– Ну да, Вампир Вергун. Ты ешь его еду и пьешь его вино. Бершад залпом осушил кувшин, сжимая его побелевшими пальцами: – Мне надо с ним поговорить. Немедленно. Подавальщик расхохотался: – Поговорить с вампиром ты сможешь, если залез в долги, а расплатиться нечем. Или если начнешь буянить в его заведении. Только предупреждаю, разговор тебе не понравится. – Понятно. Бершад выхватил из-за пояса кинжал и ткнул рукоятью в лицо подавальщика. Нос хрустнул, хлынула кровь, и подавальщик сполз по стене на пол. – Ступай скажи Валлену Вергуну, что в его заведении буянит Бершад Безупречный. 26 Эшлин Альмира, Незатопимая Гавань Оранжевое сияние закатного солнца заливало замок Мальграв и Незатопимую Гавань. Эшлин готовилась к коронации. Со двора замка доносились голоса сотен людей и запах моря. Альмирские бароны ждали свою королеву. Наряд Эшлин – длинный отрез черного шелка, пятью витками обвивавший грудь и руки, – складывался в замысловатый узор треугольных разрезов и четких складок ткани. Черные волосы Эшлин, уложенные высокими шпилями, ониксовой короной вздымались над головой. – Западные бароны прибыли? – спросила Эшлин кастеляна, робко вошедшего в ее опочивальню. Эшлин весь день не выходила на крепостные стены, потому что служанки вот уже пять часов делали ей прическу. – Да, прибыли, королева. Пятьдесят баронов из долины Горгоны, а то и больше. Они остановились в особняке Седара Уоллеса и ждут тебя в замковом дворе вместе с остальными. Наконец-то. – А сколько с ними воинов? – спросила Эшлин. – Прошу прощения, королева? – Сколько воинов прибыло с западными баронами? Кастелян сверился с записями. Замялся. – Королева, здесь отмечены только бароны. Они въехали в город без воинов. Очень странно. Может быть, бароны торопились к коронации? Но Эшлин знала, что вполне возможно и другое. Уоллес обещал прислать своих людей в срок. А вдруг этого не произошло? По какой причине? – Пригласи ко мне Хайден и Сосоне, – сказала она кастеляну. Вдовы вошли в опочивальню – обе в черных доспехах и простых масках из акульей шкуры, оставлявших открытыми только глаза. – Седар Уоллес не привел в город своих воинов. Приехали только его вассалы, бароны из горгонской долины, – сказала Эшлин. – Что-то не так. – Наверное, он что-то задумал, – проворчала Хайден. – Сейчас самое удобное время бросить мне вызов. Если меня убьют до официальной коронации, Уоллес захватит власть. – Но для этого он должен привести в город своих воинов. – Не обязательно, – вздохнула Эшлин. – В замок их не пустят, а мои гвардейцы охраняют город. Даже численное превосходство не даст Уоллесу никаких преимуществ. А вот если его войско осталось за городом, то контролировать его я не смогу. Разумеется, сегодня в замок приглашены все бароны, Уоллес это знает. Эшлин прикусила губу и задумалась. Можно немедленно арестовать Уоллеса, но тогда возмутятся его вассалы и, возможно, поднимут мятеж. Вспыхнет гражданская война, чего нельзя было допустить. До летнего солнцеворота оставалось совсем немного времени. – Королева, – сказала Сосоне, – если тебе грозит опасность, коронацию лучше отложить. – Если я так не уверена в своих силах, что опасаюсь даже коронации, то никто из баронов не пойдет со мной в Баларию. Нет, надо просто усилить охрану. Сколько вдов охраняет замковые стены? – Ровно сотня, – ответила Сосоне. – Отправь половину во двор, пусть следят за каждым вассалом Уоллеса. – Бароны перепугаются, – заметила Сосоне. – Мне это и нужно. Если Уоллес решит, что сегодня у него есть шанс, он им обязательно воспользуется. Избежать резни можно только демонстрацией силы. – Но в таком случае входы и выходы