– Реликвия моего племени находится в надежных руках, которые уже спасли нас всех. Так пусть этот меч и впредь служит тебе верой и правдой. Так, как служил моему народу. – Это прекрасный дар, – сын Эрнульфа по достоинству оценил щедрое предложение. – Но я не могу принять его. Мне нужно спешить: со дня на день Фронсуд может начать войну, а потому я должен как можно скорее найти его, пока не стало слишком поздно. Ты же – исполни то, зачем явился в Новый Кагым: найди и убей Айтула, забери камень и принеси его мне. Обыщи каждый угол тех пещер и обрушь на предателя Ярость Солнца. Медлить нельзя. Если фэрлу удастся сбежать, то все наши усилия могут пойти прахом. – Не будет мне покоя, пока я не подрежу ему крылья, – шаман понимающе кивнул, а потом серьезно посмотрел в глаза будущего вождя. – Брудвар, а какую правду услышит остальной Север? – Ту, которая нужна для сохранения порядка в Эргунсвальде, – рассудительно ответил тот. – Айтул совершил измену и отступил от веры предков. Я скажу фэрлам, что он убил вождя, ослепленный гордыней и безумием, а когда я хотел призвать его к ответу, фэрл сбежал в горы. Если ты не найдешь Айтула, то за его голову будет назначена достойная награда. Но ты уж постарайся сделать все сам, нам не нужны лишние разговоры. Хоть Эрнульф и совершал ужасное, я не могу очернить имя своего отца. Но и ставить под удар всех аркалов – тоже не стану. Мы забудем о том, что половина свальда присягнула Айтулу. И без того найдутся люди, которым мое решение придется не по нраву. Так что постарайся убедить свое племя держать язык за зубами и образумь тех, кто будет против. Собери хэрдингов, старейшин и скажи, что это необходимо для сохранения мира. Обеспечь его любой ценой. – Сделаю так, как ты велишь. – И еще: скорбь моей матери уменьшится, если новый фэрл аркалов найдет тела моего отца и брата, а потом – отправит их в Скаймонд. – И этот фэрл станет твоим надежным другом. Скоро весть о явлении Предков разойдется по всему Северу и ознаменует начало новой эпохи – эпохи правления сына Эрнульфа. Ответом шаману стал благодарный взгляд, обещающий покровительство сильнейшего человека Эргунсвальда. На следующий день настала пора уходить. Но у Брудвара оставалось одно незаконченное дело, при одной мысли о котором тело охватывала дрожь, а слова путались. Обозлившись на себя за такую слабость и с горем пополам поборов ее, он собрался с духом и навестил кое-кого. Воин постучал в дверь одного из домов. Еще прежде чем заскрипела половица, Брудвар уловил ни с чем не сравнимый запах. – Ты вольна остаться, а можешь пойти со мной, – обратился он к Нарьяне. – В любом случае тебя никто никогда не тронет и не обидит. – Он хотел продолжить, но от красоты девушки у него перехватило дыхание. Желая не растерять свой гордый и уверенный вид, он кивнул на прощание и развернулся. Уходил не торопясь, слушая, борясь с диким желанием обернуться, когда хлопнет дверь. Гадая до ноющей боли в сердце, по какую сторону окажется девушка. Он мог приказать исполнить его волю любому человеку на Севере. Но только не ей. Дверь захлопнулась. А он шагал, но совсем не так бодро, как привык. Все медленнее и медленнее, пока не остановился. Закрыл глаза, глубоко вздохнул и… будто заново родился, почуяв свежий и сладкий аромат. Глава 9 Возвращение Это было странное путешествие: тихое и очень молчаливое. Впереди шла группа аркалов, пожелавших сопроводить будущего вождя и показать кратчайший путь домой. Позади, разделенные тонкой ширмой смущения, ехали Брудвар и Нарьяна. Поначалу воину не давал покоя ворох самых разных мыслей. Что же в его отсутствие предпринял Фронсуд? Не успел ли он развязать войну, которой так старательно пытался избежать Брудвар? Кому из дружины удалось выжить? Все ли в порядке с Грайдис и Вьёрдом? Удалось ли Койуну расправиться с Айтулом? Однако чем дальше они отдалялись от Нового Кагыма, спускаясь по диким, заснеженным горным тропам, тем спокойнее становилось на сердце. В конце концов Брудвар решил, что если он не может повлиять на какие-то события прямо сейчас, то и переживать из-за них не стоит. Он целиком