Более того, объясняя, из-за чего, по их мнению, они допустили ошибку во время теста, женщины ссылались на свою «неуклюжесть» и «неумение обращаться с устройствами». Если же тест был прерван из-за мужчин, те заявляли, что они сегодня не в форме или что недостаточно старались, а то и сваливали собственный промах на партнершу: она, мол, слишком неловкая и ничего не понимает в технике. Эксперимент показывает, что в напряженной обстановке женщины реагируют неблагоприятным для себя образом. Они принимают ответственность даже за то, в чем не виноваты. Данное наблюдение нельзя отрицать, однако оно не отражает всей полноты картины. Ведь исследователи упустили из виду вопрос о том, почему женщины так себя ведут. Если бы они обратили внимание не только на низкую самооценку и недостаток самодостаточности у женщин, то, вероятно, обнаружили бы, что у тех есть все основания в большей степени подстраиваться под своего спутника в стрессовых ситуациях. Представительницы женского пола демонстрируют иную стратегию борьбы со стрессом: в отличие от мужчин, они не реагируют по принципу «бей или беги», а направляют усилия на поддержание гармоничных отношений – и готовы многое для этого сделать. Получается, что такие черты, как зависимость, несамостоятельность и приспособляемость, не являются по определению характерными для женского пола, а «автономное Я» мужчин само по себе ничем не превосходит «Я в отношениях» женщин. Поэтому, когда женщины изо всех сил стремятся стать более независимыми и пытаются обесценить свою потребность в надежных отношениях, это порой приводит к печальным последствиям. Ведь, как будет показано далее, сама по себе ориентация на отношения лишь в незначительной степени влияет на развитие женской депрессии – куда большее значение имеют тот опыт, который женщины приобретают в столь важных для них связях, и тот факт, что их стремление к близости и интимности расценивается как беспомощность и несамодостаточность. Женщинам недостает самоэффективности. Согласно еще одной гипотезе, за уязвимость перед лицом депрессии отвечает другое, якобы типичное для женщин явление – сомнение в собственной эффективности. Человек, обладающий самоэффективностью, верит в то, что может самостоятельно достичь своих целей и повлиять своими поступками на ситуацию. От уровня самоэффективности человека зависит его мотивация и уверенность в себе при выполнении задач и преодолении трудностей. Люди с высокой самоэффективностью подходят к испытаниям и проблемам с установкой «Я справлюсь». Они не поддаются отчаянию и безнадежности, напротив, они убеждены, что могут повлиять на события во внешнем мире (внешняя самоэффективность), а также управлять своим внутренним миром и своими чувствами (внутренняя самоэффективность). Это качество чрезвычайно важно по двум причинам. Человек, который считает, что контролирует свою жизнь и обстоятельства, во всем ведет себя решительнее, чем тот, кто видит себя слабым и уязвимым. Кроме того, человек, который верит, что может справиться со сложными ситуациями, действительно выдерживает жизненные испытания с меньшим ущербом для себя по сравнению с тем, кто полагает, что не слишком может на себя рассчитывать. Действительно, женщины нередко сомневаются в собственной способности к действию. Ощущение бессилия и безысходности завладевает ими чаще, чем мужчинами, поэтому специалисты иногда называют женскую депрессию «депрессией отчаяния». Такое состояние возникает у женщины тогда, когда ей не удается достичь важной цели, к которой она стремится, или когда она думает, что должно случиться что-то плохое, а она не имеет никакой возможности повлиять на предстоящие негативные события. Если женщинам часто приходится сталкиваться с тем, что у них не получается воздействовать на происходящее и активно строить значимые отношения, они чувствуют себя беззащитными и несостоятельными. Они теряют уверенность в своих талантах и навыках и кажутся себе ни на что не годными. Они постоянно думают о своих неудачах, зацикливаются на своих переживаниях и не видят выхода из сложившейся ситуации. Они впадают в депрессию. «Все бессмысленно», «Я не могу ничего изменить, я ни на что не способен» – такие мысли типичны для всех, страдающих депрессией. Так называемая выученная беспомощность – этот термин был предложен социальным психологом