— Так ведь ты же сам сегодня приезжал на Топольчанскую, так? Там был убит некий Тарасюк. Этот Тарасюк — только не падай! — тоже имел отношение к моему делу! Поэтому получается, что все взаимосвязано, и как знать, не окажутся ли твои неразумные байкеры участниками все той же, как ты изволил выразиться, смури. Или мне теперь вообще спрятаться в подполье и не вылезать, пока господь окончательно не разберется с человечеством? — Ладно, — отмахнулся Лешка. — Я все-таки поговорю с Андреем. Мне кажется, это не женское дело. И не хочется мне когда-нибудь приехать по вызову и обнаружить в наполненной ванне твое остывшее тело! — Браво, Ванцов, умеешь ты заразить молодую леди оптимизмом, — усмехнулась я. — Теперь я почувствовала интерес к жизни вообще и к этому делу в частности! И, знаете, доля правды в этом моем высказывании была! Ванцов меня слегка разозлил, и теперь остатки депрессии окончательно растаяли в воздухе, уступив место моим охотничьим инстинктам. Я была готова выйти на тропу войны! * * * В половине восьмого я наконец-то освободилась. Ну и денек выдался у меня сегодня! Я даже не заметила, как на улице потемнело, нахмурилось и наступил вечер. Милицейская машина по распоряжению господина Ванцова отвезла меня домой — при этом в моей душе шевельнулось нехорошее подозрение, что таким вот образом Ванцов вкупе с Ларчиком просто хотят убедиться в том, что я не предприму собственных попыток размотать чертов клубок из колючей проволоки! Сами они расставаться явно не спешили, поскольку собрались теперь посетить наш офис. Я даже осмелилась предположить, что они там будут расслабляться с пивом, стараясь забыть впечатления сегодняшнего дня. Машина остановилась аккурат около моего подъезда. А домой я совсем и не хотела. Впрочем, дабы успокоить бдительных сопровождающих, я покорно зашла в подъезд и постояла у окна, терпеливо ожидая, когда они отчитаются перед Лешенькой, что порученное им дело совершили, и укатят по домам. Они долго тусовались внизу: видно, так им повелел «босс». Наконец уверились в том, что я легла в кроватку и за мою судьбу человечество в лице двух заботливых идиотов может быть совершенно спокойно, и отъехали, тихо шурша колесами. Жалко, что моя соседка тетя Валя не видела, как меня привезли в «воронке»! То-то бы у этой благообразной до неприличия старушки радости было! Наконец-то опасную, непонятную и насквозь неформальную Сашу привезли, как разбойницу с большой дороги! Впору было к ней постучаться и рассказать обо всем, порадовать старушенцию на ночь рассказом о моих приключениях! Да времени было мало. Домой я должна была вернуться в десять, иначе мама поставит меня в угол, значит, у меня в распоряжении был всего один час. Я спустилась во двор и подняла голову. Слава богу, Пенс был дома. Причем, судя по тому, что освещена была вся квартира, чего никогда не допустила бы экономная маменька, он пребывал в гордом и радостном одиночестве. Я поднялась по лестнице и у двери в его квартиру зажала уши — грохот музыки свидетельствовал о том, что я права. Интересно, услышит он мой звонок или мне надо оглушительно заорать «Ду хаст!»? Я рискнула позвонить. В дальнейшем, правда, мне предстояло действовать нетривиальными и незаконными методами, но пока надо пытаться соответствовать общественным идеалам! * * * Пенс настолько натренировал свой слух, что открыл мне дверь почти мгновенно. Как он умудрился расслышать мое робкое треньканье сквозь мощные раскаты гитары Блэкмора — не знаю! — Привет, — сказал он мне, радостно улыбаясь. — Привет, — бросила я устало, проходя в комнату. Пусть проникнется моей вековой усталостью! — Интересно, — поинтересовалась я, — без Блэкмора ты бы узнал, что на свете когда-то был норвежец Эдвард Григ, собственно, и