Крыс сел на пол рядом с лежащим ничком человеком, которому он только что от души врезал в голову прикладом. Вот и пленный. Судя по тому, что вёл себя он как олень — не штурмовик, не десантник. Начальство? Из-под расстёгнутого бушлата стала видна рукоятка пистолета — ТТ, чёрно-синий, как у меня; и год тот же, с одного склада, что ли, натырили? а это что? Пара запасных обойм. Это хорошо. Наверное, и правда начальство — и морда его чем-то знакома… А, разберёмся. Толкнул его стволом — реально отъехал, ишь, аж слюни потекли, не слишком ли я его… Неприятно, неудобно было одновременно разбираться с лежащим и пасти квартиру сбоку, и лестницу, ведущую вверх — там ещё могли быть враги. Взяв автомат наизготовку, вошёл в квартиру — всё, как учили. На выстрелы из квартиры никто не показался, большая вероятность, что никого там и нет — но правила существуют, чтобы их выполнять, иначе это и не правила никакие. Да, они могли и разделиться — уйти вверх. Но на верхних этажах — Володя, Миша; даже раненые, они просто так не сдадутся, будет стрельба. Да и женщины… Нынешние «заположняки» ведь всем известны — взяв запасы, в живых бывших владельцев не оставляют. В разорённой квартире, уже полной дыма, который натягивало из горевшей внизу через пролом в полу, живых не было. Только труп штурмовика в луже крови и россыпи гильз. Но, как подтверждение опасений Крыса, сверху, с верхних этажей, раздались автоматные очереди. Рядом. Он рванулся к выходу. Вовремя. Или, наоборот, не вовремя? На площадке показалась фигура в камуфляже, в тяжёлой каске-«Маске» на голове с опущенным забралом. Автоматная очередь едва не зацепила Крыса, он отпрянул за угол. Ещё очередь, ещё. Выставив автомат из-за стены, не высовываясь, Крыс наугад тоже дал очередь — и тут же по автомату как будто ударили ломом, — он вырвался из рук, — одна из пуль очереди Старшего попала в ствольную коробку. Крыс откатился за угол, выхватывая ТТ и готовясь вновь прыгнуть в пролом, в дым и пожар, уходя от гранаты, если бы её бросили — но на лестнице, выше площадкой, вновь ударили выстрелы — гулкий, из дробовика; и автоматная очередь. Человек в камуфляже ответил им короткими, и внезапно устремился вниз по лестнице… Крыс услышал, как загремели совсем рядом наваленные на лестнице холодильники и тумбочки, когда по ним, оскальзываясь, оступаясь, устремился вниз, удирая, Старший. * * * Старший. Прикончив пленника, он двинулся вниз, осторожно, осторожно… В то же время его тут же напрягло, что сверху за ним по лестнице тоже, как казалось, кто-то был. Кто-то крался сверху, явно неумело, стукнув железом о перила, но тоже очень осторожно. Идти вниз или разобраться с этими, сверху? Чтобы зарубиться с этими, сверху — и быть зажатым в клещи, тут, на этаже? Вообще без гранат и с далеко неполным боекомплектом к АК? «Я тут что, один, что ли??» Стараясь опередить осторожно крадущихся сверху врагов, он сам быстро заскользил на площадку восьмого этажа, чтобы, объединившись со своими бойцами, вместе додавить оставшихся — но открывшаяся картина повергла его в ступор. На площадке восьмого этажа лежал, раскинув руки, мёртвый или без сознания Яков Михайлович, унылый урод, втравивший их в эту авантюру. Рядом — безжизненное тело бойца. Чуть ниже, на лестнице, заваленной крупногабаритным хламом, — тело ещё одного бойца; брызги крови и мозга на стене. И ни одного трупа врагов! Это что же??? В голове дурацким рефреном прозвучало «- Я вижу, как мухи потирают свои передние лапки… — Как будто у них есть план… — Как будто моя песенка спета!..» Тряхнул головой, отгоняя идиотские мысли. Он шагнул на площадку, одновременно контролируя как лёгкие, шуршащие шаги не