Мартином Селигманом – является важнейшим признаком депрессии. Она возникает, «когда индивид научается тому, что его реакции не оказывают никакого влияния на подкрепление, которое он получает в ответ; такая модель позволяет рассматривать в качестве причины депрессии убеждение в бесполезности какой бы то ни было реакции». Из-за отрицательного опыта у человека возникает впечатление, что он не может никак подействовать на ситуацию или людей. Любой, кто на протяжении долгого времени испытывает бессилие, рискует впасть в депрессию. Нельзя отрицать, что женщин чаще, чем мужчин, охватывает чувство беспомощности, когда они полагают, что не властны над сложившейся ситуацией или окружающими. Однако и это различие не связано с личностными особенностями женщин. Как показал Селигман, состоянию беспомощности учатся – и похоже, что представительницы женского пола вынуждены чаще получать соответствующий опыт обучения. Беседуя с женщинами, страдающими от депрессии, исследовательница Сьюзан Хёрст обнаружила, что все они сталкивались с неуважительным отношением и предательством со стороны важных для себя людей. Это формировало у женщин ощущение, что на свете нет никого, кого бы интересовали они сами или их проблемы. Им казалось, что они полностью утратили контроль над своей жизнью. Опираясь на имеющийся у них опыт, они опасались, что их положение не может измениться к лучшему. Эти женщины были полностью деморализованы. Здесь мы снова видим, насколько важную роль играют отношения в жизни женщин и насколько наличие и качество этих отношений влияет на их душевное здоровье. Женщины зациклены на плохих мыслях. Во всех источниках, посвященных женской депрессии встречаются указания на то, что женщины справляются с негативными событиями и эмоциями деструктивным образом: они склонны к руминации – пережевыванию мысленной жвачки. Это может стать прямой дорогой к депрессии. Американский психолог Сьюзан Нолен-Хуксема на протяжении более 20 лет исследовала взаимосвязь между руминацией и депрессией и неоднократно отмечала, что женщины значительно чаще зацикливаются на отрицательных переживаниях, чем мужчины. Они слишком сильно беспокоятся о том, что происходит в их жизни. Они изводят себя типичными навязчивыми мыслями, особенно тогда, когда терпят неудачу или совершают ошибку: «Почему у меня ничего не получается?», «Почему у меня не выходит лучше управлять своей жизнью?», «Почему только я допустила этот промах?», «Почему остальные достигли в жизни большего, чем я?». Однако женщины не только постоянно размышляют о том, что с ними произошло или что они якобы сделали не так, они также значительно больше волнуются из-за проблем других людей. Они тревожатся за ребенка, которого травят в школе, и задаются вопросом, нет ли в этом их вины, ведь они проводят с сыном или дочерью недостаточно времени; они беспокоятся о самочувствии пожилых родителей и думают, как поступить, когда те не смогут больше сами о себе заботиться; они переживают за подругу, которая несчастлива в браке. Все это оказывает негативное влияние на их эмоциональное состояние. Неотвязные мысли вызывают подавленность – а та при определенных обстоятельствах может перерасти в депрессию. Прежде всего опасности подвергаются женщины, которые застревают в стрессовых ситуациях. Следующий небольшой и вполне банальный пример демонстрирует, как зацикливание на негативных мыслях может загнать женщину в ловушку стресса. Женщина видит, как ее ребенок бежит за мячом, выбегает на проезжую часть, спотыкается и падает. В то же время краем глаза она замечает автомобиль. Она до смерти пугается, ее головной мозг получает сигнал «Опасно!» и в ответ запускает каскад гормонов стресса, в том числе кортизола и адреналина. Мать реагирует стремительно: она кидается к ребенку и уносит его с дороги – как раз вовремя. Беда миновала, ситуация снова под контролем. Теперь можно выдохнуть. Так происходит в норме. Но случается так, что матери не удается избавиться от мысли о том, насколько опасной была эта ситуация для ребенка. Тогда она начинает упрекать себя, а ее мысли – постоянно крутиться вокруг того, что произошло: «Мне надо было лучше за ним приглядывать. А вдруг бы с ним что-то случилось? Я плохая мать». Пока она не переключится, ее организм продолжает испытывать стресс, и уровень соответствующих