Глава 1 Доктор Павлов всегда был весьма педантичен в ведении дневников. Он пребывал в глубокой уверенности, что любой факт, даже, на первый взгляд, малозначительный, может иметь огромное значение для потомков. Для будущего человечества, которое, несомненно, было светлым. Казалось бы — кому какая разница, что ел ученый на обед? Креветок или телятину? А, возможно, именно полученная доза белка заставила какие-то нейроны в мозгу работать совсем иначе, и вот — очередное гениальное изобретение, способное изменить мир! Весь мир! И какой-то морской гад, который пару дней назад плавал себе спокойно в море и никого не трогал, сподвиг доктора на конгениальную идею! — Конгениальную или архиважную? — задумчиво произнес Павлов. — Я не запрограммирован на создание произведений искусства, — холодным тоном ответил компьютер, посчитав вопрос обращением к себе. — Пусть будет и конгениальная, и архиважная, — решил доктор. — Полностью поддерживаю ваше решение, — согласился искусственный интеллект. — И восхищаюсь вашей находчивостью. Теоретически возможны три вида телепортации. Первый — пространственное окно. С одной стороны он самый простой в реализации, с другой — самый энергозатратный. С научной точки зрения пространственное окно использует принцип искривления пространства. Так сказать, создания межпространственной петли. Переход осуществляется через окно… хотя, точнее было бы использовать термин «дверь», но исторически так сложилось, что это — именно «окно». Достаточно сделать шаг — и вот объект в другом месте. Хоть на противоположном конце галактики. Опять же — в теории. На практике пришлось обесточить целый материк, чтобы окно просуществовало открытым сотые доли секунды! И не на тысячи или сотни километров. В поставленном эксперименте между окнами, входом и выходом, было всего пять метров! Пять метров! Может быть, когда-нибудь, в далеком будущем, когда человечество научится черпать энергию из самого Солнца, такой метод и станет возможным, но не сегодня. Второй — точечная телепортация. Вид еще более простой, чем окно. И менее энергозатратный. При этом нужно всего-то построить два приемника, они же — передатчики, между которыми установлена постоянная связь. Такие два постоянных окна. Опять же, точнее — двери. Но и тут появилась проблема — в скорости передачи данных. Для перемещения требовалось, чтобы оба окна открывались одновременно, и на малых расстояниях, в пределах сотен метров, оно работало. А на больших, даже на 10 000 километров, сигнал шел с задержкой в 0,2 секунды, чего хватало, чтобы система начала сбоить. Опытный объект ни разу не дошел до финальной точки целиком. И, наконец, третий. Самый сложный в реализации, как могло показаться на первый взгляд, но, как ни удивительно, именно его удалось воплотить в жизнь. Это — атомный перенос. На входе составлялась электронная карта объекта, а на выходе он собирался заново, из наночастиц. Печатался. Своеобразный симбиоз 3D-принтера и копировального аппарата, работающего на больших дистанциях. Впрочем, при этом оставался нетронутым и сам объект, в начальной точке переноса. Пожалуй, можно сравнить с древним факсом, который в точности повторяет через тысячи километров загруженный в него лист бумаги. С текстом, кляксами. А оригинал остается у отправителя! Только факс позволял придать копии лишь внешнее сходство, а телепортер — передавал саму сущность предмета. Его атомную структуру. То есть если с одной стороны загрузить пирожок с картошкой — то и к получателю придет именно пирожок с картошкой, а не его пластиковый муляж! Доктор насыпал в кружку кофе и бросил кубик консервированного кипятка. Лаборатория моментально заполнилась ароматным запахом горячего напитка. Лаборатория станции «Заря-97», надежно скрытая от посторонних глаз на дне океана, где ученый уже несколько лет решал проблему телепортации. Решал успешно. Настолько успешно, что голова потрескивала от выпитого вчера, на церемонии награждения. Теперь предстояло вспомнить