менее чем двух человек сверху, так и вход в квартиру. Вот они появились на верхней площадке — Старший резанул по ним очередью, но они успели отпрянуть. И, когда там, в квартире, сквозь раздербаненную в куски дверь и дым увидел мелькнувшую фигуру — фигуру в чёрном, не в родном армейском камуфляже, — его как снесло с тормозов: «Уходить, уходить немедленно! Уходить, пусть одному, и к чёрту их всех! Здесь, в этом лабиринте, он потерял уже всю группу, или почти всю? Может, они уже сбежали?? Вяхирев, Тищенко? Они или мертвы, или сбежали, иначе этот, в чёрном, не расхаживал бы так в квартире!» Подавляя короткими злыми очередями попытки его высунуться, и жалея, что кончились гранаты, он был уже на этажной площадке, когда те, у него за спиной, вновь объявили себя: сразу двое, как мельком показалось Старшему — бабы! — появились на площадке между девятым и десятым этажами, рассматривать их было некогда: оттуда грохнул как из пушки помповый дробовик и рассыпалась очередь автомата. Ответив им, послав ещё одну очередь в квартиру, Старший предельно ясно понял — или он сейчас удирает, или, зажатый с двух сторон, вынужденный на 180 градусов вертеть ствол автомата чтобы отвечать в обе стороны, он вскоре будет валяться здесь же, на залитой кровью площадке, рядом со своими людьми. Ужасом давило и от закрытых дверей за спиной — казалось, в любую минуту они могут в упор разразиться свинцом… Чёртов, чёртов дом! Немедленно из него, под защиту надёжной брони! Огрызаясь короткими очередями, он быстро, но осторожно начал спускаться по лестнице, стараясь контролировать верх и низ. Лежащие у стены на лестнице окровавленное тело бойца и на площадке седьмого этажа тело Тищенко с простреленной головой было последней каплей — немедленно, немедленно уносить отсюда ноги!!.. Но — очень, очень осторожно! Очень! Здесь любая дверь может выстрелить!.. * * * Крыс. Голос в голове сказал ему: — Что ты собираешься делать?.. Он ответил, ровно и жёстко: — Я собираюсь убить их всех. И этого — тоже! Догнать и убить! — Ты не сможешь… Это опасно… Он профессионал… Он убъёт тебя! — Я смогу. Я убью их всех. И ты мне поможешь! А сейчас — заткнись! Сунув трофейный ТТ-шник в набедренный карман, он теперь «мчался» через этажи, не выходя на лестничные клетки: лаз — пролом в полу — пробежка через квартиру, тумбочка в сторону — лаз, опять пролом в полу, — ковёр на стене долой — лаз… Вот он, первый подъезд! — теперь по лестнице вниз, в два прыжка преодолевая лестничный пролёт, благо руки свободны, — ещё пролёт, ещё этаж, ещё… Теперь сюда — выключатель питания на мину… рывком сдвинул в сторону заминированный сервант, — и через пролом, через откинутый ковёр на стене — в квартиру третьего этажа второго подъезда. Крадучись, мягким кошачьим шагом — к двери, успокаивая дыхание; оба ТТ уже в руках, курки — на боевой взвод. Приник к глазку. Вот он! Замок предательски щёлкнул; уже пробежавший было мимо Старший рывком обернулся, вскидывая автомат — но Крыс уже был на площадке, смещаясь вправо, на лестницу, ведущую вверх, одновременно поднимая пистолеты на уровень глаз и вдавливая спусковые крючки. Два с половиной, максимум — три метра, это ведь почти в упор. Короткая очередь резанула в дверь — сбоку — над головой, — и две пули из ТТ, практически одновременно. Мимо. Уходя вниз от поворачивающегося к нему дула автомата Крыс, жутко оскалившись, сцепив, как учил Толик в стрельбе «по-македонски», кисти рук с ТТ-шниками большими пальцами, чтобы оба ствола были чётко параллельны, непрерывно стрелял двойками из обоих пистолетов, одновременно смещаясь в сторону и внося коррективы после каждой серии. Резанула ещё одна очередь из автомата