создавший вот этот шедевр, который теперь так самозабвенно исполняет твой драгоценный Ричи? — Обижаешь, милая, — добродушно ухмыльнулся мой возлюбленный. — Уж «В пещере горного короля» все знают! «Интересно, а Ванцов знает?» — подумала я. — Я позвоню? Он кивнул. Первым делом я набрала свой номер. Мама подняла трубку и, едва заслышав мой голос, поспешила сообщить мне, что только что звонил Лариков и был вельми разгневан тем, что я еще не добрела до дома. — Я у Пенса, — сообщила я. — Если в Пенсе не проснется сексуальный маньяк, во что я слабо верю, я нахожусь в полнейшей безопасности. Так ему и скажи. — Сама позвони и скажи, — парировала мама. Какая-то она сегодня несговорчивая! — Он мне за день надоел, — поделилась я с ней, но она осталась безжалостной. — А мне вы все надоели. Я книжку читаю и устала от своих идиотов-учеников, так что сама разбирайся с начальством! — Ладно, — вздохнула я. — Надеюсь, ты хоть классику читаешь, а не бульварное чтиво? — Я криминальное чтиво читаю, — призналась мама. — Классики мне за день хватило. Классику ты сама читай. Она положила трубку, и я поняла — приставать к ней смысла нет. Пока моя мама не дочитает очередной «шедевр» до последней страницы, она вряд ли будет склонна дарить окружающим свое внимание. Поэтому мне ничего не оставалось, как самой позвонить Ларчику. Тот сначала не поверил, что я у Пенса. И вообще начал разговор грубо и агрессивно. — Где ты шляешься? — возопил он в мое ухо так, что я испугалась, как бы мне не оглохнуть. — Я у Пенса, — миролюбиво сказала я. — Позвать его? — Не надо, по музыке уже понял… Чего вы там делаете? — Нескромно об этом спрашивать, — возвела я глаза к небесам. — Целуемся и предаемся посильному разврату. У Пенса, появившегося на пороге комнаты с подносом, глаза округлились от праведного возмущения, и поднос чуть не полетел из рук, рискуя испортить любимый маменькин ковер уродливыми пятнами разлитого кофе. — Кстати, Андрей, вы забрали попугая? — поинтересовалась я, прежде чем закончить разговор. — Забрали, можешь не беспокоиться. В данный момент пытаемся выжать из него показания… — Дурацкая шутка, — поморщилась я. — Не мучайте бедную птицу. — Это она нас мучает, — возмутился Лариков. — Без конца верещит, как будто Ванцов наступил ей на хвост. Он тут решил, что так она требует пиво. — Не спаивайте невинное существо! — взмолилась я. Наш разговор был окончен. Я повесила трубку. Пенс начал разливать кофе. — Еще один звонок, — предупредила я его о своем коварстве. — Только сейчас я попрошу тебя о тишине. Выключи музыку, а? На пять минут… Он послушался. Хорошо, когда твой избранник столь молчалив и покладист, подумала я. И набрала тот самый номер, который нашла в Таниной квартире. Тот, обведенный двумя сердечками. * * * Сначала он явно не спешил осчастливить меня беседой. Телефон долго и безуспешно пытался догудеться до моего таинственного «сердцееда», и я уже начала отчаиваться. Вот такая получается у меня сегодня невезуха… Мертвецов навалом, а что касается больших человеческих чувств — нет и в помине! Или он и впрямь убийца и уже спрятался в какой-нибудь стране «третьего мира», или невинен как дитя и спит блаженным и не омрачаемым черными воспоминаниями сном. Однако в тот момент, когда я уже подумывала смириться с объективной реальностью, трубку сняли. И я услышала бархатный, приятнейший голос: — Я слушаю. Судя по всему, это должен быть мой герой, решила я. Если у него такой голос, немудрено, что Таня легко пала, сраженная стрелой Амура. О Тане, впрочем, лучше так не думать. Поскольку она и впрямь пала, и пала именно сраженная. Если завтра, после баллистической экспертизы, выяснится, что сразили их с Тараской из одного оружия, мои худшие опасения подтвердятся.