и полностью отдался робкому, как первое тепло весеннего солнца, безмолвию, обретя долгожданную и простую радость. Испытывая непреодолимое влечение к бывшей наложнице Айтула, но не зная, с чего начать, Брудвар изредка поглядывал на девушку. Нарьяна же упорно делала вид, что не замечает его завороженного взгляда. Но рано или поздно любой мужчина, чье сердце так внезапно вынимают из груди, превращается из покорного щенка, ловящего улыбку своей хозяйки, в настоящего тигра, коварного хищника, каждую минуту раздумывающего над тем, как поймать вожделенную добычу. Брудвар не мог мыслить ни о чем другом, кроме того, как завоевать расположение Нарьяны и разбить стену застенчивости, а потому принялся действовать. Он заговорил. Рассказал о своем детстве, непростой юности и, опуская ряд не слишком приглядных деталей, о бурной молодости. Поведал и о своих знаменитых походах, но без тени гордости или хвастовства, делая упор на описании новых земель и рассказывая о диковинных обычаях населяющих их народов. На привалах Брудвар подавал девушке руку, помогая спуститься и залезть на лошадь, хотя оба знали, что она прекрасно справилась бы и без его помощи. Вечерами они слушали беседы аркалов, смеялись, когда кто-то из них шутил. Ложились последними, но порознь. Перед этим долго смотрели, как горит костер. Молча. Наконец, тонкий лед между ними треснул. Стояла морозная зимняя ночь. Отряд мирно посапывал в пещере, свернувшись вокруг теплого пламени. Брудвару не спалось, и он, расположившись напротив девушки, любовался ее прекрасными чертами. Воин не отвел глаз, когда она вдруг улыбнулась и приподняла веки. Позвала его требовательным взглядом – и он безропотно подчинился. Лег позади нее, обнял нежно, но согревающе-крепко. Гладил янтарные волосы до самого утра, вдыхал аромат меда и слушал, как она дышит во сне, покуда и сам не погрузился в мир приятнейших грез. Уже следующим утром Нарьяна учила Брудвара сложному языку жестов. Когда наступало время отдыха, она рисовала на снегу руны, а затем показывала, как передать их значение без слов. Наблюдая за искренними стараниями Брудвара, девушка расцветала, становясь еще краше. Он же, окрыленный успехом и счастьем, которым заблестели карие глаза, делал впечатляющие успехи. Так он худо-бедно смог разузнать о прошлом девушки. Имя, данное ей при рождении, она давно позабыла или просто не хотела его называть. Насколько Брудвар понял из ее скудных объяснений, что она давала с явной неохотой, до двенадцати лет ее домом был Вестронг – западное королевство Империи, где, по воспоминаниям Брудвара, жил гордый и суровый народ с весьма жестокими нравами. Девушка не знала хорошей жизни, поскольку росла в жуткой нищете. Чтобы выжить и прокормить большую семью, отец продал ее на подпольном рынке одному купцу из Севера. Последнее, что помнила Нарьяна, было то, как кричала ее мать, когда отец уводил дочь из дома. После этого рассказа девушки Брудвар долго молчал, пообещав себе, что больше не станет расспрашивать ее о детстве. * * * На восьмой день пути лазурное небо, сопровождавшее их всю дорогу, заволокло густой белесой дымкой. Вновь повалил густой снег, затрудняя продвижение отряда. Однако, по словам провожатых, дорога близилась к концу. Известие омрачило для Брудвара очарование поездки. Вернулись переживания о будущих делах и осознание новой ответственности, которую возложит на его плечи титул вождя Эргунсвальда. По просьбе Брудвара их должны были привести к той самой деревеньке, где и начались все злоключения. Сын Эрнульфа не без оснований полагал, что мог бы встретить там воинов Фронсуда или даже кого-то из выживших воинов дружины. В ответ на вопросительные взгляды Нарьяны, он делился с ней мыслями, попутно объясняя положение вещей, и рассказывал о людях, которых предстояло встретить. – Про Фронсуда ты наверняка слышала. Нарьяна в ответ неопределенно пожала плечами. – Он рэгсир, командует Избранной Тысячей, а в таких вот особенных случаях, как сейчас, имеет власть и над всей армией… Почему его называют Ледяным Кулаком? Хм… Представь себе могучий айсберг. От столкновения с