гормонов остается высоким. Если женщине так и не удается избавиться от назойливых тревожных мыслей, это может привести к состоянию подавленности, а порой и к полноценной депрессии. Исследования показывают, что люди, страдающие от депрессии, не могут преодолеть изначально необходимую и понятную стрессовую реакцию своего организма, то есть они не справляются со стрессом надлежащим образом. Поэтому в крови депрессивных больных повышен уровень гормона стресса кортизола, что указывает на сложности с преодолением нервного напряжения. В то время как у здоровых людей уровень кортизола после стрессовой ситуации снова нормализуется, в головном мозге людей, находящихся в депрессии, словно постоянно мигает тревожная лампочка. При чтении большинства научных публикаций создается впечатление, что навязчивые мысли – это недостаток женщин, изъян, от которого они могли бы избавиться путем соответствующих тренировок. Однако подобное представление о женщинах несправедливо. Ведь, если их расспросить, о чем они беспокоятся, выясняется, что у женщин действительно гораздо больше причин для руминации, чем у мужчин, так как в их жизни присутствует больше поводов для тревог. Кроме того, они не могут оставаться равнодушными, когда замечают, что кому-то требуется помощь и внимание. Они не могут закрыть глаза на то, что у детей проблемы в школе, кто-то из родителей нуждается в постоянном уходе, друг переживает личностный кризис, соседке нужна поддержка, а у партнера неприятности на работе. Социальные «антенны» женщин длиннее, чем у мужчин, они ближе к сердцу принимают печали и трудности других людей. Заботы ближних немедленно превращаются в их собственные заботы. Кроме того, они берут на себя функцию «строителей отношений». Они руководствуются девизом «Я хочу, чтобы у тебя / у вас все было хорошо». Они считают себя ответственными за климат в отношениях и в семье и за благополучие окружающих. Если, помимо этого, принять во внимание, что вследствие своего жизненного опыта женщины меньше верят в себя и потому чаще испытывают бессилие в стрессовых ситуациях, то становится очевидно: дело отнюдь не в неумении женщин адекватно справляться со стрессом. Вот что пишет по этому поводу Нолен-Хуксема: «В отличие от мужчин женщины страдают от триады уязвимости: они больше подвержены хроническому стрессу, у них сильнее склонность к руминации в ситуации стресса и слабее ощущение контроля над собственной жизнью. Эти переменные тесно взаимосвязаны». Раннее детство. Одним из факторов, который нельзя упускать из виду, когда речь идет о депрессивном заболевании, являются те обстоятельства, в которых вырос человек. Среди специалистов по депрессии существует безоговорочный консенсус по данному вопросу: негативные события раннего детства могут приводить к развитию депрессии. Это в равной степени верно как для женщин, так и для мужчин. То, какой опыт маленький ребенок приобретает в своем ближайшем окружении – чувствует ли он себя любимым или никому не нужным, получает ли он поощрение и поддержку или сталкивается с абьюзом и насилием, играет решающую роль в том, сможет ли он в дальнейшем, во взрослой жизни, сохранить уверенность в себе и избежать депрессии. Пережитое в первые годы жизни может в дальнейшем привести к весьма ощутимым душевным проблемам. Вероятность столкнуться с психическим или психосоматическим заболеванием повышается в 5–20 раз, если раннее детство протекало в условиях тяжелого стресса. Эксперты сходятся во мнении, что эмоциональное пренебрежение является детерминантой, обуславливающей проблемы со здоровьем и психикой в будущем. Об эмоциональном пренебрежении говорят в том случае, когда референтные лица ребенка игнорируют его, отвергают или обесценивают, когда родители предъявляют к нему чрезмерные требования, чрезмерно опекают, ограничивают его познавательные стремления или используют его для удовлетворения собственных потребностей. Об эмоциональном пренебрежении говорят также в тех случаях, когда развитию ребенка препятствуют, запрещая заниматься тем, что подходит ему по возрасту. Исследования влияния раннего негативного опыта на развитие депрессивного заболевания не оставляют никаких сомнений в том, что стресс в детском возрасте является фактором высокого риска. Данные показывают, что люди, которые в раннем детстве подвергались