Старшего — он тоже уклонялся от пуль Крыса и стрелял второпях, неточно, — выше, над головой. Он опустил ствол и указательный палец уже давил на спуск, чтобы очередью во весь остаток магазина перерезать, перечеркнуть наконец этого вёрткого шустрого гада, когда две пули ТТ почти одновременно ударили его в забрало шлема. Не пробили, оставив два отчётливых белых пятна в карбоновом стекле, но голова его резко дёрнулась назад, очередь резанула в потолок. Ноги Старшего подкосились, и он рухнул на пол. Крыс, целясь ему в грудь, вновь выстрелил из обоих пистолетов, дважды — и оба ТТ встали на затворные задержки, бесстыдно оголив блестящие стволы. Но Старший был убит до этого — пули, попавшие в шлем, не пробили защитное стекло, но чудовищным ударом сломали ему шейные позвонки. Судьба вновь посмеялась в этот день — он только что сломал шею Джамшуту, и вот — лежал сам со сломанными шейными позвонками. Крыс нажал на кнопки освобождения магазинов — и они выпали из рукояток. Перебросил пистолет из правой руки в левую, зажав в ней оба ТТ, правой зашарил в кармане, доставая полные магазины, не сводя взгляда с с площадки выше этажом, — там появились два силуэта, против света. Он уже готов был юркнуть спиной вперёд обратно в приоткрытую дверь, когда узнал их — Люда и Оля. Бледные, дрожащие, они сжимали в руках оружие: Оля автомат Миши, Люда — помповый дробовик Володи. Они только что прошли мимо трупов, заваливших площадку и лестницу восьмого этажа, и были явно «не в себе». — Вы-то что припёрлись? — немного задыхаясь ещё, но уже вполне недоумённо спросил Крыс, быстро перезаряжая пистолеты. Щёлкнули затворные задержки, затворы загнали в стволы по патрону. — Серё-ё-ё-ёжа-а!!! Живо-о-ой!! — они ломанулись к нему по лестнице, забыв про оружие. Он неловко попятился от них спиной назад в квартиру, но не успел — они повисли у него на шее, рыдая, заливаясь слезами, всхлипывая, сморкаясь… — Эт-та… Вы… Отстаньте, а!.. Ч-ч-чёрт! Оля, Люда! У вас же оружие в руках, вы чё делаете?? — он ожесточённо, но по возможности мягко отдирался от их объятий, локтями отталкивая плачущих женщин — в обеих руках он держал взведённые пистолеты, не забывая следить и за их оружием — не хватало ещё случайно словить самострел от чокнувшихся баб… — Нету там больше, выше… этих? — Нету!.. Нету! — наперебой заговорили они, — Мы вот за этим шли, а сначала он к нам шёл… Мы думали — всё… Убъют… Стрелял в нас!.. А Володя — контужен. Без сознания. А Миша — ранен, весь в крови. Но живые оба! Серё-ё-ё-ёжа-а-а!! Неужели — всё?? Неужели — отбились?? Они буквально захлёбывались слезами. — Да ну вас!!.. Отстали, я чо сказал! — по возможности строго рявкнул Крыс, но голос его предательски дрогнул. — Не всё ещё! БМПэшка во дворе. Там ещё могут быть. Не всё ещё, поняли?! Отрезвив таким образом женщин от нахлынувших эмоций, и, наконец, освободившись от объятий, скомандовал: — Вот, стойте здесь. Не, давайте на площадку ниже. Держитесь напротив входной двери. Как кто появится — стреляйте; необязательно прицельно — чтоб отпугнуть. Я услышу. Гранату кинут — прячьтесь в квартиры, там сейчас всё нараспашку. — А ты?.. Серёжа… Ты совсем плохо выглядишь… У тебя жар? — А я на этажи, посмотрю, что можно сделать с БМПэшкой. И это… Да, пленный же там! Ч-чёрт! Перепрыгивая через ступеньки, он вновь побежал на восьмой этаж. * * * Он опасался, что пленный пришёл в себя, и опять «будут проблемы», — но тот лежал всё так же, закрыв глаза, с кровоточащей ссадиной от приклада на лбу. «Это хорошо-о-о, это хорошо…» — приговаривая так, он живо перевернул тело пленного лицом вниз и связал ему руки за спиной куском капроновой верёвки, нашедшейся в