ним корабли разлетаются в щепки. Я видел подобные айсберги. И видел, что на этих ледяных глыбах после таких столкновений остаются лишь царапины. Так вот Фронсуд, он как айсберг – может потопить любого без вреда для себя. А его кулак… Скажу так: я знавал немало людей, которых он отправил к Предкам одним лишь ударом кулака. Фронсуд – великий воин, а его слава мечника уже обрастает легендами. – Брудвар смахнул с головы снег и продолжил: – В ряды Избранной Тысячи его привел скользкий и кровавый путь. Но Фронсуд оказался не только безжалостным рубакой, но и проявил себя как отличный стратег и тактик. Он сумел обратить на себя внимание моего деда, а тот впоследствии сделал его рэгсиром Избранной Тысячи. Да, когда ты увидишь Фронсуда, то согласишься, что ярость могла бы стать его вторым именем. Но его внешность обманчива. Ведь именно разум помог ему победить в большинстве битв и оказаться на вершине. Девушка фыркнула и совершила мудреные пасы руками. – Что? Неужели ты не знаешь про Избранную Тысячу! – удивился Брудвар. – А-а, что-то слышала… Ну так слушай: это лучшие воины со всего Эргунсвальда, преданные лично вождю. Ежегодно не только фэрлы, но и хэрдинги имеют право отправить в Скаймонд своих самых отважных и проверенных воинов и рекомендовать их на службу в Избранной Тысяче. Если они проходят испытания Ледяного Кулака, то становятся бойцами, равных которым нет. Есть ли среди них женщины? Есть, – хмыкнул Брудвар. – Не самого приятного нрава. Их сотню называют «Волчицы»… Пройдя сквозь очередной тоннель, группа очутилась на широком склоне. «До чего же красиво», – Брудвар замер, любуясь. Перед ним расстилалась уже знакомая долина, покрытая шумящим от ветра лесом. В ее центре виднелась деревенька. От крыш домов к небу тянулись тонкие струйки дыма, звуки топоров эхом разносились по окрестностям. Вокруг сновали люди. Очень много людей. «Дело дрянь, – опасения Брудвара подтверждались. – Надеюсь, Фронсуд не стал торопить события и просто организовал плацдарм для наступления. Хотелось бы верить, что он сделал это лишь здесь». Без помощи проводников сын Эрнульфа наверняка бы сломал шею, спускаясь вниз. Но аркалы знали, как и где лучше пройти, безошибочно угадывая расположения укрытых снегом троп. Тяжелая дорога осталась позади. Ободрив Нарьяну теплым взглядом, Брудвар пришпорил коня и пустился вскачь. Его встретили как настоящего победителя. Воины ликовали, выкрикивали его имя, хлопали по плечам и пытались обнять. Но голоса разом стихли, когда навстречу сыну Эрнульфа вышел Ледяной Кулак. Если вся фигура Брудвара источала живую и яркую харизму, то одно присутствие Фронсуда и его волчий взгляд внушали людям страх и трепет. Жизнь наложила суровый отпечаток на лицо рэгсира Избранной Тысячи: оно напоминало вспаханную землю, только вместо плуга борозды были оставлены совсем другими, куда более острыми предметами. – Брудваррр! – радостно зарычал Фронсуд. – Говорил я, что ты любимчик Предков! Пусть задрожит земля от нашего рева и пусть весь Эргунсвальд узнает, что ты жив! – пожилой крепыш заключил своего ученика в железные объятия. – Давайте поприветствуем сына Эрнульфа, как подобает!!! Воины ударили в щиты так, что с деревьев комьями попадал снег, а Брудвар всерьез испугался, что с гор может сойти лавина. Лязг, свист и новые крики оглушили его, словно он стоял посреди морского шторма. – Очень рад, что встретил тебя. Нам нужно о многом поговорить, – с натянутой улыбкой шепнул он Фронсуду. После тихого путешествия в горах шум раздражал и мешал сосредоточиться. – Наедине. – Конечно, – не выказал удивления Ледяной Кулак. – А кого это ты с собой привел? Видать, некоторые образумились… – Считай этих людей своими гостями. Если кто обидит их – отрублю руку. Пойдем, нужно многое обсудить. – Как скажешь, – заиграл желваками Фронсуд. – У меня тоже есть вопросы. От посторонних глаз они укрылись в добротной хижине, где временно и поселился сам рэгсир. Фронсуд, не спрашивая, поднес Брудвару длинный рог, наполненный элем. Как и положено, воин осушил его одним продолжительным глотком. – Фронсуд, расскажи мне, как