воздействию сильного стресса, во взрослом возрасте демонстрируют повышенный уровень гормонов стресса и заметно чаще страдают от депрессии. Нейропсихологи установили, что ранний негативный опыт оставляет после себя «биологический шрам», «биологический отпечаток» в головном мозге, из-за которого такие люди в дальнейшем сильнее реагируют на стресс. Человек, который в детстве стал жертвой эмоционального пренебрежения, на протяжении всей жизни будет с большей вероятностью испытывать трудности в преодолении стрессовых ситуаций и установлении надежных и прочных связей с другими людьми. Ведь полученный в детстве тяжелый и болезненный опыт формирует у него фоновое ощущение, которое может повлиять на всю его жизнь, – ощущение беспомощности и отчаяния. Психиатр и психоаналитик Джон Боулби ярко продемонстрировал в своей теории привязанности, что оно возникает в результате рано усвоенных уроков. Как показал Боулби, больше всего рискует заболеть депрессией в дальнейшем тот человек, который в первые годы жизни «получил горький опыт отсутствия стабильной и безопасной привязанности со своими родителями, несмотря на неоднократные попытки ее установить и старания сделать все возможное, чтобы удовлетворить их требования и ожидания, по-видимому, нереалистичные. Эти детские переживания развивают в человеке отчетливую склонность интерпретировать каждую потерю, с которой он в дальнейшем может столкнуться, как очередную собственную неудачу в создании или поддержании крепкой эмоциональной привязанности». Негативный опыт в первые годы жизни, по Боулби, приводит к тому, что у человека «формируется модель самого себя как не заслуживающего любви и нежеланного, а фигур привязанности – как, вероятнее всего, недоступных, отвергающих или карающих. Каждый раз, когда с ним случается беда, такой человек не ждет, что другие будут готовы ему помочь, а, наоборот, считает, что они будут враждебны и не примут его». Исследователи привязанности предполагают, что решающую роль для развития безопасного стиля привязанности играют первые три года жизни. Если в этот период ребенок получает мало положительного опыта в отношениях с материнской фигурой или не получает его вовсе, то при определенных обстоятельствах это может иметь фатальные последствия. Ведь правила построения отношений, которым он научается в это время, сложно изменить, и они могут влиять на него на протяжении всей жизни – как в хорошем, так и в плохом смысле. Например, если женщине, когда она была маленькой, не хватало стабильности и безопасности, а в семье царила атмосфера холода и непредсказуемости, у нее может выработаться базовое впечатление, что от нее все отвернулись и рассчитывать можно только на себя. Она будет часто чувствовать себя брошенной, особенно в любовных отношениях. Ей будет сложно поверить в то, что на других людей можно положиться, и поэтому она будет склонна к навязчивому, контролирующему поведению. Даже если ее партнер всего лишь выглядит отстраненным или отсутствующим, одно это сможет активизировать ее старые страхи. Женщины с подобным детским опытом очень ревнивы, с трудом переносят разлуку и моментально догадываются об измене партнера. Для того чтобы избежать этих неприятных переживаний, из чувства самосохранения они не вступают в близкие отношения и выдерживают с окружающими эмоциональную или физическую дистанцию. Ощущение покинутости обычно возникает у ребенка очень рано, еще до того, как он заговорит. Потому обычно у таких женщин нет конкретных воспоминаний из прошлого и они не могут понять, откуда взялся их постоянный страх, что их бросят. Коринна – успешный социальный работник. Она трудится в управлении по делам молодежи своего города и отвечает за работу с парами, желающими усыновить ребенка, и с приемными родителями. Она знает, что нужно детям для их благополучия и развития. У нее самой было счастливое детство, ее родители, как она долгое время говорила, были особенными. Отцом она восхищалась. Он часто бывал в разъездах по работе. Мать, привлекательная и жизнерадостная женщина, большую часть времени оставляла Коринну и ее братика, на два года младше, на попечение няни. Когда отец возвращался домой из поездок, уже за несколько дней до его приезда маленькая девочка находилась в радостном предвкушении. Она не могла дождаться, когда же он появится на