Кейтлин кивнула, хотя в ушах до боли звенело. — Это что было, бл*дь? — Реновация, — сказал он, медленно поднимаясь и протягивая ей руку. — Армейский способ зачистки местности. — Но… Там… Там была еда. Припасы. Вещи, которые могли пригодиться людям. Зачем… — Пошли, я расскажу тебе по дороге, — он наклонился, чтобы подхватить их вещи и канистры с бензином. — Здесь нам нужно беспокоиться не только о стональщиках. Пока они трусцой бежали в обратном направлении, Букер рассказал ей то, что было известно ему самому. О том, как эвакуационные команды отгородили отдельные секции страны и отвезли людей туда. Сначала это делалось для того, чтобы освободить убежища, куда приходили все, если могли найти дорогу. Но вскоре все вышло из-под контроля. Припасы истощались, люди заболевали, и их приходило все больше и больше… Все потрясенные, потерянные, нуждающиеся. Возникла ситуация как на Ноевом ковчеге. Лишь некоторые избранные мозги остаться. Больше никто не мог войти. Все, кто за пределами ворот, оказались обречены. Тому, что осталось от армии, отдали приказы — убивать на месте, и немертвых, и заплутавших людей. Кто-то наверху посчитал, что контроль численности населения поможет сдержать вирус, дать остальным людям шанс на выживание, сэкономит съестные припасы, пока они пытались восстановить экономику. Варварство, какой бы логикой это ни оправдывали. Здания в обозначенных «горячих точках» должны быть разрушены, сожжены; как это делалось, не имело значения, лишь бы фрики и люди не могли в них спрятаться. К счастью, Букер был прав относительно численности армии. Их осталось мало, и они были далеко не такими вездесущими, как зомби. Они все равно представляли угрозу, но такую, которая тебя почти не беспокоит, если ты не находишься возле крупных городов или не приближаешься к одному из тех лагерей Ковчега. Они уже почти дошли до машины, когда Букер замедлился, выругавшись себе под нос. — Что? Что такое? — Кейтлин прищурилась, в сумерках ей было сложнее видеть. — Машина… — сказал он, и тогда-то она увидела тоненькую струйку дыма. — Они… сожгли машину? — она в ужасе уставилась на него. — Но… — Истребители. Все они такие, — он подбежал поближе, чтобы удостовериться, но он оказался прав. Кто-то подпалил машину. Она все еще горела в некоторых местах. Кейтлин смотрела, как плавится обивка, и осознание реальности скручивало ее нутро. — Они думали, что мы были в том здании, да? Букер кивнул. — Все, кто находится за пределами лагеря Ковчега, для них все равно что стональщик. Они потренируются на нас в стрельбе, а потом даже не вспомнят. Еще несколько секунд посмотрев на почерневшие останки их автомобиля, Букер сказал: — Видимо, мы пойдем пешком. — Куда? — Тот сарай, который мы десять минут назад видели у дороги, выглядел неплохо. Однако может быть тесновато. — Я неделю спала на деревьях. Переживу. — Вот это моя девочка. *** Кейтлин поерзала на своей импровизированной постели, кряхтя. — Слушай, когда я говорила, что переживу, я имела в виду равное разделение пространства. А не вот это вот, — она стукнулась плечом о стену сарая. — Какого черта, Букер. У меня нет клаустрофобии, но боже ж ты мой… — Я же тебе говорил, будет лучше, если я лягу между тобой и дверью. И если что-то ворвется сюда, нужно иметь свободу для того, чтобы отреагировать. Следовательно… — Следовательно, ты запихал лялечку в угол, — она опять поерзала, пытаясь придумать, как бы улечься так, чтобы не тереться о грязную стену сарая и не прижиматься к Букеру. — Да прекрати ты, от тебя вся эта хибара трясется. Резко выдохнув, она смахнула прядь волос со своего влажного лба. — Я не совершенно беспомощна, знаешь ли. Я тоже могу постоять на страже. — Я и не говорил, что ты беспомощна. — О да, твое решение запихать меня спать в угол прямо-таки кричит о твоей вере в меня. Букер вздохнул, прислонив винтовку к стене возле себя. — Просто постарайся улечься, ты уже сама себя накручиваешь. — Я пытаюсь, — ответила она. — Но если я лягу вот так, мне неудобно. А если лягу иначе, то окажусь прямо на тебе, так что… Смех Букера перебил ее. — То есть, ты закатываешь истерику, потому что пытаешься уважать мое личное пространство? Она помедлила, посмотрев на него в тусклом свете. — Ну, да… Он снова расхохотался, и Кейтлин привстала. — Мы только что встретились. Я знаю, что мир превратился в ад в декоративной корзинке, но я по-прежнему стараюсь поддерживать какое-то подобие вежливости… — Ах, так это ты еще вежливая?! — Заткнись. Ты понял, что я имела в виду, — в сумраке она могла видеть лишь его профиль. — Я не знаю тебя и не… ну, не хочу оскорбить или… — Оказаться в скверном положении с незнакомым мужиком, — он сказал это, ни капли не оскорбившись из-за намека. Мир и без зомби не был идеальным, они оба это знали. Мгновение спустя он подвинулся, чтобы дать ей побольше пространства. Немного, но все же это дало им маленькую нейтральную территорию. — Спасибо, — пробормотала Кейтлин, укладываясь обратно. Было тихо, и единственными звуками было их дыхание да сверчки снаружи. Она только-только почувствовала, что сон начинает к ней подкрадываться, но тут Букер деликатно прочистил горло. — Я, кхм… мне просто нужно, чтобы ты знала, — начал он хрипло. — Я бы… я бы никогда, — он помедлил, и Кейтлин не знала, то ли он пытается подобрать слова, то ли переживает что-то, известное ему одному. Он начал снова. — Сделать такое с кем-то… Это зло. Это вырывает душу из человека. Я просто… Мне нужно, чтобы ты знала — я бы никогда… — Я знаю, — прошептала она, потянувшись к нему, но тут же отдернув руку. — Ну, во всяком случае, теперь знаю. Она скорее услышала, нежели увидела, как он кивнул. — Тогда ладно. — Спасибо тебе, Букер, — она произнесла эти слова медленно, чтобы он уловил все, на что она намекала. «Спасибо, что подбадриваешь меня». «Спасибо, что присматриваешь за мной». «Спасибо, что ты хороший». — Спокойной ночи, Мидоуз. — Спокойной ночи, Букер. *** «Беги, беги, беги как можно быстрее». Кейтлин резко вскинулась, хватая ртом воздух. Один и тот же сон… Словно ты бежишь и падаешь одновременно. Крушение самолета. Фрики, поедающие кого-то. Бег. Бесконечный бег. — Эй, эй, — голос Букера прорвался сквозь туман паники. — Мидоуз, все хорошо… Эй… Она услышала, как он садится и наклоняется к ней. — Я… прости, — прошептала она срывающимся голосом. — Я… это был… Прости, я не хотела тебя разбудить. — Ты и не разбудила, — он согнул колено и свесил с него руку. — Я все равно сплю только по два часа за раз. Она попыталась сделать глубокий вдох, замедлить сердцебиение. Началась дрожь, как всегда. Слишком много адреналина курсировало по ее организму и не получало выхода. — Замерзла?