обстоят дела, – с удовольствием откинулся на деревянную спинку стула Брудвар. – Хочется верить, что ты еще не начал войны. – Еще нет. Но уже разложил дрова для костра, который испепелит этот свальд предателей. – Что ты задумал? – Свальд аркалов полностью окружен, а все дороги – перекрыты. Как мы и договаривались, я следовал за тобой. Но потом встретил остатки твоей дружины. Клянусь, если бы не знал их лично, то не поверил бы ни единому слову! Выходило так, что фэрл Айтул взял тебя в плен, а сам уничтожил твоих людей, даже не замарав рук! Первой мыслью было погнаться за ним, да и прикончить ублюдка. Но ты уж извини, я не стал рисковать. Разведка подтвердила слова раненых. И я подумал: если фэрл с такой легкостью убил столько матерых воинов, то что мешает ему сотворить подобное с Избранной Тысячей, которую я вел на честный бой? Поэтому я принял решение отойти и выждать, отправив наших лучших воинов назад в Скаймонд. – Это был отличный ход, Фронсуд. Тем самым ты спас их всех. Айтул как раз и рассчитывал на то, что ты ринешься в погоню. – Я немедля послал гонцов во все свальды и призвал фэрлов к оружию. Также известил круг Озаренных, ведь дело принимало скверный оборот. Дрогмардцы откликнулись на зов первыми. Они заняли часть земель к северу от нас… – Пролилась ли кровь? – Уверен, что с нашей стороны потерь нет. Но насчет жителей приграничных селений – не уверен. – Фронсуд неприятно улыбнулся. – Фэрлы ждут моей команды. А я – ответа шаманов: надо знать, с чем мы имеем дело. Но ты вернулся целый и, как я погляжу, почти невредимый. Так, может, стоять на месте больше не имеет смысла? Расскажи, что же произошло между тобой и фэрлом? Брудвар описал события, которые произошли с момента его отъезда из Скаймонда. О злодеяниях своего отца он не упомянул. – Фэрл сбежал, поджав хвост, – подвел итог сын вождя. – Аркалы выдадут его, если он объявится в свальде, поэтому я не намерен проливать их кровь. К тому же у меня есть достаточно оснований доверять человеку, который станет их новым фэрлом. Нужно сейчас же отозвать войска и объявить о том, что аркалы прощены, а их долг – уплачен. Ледяной Кулак побагровел. Даже Брудвару стало не по себе от его дикого взгляда. – Аркалы прощены? – процедил он. – Брудвар, ты серьезно?! Да они должны ползать на коленях и грызть землю за то, что сразу же не прирезали своего фэрла! Опомнись! Послушай меня! Я служу твоей семье уже очень давно. Служу верно и честно. Но если бы твой дед и отец проявляли мягкость к своим врагам, то Север бы никогда не стал единым! Таков уж уклад нашей жизни, такова правда. Одумайся, вождя Эргунсвальда убил не какой-то безумец, а сам фэрл! Этот же фэрл убил твоих дружинников! И этот же фэрл пленил тебя! Хоть кто-нибудь остановил его?! Брудвар понимал гнев Ледяного Кулака. Тот был человеком традиций, и для него все выглядело куда проще: за преступлением всегда должно следовать наказание, за изменой – смерть. До последнего времени сын Эрнульфа придерживался похожих взглядов. Но все изменилось, когда Брудвару помог Койун. Не все аркалы оказались врагами. Они нашли в себе силы противостоять злу, даже несмотря на то, какие лишения претерпели по воле вождя. Нельзя было карать все племя за ошибки одного человека. – В каждом стаде есть паршивая овца, – бесстрастно ответил Брудвар. – Но с прошлым покончено. – Тебя слишком долго не было дома. Ты, видно, забыл, как следует поступать. Даже твой дед, хоть и любил мир, выжег бы земли аркалов после такого. Теперь и Брудвар начинал злиться. Своей пугающей и холодной яростью. Несмотря на то, что в его голове гулял хмель, это никак не влияло на свежесть мыслей. – Я уже сказал, что мне помог шаман, известный под именем Койун Шепот Ветра, без него я бы не справился. Но я одолел Айтула на глазах у многих, и моя месть утолена. Теперь я хочу сохранить мир на Севере. Это не обсуждается! – Сын Эрнульфа подвинулся вперед и посмотрел в налитые кровью глаза рэгсира. – Ты должен понять и хорошо запомнить одну вещь, Фронсуд. Времена изменились: ты навсегда останешься моим наставником, но я – больше не твой ученик. – Но…