пороге. Когда он отпирал дверь, она выбегала его встречать, и он столь же бурно приветствовал ее. Он поднимал ее на руки, подбрасывал в воздух, целовал, опускал на землю – а затем со всем пылом поворачивался к жене. Он засыпал супругу подарками и больше не обращал на детей никакого внимания. Регулярное разочарование привело к тому, что, став взрослой, Коринна стремительно и страстно влюблялась в «интересных» мужчин, но при этом все время избегала более тесной связи. После множества попыток завязать отношения, распавшихся из-за ее поведения, женщина обратилась к психотерапевту в состоянии тяжелой депрессии: она ощущала себя нелюбимой, всеми брошенной и боялась, что остаток жизни проведет одна. Если в детстве девочка страдает от нехватки любви и заботы, в дальнейшем у нее может сохраниться представление о том, что она ни для кого на свете по-настоящему не важна. Стремление заполнить эту пустоту приводит к завышенным требованиям к окружающим: что бы они ни предлагали – всего будет недостаточно. Источник стоящего за этим отчаяния – то одиночество, с которым пришлось столкнуться маленькому человеку. Хотя наиболее референтное лицо – обычно мать – и находилось рядом, о ребенке не заботились надлежащим образом. Он не получил внимания, нежности и восхищения, в которых нуждался, чтобы почувствовать себя любимым и ценным. Женщин с подобным ранним опытом нередко привлекают отвергающие их, эмоционально холодные мужчины, и в этих отношениях они снова испытывают ощущение «я никому не нужна». Подталкиваемая мыслью о своей бесполезности, женщина, как правило, с готовностью отодвигает себя на второй план и подстраивается под требования и претензии окружающих. Поскольку она рано усвоила, что ее собственные нужды, желания и идеи никого не интересуют, во взрослом возрасте она продолжает считать, что ей не разрешено иметь собственные желания и стремления. Она выросла с родителями, которые не оставляли ей никакой свободы действий, пренебрегали ею или угрожали, когда она не соответствовала ожиданиям. Ребенком она быстро научилась тому, что ее оставят в покое, только если она будет вести себя максимально незаметно и чутко угадывать повеления и пожелания родителей. В этом смысле она достигла такого совершенства, что во взрослом возрасте уже не осознает своих собственных потребностей и интересов. Она с готовностью мимикрирует под окружающих, стремится им понравиться и максимально угодить. Она склонна скрывать свои достоинства, так как опасается показаться окружающим эгоистичной, хвастливой и тщеславной. Завышенные требования к себе также могут являться последствием негативного детского опыта. Многие женщины чрезвычайно ориентированы на результат – то, чем они заняты, определяет их жизнь. Они думают, что если они приложат достаточно усилий, то смогут достичь совершенства и тогда наконец получат признание, которого так жаждут. Такие женщины находятся под сильным давлением, они не могут расслабиться, чрезвычайно критичны как к себе, так и к окружающим и ставят планку для самих себя все выше и выше. Истоки этого зачастую следует искать в чрезмерных ожиданиях со стороны родителей, которые установили для себя высокие стандарты или требовали от своего ребенка всегда быть лучшим (при этом даже самого лучшего результата всегда оказывалось недостаточно). Итак, ранний детский опыт, безусловно, играет важную роль в развитии депрессивного расстройства – и это верно для представителей обоих полов. Однако мужская и женская депрессии проявляют себя по-разному. Социальные психологи проводят различие между так называемой социотропной и автономной реакциями. Индивиды с социотропным типом личности отношения крайне важны. Эти люди в значительной степени зависят от окружающих и от их одобрения, и напряженные межличностные проблемы скорее вызовут у них депрессию, чем у индивидов с автономным типом личности, которые стремятся к эмоциональной независимости. Социотропная форма депрессии встречается чаще, чем автономная, и эксперты связывают ее прежде всего с женским полом. Если женщина в детстве получала мало заботы и внимания, позднее она будет пытаться удовлетворить свою потребность в близких отношениях, беззаветно служа партнеру или другим членам семьи. Она ни о чем не просит для себя самой и надеется, что поддерживая других, сможет стать незаменимой. Пока