все выпитое, восстановить порядок употребления горячительного и зафиксировать навечно в дневнике. Павлов мало верил в то, что алкоголь благотворно сказывается на мыслительных процессах, но и истиной в последней инстанции себя не считал. Пусть потомки решают, что на самом деле важно, а что — нет. Ученый всего-то пишет историю… — Нет! Создает… а, вот! Творит историю! — вслух поправил себя доктор. — Пожалуй, даже «вершит». Вчера изобретателя наградили орденом «За спасение Человечества III степени». И наградил не абы кто, а президент Марк Рубинштейн! Лично! Сам орден учрежден около тридцати лет назад, когда человечество было воистину огромным. Более пятидесяти миллиардов человек, против жалких десяти миллионов сегодня. И обитало на двух планетах Солнечной системы — Атлане и Хоне. Хотя сейчас многие предпочитают называть Атлан по старинке «Землей». Собственно, Земля и была родиной человечества, а на Хоне, ранее называвшемся Венерой, располагалась самая большая колония землян, в далекой древности объявившая свою независимость и превратившаяся в Хонскую Народную Республику. На остальных планетах системы тоже были колонии, но они находились в подчинении Хона или Атланского Союза. Человечество пребывало на молочных реках с кисельными берегами. После того, как экономика целой солнечной системы рухнула в годы Темных Десятилетий, две планеты-государства объединились и просуществовали без войн почти тысячу лет. Без войн, голода, болезней. Благие Дни закончились, когда из глубин космоса пришла чужая раса. Инопланетная, жестокая, беспощадная. Пришельцы имели одну цель — уничтожить людей. До последнего человека. Армию захватчиков удалось остановить только чудом. Однако судьбы людей, оставшихся на Атлане, оставались неизвестными. Дроны посылали лишь изображения руин городов. Парниковый эффект, вызванный нападением чужих, усиливался. Закипели океаны и тонны пара закрыли планету от Солнца. Теоретики предсказывали понижение температуры, но их оспорила практика. Жара не спадала и выжгла абсолютно все. Последний дрон, прежде чем его электронный мозг вскипел, отправил запись клубов черного дыма над бескрайними лесами Антарктиды, превращающимися в угольки. И все. Во главе человечества встал генералиссимус Валерий Чудаков. Правитель, кнутом и пряником, сплотил людей и смог дать отпор врагу. Да, в лагеря отправляли за украденный кусок хлеба. За куриную ножку — ставили к стенке. Но такова цена Победы. После войны был обнаружен пространственный туннель и звездная система на другом его конце. А там — планета, почти идентичная Атлану. И, даже, с жизнью. Еще не разумной, и, кто знает, возможно, эволюция в итоге взяла бы свое, и древние страшилки про расу рептилоидов стали бы правдой, но человечество, заселившись на Паргард, что означает «Новый Дом», внесло свои коррективы в замыслы природы. И растоптало зарождающуюся жизнь гусеницами бульдозеров, закатав зелень лугов в бетон и асфальт. Запуск первой телепортационной сети позволил не только решить транспортную проблему, но и проблему снабжения вообще. Запасы «кирпичей» — протонов, нейтронов и электронов, успешно пополнялись из отходов. А телепортеры работали, в основном, как 3D-принтеры, печатая все, что угодно. От винтика до бутерброда с колбасой. По сути, они и являлись 3D-принтерами. Синтезаторами. Телепортируемый объект уничтожался в точке переноса, а на обратном конце — создавался новый. Нет, не так, чтобы совсем новый… точная копия прежнего. Уничтожался — в теории. На практике — какой в этом смысл? Вскоре накопился достаточный банк электронных карт, образов, чтобы полностью удовлетворить потребности человечества. Бутылка вина? Извольте! Рубашка? Пожалуйста! Сотовый телефон? На здоровье! Сегодня почти в каждом доме стояли маленькие, потративные принтеры, пусть и с урезанными возможностями. На программном уровне они были ограничены разумными потребностями частного лица — питание, одежда, посуда, простейший инструмент, и только в режиме