набедренном кармане штанов — как и отец, Крыс становился запасливым… Так, теперь глянуть, где БМП. Чтобы выглянуть во двор, он поднялся на пол этажа. Во дворе машины не было! Где же она?.. Побежал вниз, в квартиру, чтобы посмотреть на проспект, — попутно оценил зрелище, открывающееся с верхней площадки перед квартирами: трупы, кровь, брызги, щербины на стенах, гильзы, пленный ничком… Зрелище! Вбежал в квартиру, тут же закашлялся, — всё было в дыму, квартира внизу уверенно себе горела, и не думая тухнуть. Пробрался к окну, осторожно выглянул — а, вот она. Стоит напротив, метрах в десяти от Башни, задрав стволы пушки и пулемёта, все люки задраены. О, блин… Чо же у нас нету гранатомёта… Или, хотя бы приличной гранаты… Как там, батя как-то упоминал — во время Большой Войны связывали гранаты?.. Как это? — он достал из карманов разгрузки два зелёных яйца РГД-5 и с недоумением посмотрел на них… Непонятно, как это вообще возможно связать, — может, их в сетку упаковывали? Или — в полиэтиленовый пакет?.. Пригибаясь и кашляя, выбрался на площадку. Да, впрочем, есть же этот — коктейль Молотова… Непонятно, что за название, но везде так и называется, и в истории с бомжами хорошо себя показал. Крыс уже хотел бежать вниз, на этаж, где стояли банки и канистры с горючим, когда обратил внимание на то, что от бесчувственного тела пленного исходит негромкое жужжание. Об-ба, так это похоже на зуммер! Он обыскал его карманы, ворочая как мёрзлую коровью тушу, и нашёл рацию — О, «Моторола», многодиапазонная, не как у нас уёжище… А ну-ка… СБЫЧА МЕЧТ Наконец проход в квартиру соседнего подъезда был пробит. Ещё несколько ударов ломом, и в образовавшуюся дыру в стене можно было без труда пролезть, даже не зацепившись за торчащие из-под обрывков обоев обломки кирпичей. Олег, седой крепкий мужчина на вид лет сорока пяти, ломом пооббивал края дыры. Стоявший рядом Сергей, худощавый подвижный, как на шарнирах подросток, протолкнул в дыру лопату, пролез туда, и, пока отец отдыхал, развалясь на запорошенном пылью диване, зашуршал там, за стеной, сгребая лопатой в сторону обломки кирпича и штукатурки. Вскоре в дыре появилась его физиономия. Он вдруг стал задумчив: — Пап… А пап… Что-то мне в голову пришло… Ты говорил тогда про это вот, ну, как его — что если хотеть долго и упорно; или даже не «хотеть», но об этом думать, — то «оно» реализуется. Ну, желание. Само, типа. — Ну и?.. — у Олега от усталости не было никакого желания поддерживать беседу, он уже вяло думал, что делать дальше: надо бы… Нет, втроём мы тут прокопаемся долго… Надо это как-то механизировать… Или людей «нанять»?.. Но тема Сергея занимала: — Десант, я коробочка; десант, я коробочка, ответьте, ответьте, приём… — забубнила рация, когда он повернул регулятор громкости. Ага… Он рывком перевернул пленного опять на спину, и у самого от этого рывка вдруг поплыло в глазах — и тут же узнал его: «еврей, цыган, или лошадиный барышник в прошлой жизни», как обозвал его батя; он же — посредник на переговорах по обмену-продаже Кольки и Иванова. Ах он падла! — не сдержавшись, неловко саданул ему кулаком в лицо, в нос — но лишь пустил тому кровь, в сознание он так и не пришёл. Так, что говорил батя… Ух ты, как голова-то кружится… Насчёт «привести в чувство»?.. Больно, чтоль, что-то сделать? Так он ведь ничего не чувствует… Олю позвать, пусть подскажет, она же медик?.. А! Точно! Чем батя гоблинов в чувство приводил — нашатырный спирт! Он порылся в поясной сумочке, тут же выдернул руку, порезавшись о стекло разбитого флакончика: мчась через узкие проломы и лазы, видимо несколько раз приложился по стенам; теперь там было месиво «йодного цвета».