в ней нуждаются, ей удается сдерживать свой страх быть брошенной. Она готова на все, лишь бы только наладить отношения или сохранить семью. Еще ребенком выяснив, что ее потребность в любви не будет удовлетворена, женщина давным-давно готова к тому, чтобы мириться с холодностью, отвержением и равнодушием. Она надеется на перемены и верит, что, если будет угождать окружающим, однажды все изменится к лучшему. Помимо этого, женщины, страдающие от депрессии, с готовностью берут на себя ответственность, если в семье или дружбе что-то идет не так. Они думают, что именно они должны заботиться о том, чтобы в отношениях все было хорошо. «В близких отношениях это я отвечаю за то, чтобы делать другого счастливым» или «Я считаю, что должна вести себя определенным образом, чтобы порадовать партнера» – таковы типичные высказывания переживающих депрессивный эпизод женщин. Люди с социотропным типом личности депрессией реагируют на распад отношений. Индивиды, склонные к депрессии автономного типа, – в большинстве своем это мужчины – в меньшей степени ищут в отношениях признания своих заслуг. Для них важен успех и ощущение, что они могут существовать независимо от окружающих. Они склонны игнорировать потребности других людей, не в последнюю очередь из-за опасения, что слишком тесная близость приведет к разочарованию. В то время как социотропная личность тяжело реагирует на трудности в отношениях или разрыв, для автономной личности куда критичнее, если она терпит неудачу или переживает провал. Обычно данные индивиды реагируют на такие жизненные обстоятельства агрессией, злоупотреблением алкоголем и наркотиками или приступом трудоголизма. Что же вызывает женскую депрессию? Если женщина хочет понять, чем вызвана ее депрессия и почему униполярной депрессией женщины заболевают гораздо чаще, чем мужчины, на сегодняшний день ей предлагается выбор между следующими объяснительными моделями: 1. Женщина сама виновата в своем диагнозе, ведь она слишком откровенно и охотно рассказывает врачу о своем душевном дискомфорте и тем самым прямо-таки подталкивает того диагностировать у нее депрессию. 2. Катализатором депрессивного состояния выступают процессы в организме. Будь то предменструальный синдром, послеродовая депрессия или менопауза – когда скачут гормоны, женщина словно сходит с ума. Отсюда, очевидно, следует вывод о том, что в определенные фазы жизни женщин нельзя по-настоящему принимать всерьез. Впрочем, в этом нет ничего страшного, ведь, согласно широко распространенному представлению, эту проблему можно решить соответствующими препаратами, которые регулируют гормональный фон. Подобная медикализация депрессивного заболевания приводит к тому, что сами женщины (а также их партнеры и родственники) склонны не пытаться разобраться в своих проблемах, а списывать их на «особые обстоятельства»: «Я плохо себя чувствую, когда у меня менструация, когда начинается климакс, когда наступает зима…» Такие женщины объясняют свою подавленность, вспышки гнева и нетерпения, бессонницу, приступы переедания или головные боли гормональными процессами в организме. Заручившись поддержкой специалистов, они воспринимают свое состояние несчастья как патологию и зачастую слишком легко соглашаются на то, чтобы решать проблему лекарствами. 3. Еще одна гипотеза связывает повышенный риск депрессии с определенными женскими личностными особенностями: женщины слишком много переживают, слишком много зацикливаются, у них слишком низкая самооценка, они слишком обидчивы и слишком все принимают на свой счет. 4. Практически все люди, страдающие от депрессии, независимо от пола, пережили в детстве негативный опыт и поэтому особенно уязвимы. Во всех этих объяснениях есть доля истины. Перечисленные факторы действительно играют определенную роль в развитии депрессии. Однако они не позволяют дать удовлетворительный ответ на вопрос, почему риск депрессивного синдрома для женщин в два раза превышает соответствующий показатель у мужчин. Исследователи депрессии сегодня предполагают, что развитие заболевания определяется совокупностью биологических, психических и социальных причин. Если применить эту биопсихосоциальную модель к вопросу о том, при каких условиях возникает женская депрессия, становится очевидно, что биологические (гормоны, гены) и психологические (раннее