синтезирования. Но не могли напечатать, например, оружие. Для более серьезных нужд существовали промышленные 3D-принтеры. Которые печатали машины, строительные материалы, и, как бы странно это не звучало — другие принтеры! В разработке… нет, не в разработке, а уже в стадии опытной эксплуатации находился гигантский разборный принтер, способный напечатать целый дом! Да-да, дом! Со всеми трубами, проводами, дверями и шпингалетами на окнах. Опционально — даже с занавесками. Теперь стоял другой вопрос. Более важный. И более спорный — телепортация человека. Живого человека, не мертвого. Для этой цели и была создана абсолютно и совершенно секретная научная станция «Заря-97». Настолько секретная, что даже сами ее обитатели не были уверены в существовании комплекса лабораторий на дне океана. И здесь, в полном отрыве от реальности, готовился прорыв в науке и технике — Эксперимент. Эксперимент должен был дать ответы на вопросы, мучившие философов и религиозных деятелей с древних времен. Что есть человек? Что есть душа? Что есть сознание? — Какой же бред я пишу… — пробормотал доктор. — Каково наше предназначение во Вселенной? Тьфу… — По вашему запросу информация отсутствует, — напомнил о себе компьютер. — Попробуйте сформулировать вопрос иначе. — Да заткнись ты, железка, — отмахнулся Павлов. Что там в голове у правительства? Какая душа, какое сознание? Человек — это белок, жиры… вода, наконец! И кости. Зачем настолько усложнять элементарный опыт? Разнервничавшись, ученый отломил от плитки коньяка две дольки и бросил в кружку. В ту самую, из которой пил кофе. Конечно, можно дойти до синтезатора, которых в лаборатории было пруд пруди — на то она и «Заря-97», и состряпать любое пойло, но ноги еще не слишком хорошо слушались после вчерашнего банкета. О, кстати! — Компьютер, запиши в неотложные дела: собрать робота, который будет приносить напитки. И еду… — Запись сделана. Какую установить дату? — Точно не сегодня… — Пожалуйста, уточните дату. — Да пошел ты… — огрызнулся Павлов. — Уточните вектор движения. — …в жопу, — закончил фразу изобретатель. — Вывожу список публичных домов в радиусе 100 километров. Для понимания этих вопросов — останется ли человек после того, как его разберут на атомы и соберут обратно, тем же самым человеком, или это будет уже другой человек, точно такой же — копия, правительство и навязало ученому Нику Одинцову. Ника считалась одной из лучших специалистов в области философии и моралогии. Она вспыхнула яркой звездой и быстро приобрела известность благодаря своим научно-популярным рассказам. Одинцова не пыталась навязать кому-то свою точку зрения — нет. В своих произведениях она достаточно отстраненно излагала события, умело расставляя акценты, приводя читателя к единственному возможному выводу. Не оставляя сомнений, что есть добро, а что — зло. Даже в тех вопросах, где грань добра и зла казалась весьма и весьма размытой. Ника не навязывала свою точку зрения. Она учила людей правильно думать. Едва Павлов успел осушить кружку и только потянулся за новой долькой коньяка, как в дверь постучали. — Войдите, — произнес доктор, сворачивая планшет в трубочку. В кабинет вошла блондинка, в черной юбке заметно выше колена, обнажавшей загорелые бедра, и белой блузке, сквозь которую просвечивал черный лифчик, расстегнутой на две верхних пуговицы. На вид ей едва ли было двадцать. — Компьютер, ты что, шалаву сюда вызвал, на «Зарю-97»? — ужаснулся ученый. И одновременно удивился скоростью, с которой прибыла девочка. Вот же сервис у этих эскорт-сервисов! Никаких телепортеров не нужно! — Добрый день, — мило улыбнулась гостья. — Я — Ника Одинцова. — Оу… ну… э… я — Олег Павлов, — смущенно представился доктор. — Здравствуйте. — Ожидали увидеть старую деву? — рассмеялась девушка. — Ну… как бы… — Ай, бросьте, — отмахнулась она. — Я давно привыкла к такой реакции на свой возраст. Я защитила кандидатскую в семнадцать лет. Докторскую — еще через год. И глаза у меня гораздо выше.