в замковый двор останутся без должной охраны, – напомнила Сосоне. – И половина коридоров замка тоже не охраняется. Эшлин прикусила губу. Сосоне была права. – Кому можно доверять? – Королевские гвардейцы под командованием Карлайла Лайавина патрулируют городскую стену. Их можно отправить на охрану замка, – сказала Хайден. – По-моему, Карлайлу и его людям можно доверять. – Нет. Пока мы не узнаем, где люди Уоллеса, королевские гвардейцы должны патрулировать городские стены, – возразила Эшлин. Карлайл долгие годы готовил королевских гвардейцев к обороне Незатопимой Гавани. Несколько сотен воинов легко отразят нападение многотысячной армии. – А еще кому? Воцарилось молчание. Да, королевские гвардейцы должны охранять городские стены, но у Карлайла можно попросить пару десятков бойцов. – Пусть гвардейцы остаются на городских стенах, – наконец сказала Эшлин. – Передай Карлайлу, пусть пришлет полсотни лучников для охраны замкового двора. – Будет исполнено, королева, – сказала Сосоне. – Сосоне, кто из вдов лучше всех владеет пращой? – спросила Эшлин. – Я, – без ложной скромности ответила Сосоне. – Если я прикажу, пробей голову Уоллесу. Ясно? – Да, королева. – Хорошо. Эшлин готова была расправиться с Уоллесом, если он ее к этому вынудит. – Я займусь подготовкой. – Сосоне поклонилась и вышла из опочивальни. Хайден подошла к Эшлин и негромко спросила: – Нить при тебе? – Да, – ответила Эшлин, коснувшись левого запястья. – И ножичек тоже. – Отлично. – Хайден внимательно оглядела опочивальню, будто Седар Уоллес прятался за завесами. – Не волнуйся, Хайден. Я знаю, что мне грозит, и готова ко всему. Что ж, осталось только надеть маску и спуститься во двор. Альмирские воины надевали маски в битве, а альмирские короли и королевы – на коронации и потом на королевских аудиенциях. Сайлас в шутку говорил, что это придумали для того, чтобы назойливые просьбы и жалобы придворных выслушивал не король, а какой-нибудь доверенный советник. Лучший резчик Незатопимой Гавани потратил целый месяц на создание маски для Эшлин. Символом Мальгравов был орел, именно его изображала маска Гертцога – по традиции и для того, чтобы гвардейцам не нужно было делать новые боевые маски. Эшлин решила сохранить орлиные маски своих воинов, но себе придумала новую. Ее маска, вырезанная из папирийского кедра и выкрашенная в белый цвет, изображала морду призрачного мотылька – овальные глаза, небольшой нос, изысканный узор чешуек, напоминавший соты, двойные усики, ниспадавшие до ключиц. К усикам крепились серебряные колечки и крошечные круглые зеркала, которые разбрасывали по залу сверкающие каскады солнечных зайчиков. Резчик предложил Эшлин выбрать что-нибудь не столь вызывающее. Альмирцы изображали своих безымянных богов в виде всевозможных птиц и зверей, но не драконов. Лишь немногие по-прежнему верили, что драконы и демоны населяли Терру еще до того, как тут появились боги и теплокровные животные, но поклоняться драконам считалось вульгарным. Эшлин это не тревожило. Ей надо было объявить Альмире, что она – независимая королева, которая не намерена придерживаться устарелых традиций и обычаев. Следовало убедить альмирцев, что драконы – не враги людей. Этим и объяснялась новая маска Эшлин. Вдобавок она всю жизнь обожала призрачных мотыльков; один из них и одарил ее драконьей нитью на запястье. Другая маска была бы предательством. Эшлин надела маску. Тонкие шпили прически скользнули в специально проделанные отверстия в кедровой древесине. Маска, пахнущая свежестью и жизнью, плотно прилегала к лицу. Хоть резчику и не нравился выбор Эшлин, свою работу он выполнил на совесть.