детство, черты характера) аспекты сами по себе не могут объяснить высокий уровень заболеваемости среди женщин. Необходимо принять во внимание аспекты социальные. И именно их, как правило, отодвигают на задний план, когда речь заходит о женской депрессии. Депрессия может развиться лишь тогда, когда особые жизненные обстоятельства (стрессовые события или опыт отношений) сочетаются с уже имеющейся уязвимостью (травматический ранний детский опыт, скачки гормонального фона). Другими словами, вызовут ли гормональные изменения, генетические предпосылки или свойства личности женщины депрессию или нет, зависит в конечном счете от масштаба испытанного ею стресса и качества привязанности. Это проясняет, почему в «гормонально критичные» периоды жизни не все женщины впадают в депрессию и почему женщины, у которых было трудное детство, во взрослой жизни могут отличаться крепким душевным здоровьем и эмоциональной устойчивостью. Нет, женщины впадают в депрессию не из-за гормонов, не из-за генетики и не из-за типично женских свойств характера. На самом деле решающим фактором становится опыт, который они получают в отношениях, и разнообразные, специфически женские, стрессовые события, которые в какой-то момент они больше не способны вынести. Счастливая женщина может страдать от гормональных колебаний, не впадая при этом в депрессию. Несчастная же, напротив, может, потеряв последние силы из-за гормональных перепадов, провалиться в депрессию из-за распада отношений или утраты надежд на поддержку окружающих. Особенно тогда, когда уровень стресса в ее жизни давным-давно превзошел все мыслимые пределы. «Нет у меня никакой депрессии!» Как женщины объясняют себе свое заболевание Когда женщина слышит от семейного врача или психотерапевта диагноз «депрессия», обычно она встречает его в штыки: «Нет у меня никакой депрессии!», «Я не какая-нибудь сумасшедшая!». Подобную реакцию можно понять, ведь, несмотря на всю доступность информации о нем, депрессивное заболевание все еще пользуется дурной славой. Хотя знаменитости, страдающие от депрессии, например футболисты Роберт Энке и Себастьян Дайслер, не скрывают своего состояния и сегодня мы куда больше знаем об этом заболевании, чем раньше, многим людям принять этот диагноз по-прежнему нелегко. Для большинства он означает «я слабак», «я не справился со своими обязанностями», а порой и «во мне есть какой-то изъян». И тут же возникают вопросы: как сказать об этом работодателю и коллегам, как отреагируют родственники? Будут ли они по-прежнему считать меня «нормальным»? Психолог и писательница Мерле Леонхардт тоже поначалу противилась медицинскому заключению. Она описала это в своей книге «Когда моя душа погрузилась в мрак» (Als meine Seele dunkel wurde): «”Что, простите?! Нет у меня никакой депрессии. Уж я бы об этом знала… Просто плохое настроение, с каждым может случиться…” Я надеялась, что моя нестабильная самооценка может сойти за “нормальную”, а за исключением тех моментов, когда я ощущала себя не в своей тарелке, мое состояние было вполне сносным, а то и отличным. Ну да, меня то и дело охватывал страх, но это скорее был не страх, а просто тревога. Нет, “страх” – слишком сильное слово. А тревоги бывают у каждого…» Узнав, как называется та тень, что нависла над ними, женщины воспринимают поставленный им диагноз как личный провал. Они кажутся себе неудачницами, которые не справились с задачей, которая другим дается вроде бы без труда: быть счастливыми. Они во всем винят себя и убеждены, что им нужно всего лишь приложить еще больше стараний и усилий, чтобы преодолеть болезнь. Большинство женщин, впадающих в депрессию, конечно же, знают, что это психическое заболевание уже давно превратилось в настоящую эпидемию. И тем не менее, когда оно поражает их, они поначалу испытывают чувство одиночества и обособленности. Зачастую такие женщины долгое время не могут понять, что с ними происходит. Кроме того, в большинстве случаев они далеко не сразу получают эффективную помощь. Этот печальный факт верен для всех людей, страдающих депрессией, независимо от их пола. Данные исследования, проведенного Институтом психиатрии имени Макса Планка в Мюнхене, показывают, что лишь примерно 30 % всех больных депрессией правильно диагностируют и обеспечивают адекватным лечением; по другим подсчетам, надлежащего