояния возле низкой мойки, а ног я почти не чувствовала. Ко всему прочему, от постоянного недосыпа опять разболелась голова. Едва коснувшись подушки, я тихо застонала от наслаждения и предвкушения целых двух часов сна, но тут неожиданно дверь в комнату распахнулась и до боли знакомый и до жути ненавистный голос произнес: — Карина, срочно зайди ко мне! Черт! Вот и что ему не спится?! Одно слово — Тиран! Тяжко вздохнув, я нехотя слезла с кровати, умылась холодной водой и отправилась на заклание в кабинет, чтобы там… поцеловать закрытую дверь. Он издевается?! — Я сказал — ко мне, а не в кабинет! — выкрикнул из-за соседней двери графский сынок. Это в спальню, что ли?! «Точно издевается», — решила я и робко постучалась. — Ты издеваешься? — вторя моим мыслям, гаркнул Тиран так, что я аж подпрыгнула. — Заходи уже! Сцедив в кулак зевок, я все же переступила порог шикарной спальни. Огромная трех-, а то и четырехспальная кровать была идеально застелена алым бархатным покрывалом. Кажется, кто-то сегодня тоже не ложился, а то и вообще явился только что, если судить по одежде: слегка запылившийся охотничий костюм вместо домашнего халата. — Проходи, садись. Широким жестом мне указали на постель. — Спасибо, я постою, — пробурчала в ответ. Еще чего не хватало! — Что ты там опять пищишь? — раздраженно бросил опекун, оборачиваясь. — Вино будешь? Какое еще вино?! И вот тут я совсем струхнула. — Н-нет! Что он задумал?! Медленно, пока виконт возился со штопором, я попятилась к двери, но не тут-то было! Хлопок — и путь к отступлению был отрезан, а по дверному косяку пробежали яркие голубые искры, запирая комнату заклинанием. «Теперь точно не выбраться», — обреченно поняла я, но ручку на всякий случай подергала. Магией я не владела, и Тиран уже не раз беззастенчиво этим пользовался, демонстрируя свое превосходство. — Ваша милость! — как можно более грозно возмутилась я и обернулась. Ой, зря я это сделала. Он оказался прямо за спиной и, стоило только развернуться, тут же положил ладони на стену по обеим сторонам от моего лица, тем самым поймав в капкан почти что объятий. Бежать оказалось некуда. — Надо было соглашаться на вино, — нагло ухмыляясь, протянул Тиран, а я нервно икнула и начала судорожно соображать, как бы выкрутиться из щекотливой ситуации с минимальными потерями. Колени тряслись то ли от страха, то ли от усталости, руки дрожали, а в голове роился ураган мыслей, одна другой бредовее: от подлого удара по самому ценному для мужчин до поднятия крика, авось кто прибежит. Несмотря на то что Тии’ран был дьявольски красив, во мне этот мужчина не вызывал ничего, кроме страха. «Только чести лишиться не хватало для полного счастья!» — обреченно подумала я, глядя в глаза своему мучителю. Высокий статный брюнет смотрел на меня без тени сочувствия. В его голубых, как зимнее небо, глазах плескался арктический холод вперемешку с чем-то еще, но угадать этот ускользающий оттенок эмоций я так и не смогла. «Красив, зараза, — мелькнула дурная мысль. — Жаль только, что душа не соответствует внешности». Взгляд мой скользнул по его лицу. Высокий лоб, бездонные глаза, очерченные густыми темными ресницами, прямой нос и тонкие чувственные губы, которые сейчас кривились в саркастической усмешке. — Ну что? — ехидно приподняв одну бровь, спросил кошмар всей моей жизни. — Что? — прошептала в ответ, потому что голос не слушался. Я замерла, как мышь под веником, ожидая его действий, чтобы сориентироваться по обстановке, но Тиран отчего-то медлил, внимательно разглядывая зажатую в угол меня. — Будешь вино? — вкрадчиво поинтересовался виконт. Я нервно кивнула. Пусть ненадолго, но это отсрочит приговор. Виконт склонился, почти касаясь кончиком носа моей щеки, и глубоко вдохнул. — А ты приятно пахнешь. Что-то цветочное, легкое и теплое. Как летний луг в жару, — завораживающе проговорил он, а я крепко зажмурилась. Было безумно страшно, и в первую очередь оттого, что я прекрасно понимала: никто не придет мне на помощь. Старый граф максимум, что может сделать, — это пожурить сына и попросить больше так «не шалить». С каждым днем отец имел все меньше и меньше влияния на сына, а порой, наблюдая за их пикировками, в которых виконт с легкостью и не глядя на возраст и положение резко осаживал отца, мне даже казалось, что вскоре они поменяются ролями, если этого уже не произошло. Горячие мужские губы обожгли щеку и… Ба-бах! Я вскрикнула и вдруг полетела в объятия Тирана, который ловко подхватил меня, удержав от падения. «Бах-бах! Ба-бах!» — продолжала сотрясаться от ударов дверь. — Ты зачем заперся? — раздался с той стороны недовольный голос графа Ридейро. — Уже открываю, — последовал ответ, и меня неохотно отстранили. Синие огоньки вновь осветили дверной косяк, и со следующим ударом в спальню ввалился пожилой мужчина. Они с сыном были похожи как две капли воды. В густых черных волосах графа, убранных в хвост, блестела седина, а голубые глаза метали громы и молнии. Одет он был в полосатую пижаму и, заметив меня, сначала слегка попятился. Непристойный наряд его явно смущал, и оттого он злился еще больше, причем почему-то на меня. — И как это понимать? — возмутился граф. — Никак, — равнодушно пожал плечами Тии’ран, откупоривая наконец бутылку вина и разливая бордовую жидкость по трем бокалам. — Объяснись, к чему весь этот цирк с приглашением на рассвете? Нельзя было подождать пару часов? — По порядку, — с легкой улыбкой произнес виконт, протягивая отцу бокал. — И дверь закрой, а то она опять попытается сбежать, — добавил быстро, уловив мой маневр.