лечения не получает до 50 % пациентов. Это связано с тем, что врачи-терапевты по-прежнему недостаточно информированы о депрессивном расстройстве и поэтому не распознают его. Кроме того, сами больные относятся к депрессии не как к болезни, а как к слабости, которой следует стыдиться. Соответственно, они предъявляют врачу социально допустимые симптомы, жалуясь на хроническую усталость, бессонницу, мигрень, боли в желудке, боли в спине и многое другое. Помимо этого, установить депрессию лечащему врачу мешает еще одна причина: значительная часть обращающихся за помощью (предположительно 30 %) не демонстрирует ни одного из типичных симптомов. Для таких больных не характерны заторможенность, подавленность, пассивность, словно парализованность и замедленность действий и мыслей; наоборот, они демонстрируют на первый взгляд нетипичную для депрессии картину: они неутомимы, самоуверенны, ориентированы на достижения и стараются произвести хорошее впечатление. Нередко такие пациенты поначалу получают диагноз «переутомление» или «синдром эмоционального выгорания». Андреа – успешный специалист по связям с общественностью в крупной ИТ-компании. Она очень много путешествует по работе, в том числе за границу. У нее очень насыщенная жизнь. Если бы только не постоянные боли в спине! Уже больше двух лет она ходит по врачам, надеясь наконец снова свободно двигаться и спокойно спать по ночам. За это время она собрала целый букет диагнозов: протрузия межпозвоночного диска, межпозвонковая грыжа, блокада крестцово-подвздошного сустава, обширное мышечное напряжение. Ей выписывали болеутоляющие, назначали сеансы лечебной физкультуры и остеопатии, она дважды ложилась в больницу (один раз в ортопедическую клинику, другой – в центр лечения боли), дело дошло до рекомендации сделать операцию на межпозвоночном диске. Лишь много времени спустя врачу-алгологу пришла в голову мысль, что за фасадом уверенной в себе, ориентированной на успех женщины может скрываться жертва депрессии. Врач прописала Андрее антидепрессант. И это сработало. Внезапно боль прошла, и Андреа снова смогла спать спокойно. Когда врач объяснила ей, что лекарства могут убрать лишь симптом, но не причины ее состояния, Андреа решилась на психотерапию. После двух с лишним лет хождений по врачам и постоянного недомогания теперь она практически не страдает от боли. Действительно, иногда депрессивные больные получают помощь слишком поздно из-за того, что у врачей есть свои «слепые пятна». Но определенную роль также играет то, что сами пострадавшие не осознают происходящих с ними изменений. Они чувствуют себя чрезвычайно растерянно и не могут объяснить себе, что с ними не так. Это замешательство может сильно затянуться, поскольку до настоящего времени изучающие депрессию не слишком углублялись в вопрос о том, что происходит внутри больных и каковы их собственные теории относительно своего душевного состояния. Поэтому мы плохо представляем себе, как сами страдающие от депрессии женщины описывают свое положение. Им редко задают прямые вопросы об этом, а по своей инициативе они высказываются на эту тему еще реже. Разумеется, теме женской депрессии посвящено – и посвящается – множество трудов, однако вплоть до сегодняшнего дня ученые проявляли на удивление слабый интерес к тому, какие объяснения своим переживаниям дают сами женщины. Из этого правила есть лишь два исключения: доктор медицинских наук Рита Шрайбер и финские исследовательницы Ирмели Лайтинен и Элизабет Этторре. Они провели обстоятельные интервью с женщинами разного возраста, столкнувшимися с депрессией. Все эти женщины перенесли депрессивный эпизод – и смогли его преодолеть. В ходе бесед они живо обрисовали, как справились с депрессией и что, на их взгляд, послужило ее причиной. В этих описаниях мы находим среди прочего упоминания о типичных симптомах депрессивного расстройства. Однако помимо этого здесь содержится много другой чрезвычайно важной для понимания женской депрессии информации. Несмотря на все различия между этими женщинами, в их высказываниях встречаются удивительные совпадения. Участницы исследований упоминали о: ● первоначальном этапе непонимания, ● детстве, ● конфликтных отношениях, ● проблемах на работе, ● ожиданиях от самих себя, ● тревогах за и из-за окружающих, ● неверных решениях.