На мгновение все исчезло, все перестало существовать, остался только ослепительный свет, который быстро начал сменяться темнотой, как темнеет подожженный сразу со всех сторон белый лист бумаги. А потом все медленно начало возвращаться – тело, душа, сознание. Когда Агата открыла наконец глаза, она больше уже не была в Гномии. * * * Она стояла посреди стеклянной комнаты с прозрачными, мерцающими морозным голубым светом стенами и полом. Внутри комнаты клубился тонкий вихрь серебристого дыма. У Агаты слегка покалывало в висках, и было очень тяжело дышать – казалось, что ее легкие набиты камнями. – Где мы? – хрипло спросил чей-то голос. Агата повернулась, увидела стоявших на фоне светящейся стеклянной стены Тедроса и Софи. Оба они были мокрыми насквозь и смотрели по сторонам широко раскрытыми от удивления глазами. Тедрос машинально потирал свою обнаженную грудь. – Мы внутри хрустального шара, – сказала Агата. – Смотрите. Она указала им рукой на стену, спиной к которой они стояли. За стеклом колыхалась, пенилась вода в громадной ванне из голубого камня. – Я чувствую себя так, будто меня тролль дубинкой огрел, – пожаловалась Софи, держась за свой бок. – Неудивительно, что Доуви выглядела такой… пришибленной. – Редкий случай, когда я абсолютно согласен с Софи, – тяжело дыша, заметил Тедрос. – Не знаю, через что мы сейчас проскочили, но оно из меня тоже едва дух не вышибло. Господи, как же старик Мерлин смог пережить такое? – Мерлин достаточно искусный волшебник, чтобы нейтрализовать силу шара, – прозвучал голос откуда-то из угла. – Во всяком случае, бо́льшую ее часть. Они обернулись и увидели Потрошителя. Сгорбленный, едва стоящий на дрожащих лапах, он не кота сейчас напоминал, а скорее мятый очищенный банан. – И хотя у кошек на самом деле не девять жизней, как говорят, мы все же крепче и выносливее, чем люди, – продолжил Потрошитель. – А теперь внимание. Время нашего пребывания внутри шара ограничено. Это всего минут двадцать, максимум полчаса. Так что чем скорее мы найдем ответы, которые ищем, тем меньше будет таких вот заходов в портал, а значит, и меньше шансов на то, что нас постигнет та же судьба, что и профессора Доуви. У Агаты покраснела шея – верный признак того, что она не в своей тарелке. – Что мы будем делать теперь? – спросила она, с трудом глотая воздух. Вокруг нее клубился серебристый дымок, складывался постепенно в ту самую призрачную маску, которую Агата видела внутри шара, включив его в Школе. Маска была похожа на профессора Доуви и одновременно еще на кого-то, чье лицо казалось Агате знакомым, только она никак не могла вспомнить, кто это. Впрочем, вспоминать было некогда, потому что призрак уже повернулся к ней, собираясь спросить, кого она хочет сейчас увидеть… Все было как в прошлый раз, только теперь маска проплыла мимо нее, прильнула к стенке шара и уставилась в пустую ванну так, словно Агата была там, снаружи. Затем маска заговорила, обращаясь не к стоящей позади нее Агате, а к воде за прозрачными стенками шара: «Наказ мой ясен, как кристалл, и прочен, как алмаз: Одна Кларисса на земле мне вправе дать приказ. Своей Второй она тебя решила мне назвать. Скажи, Вторая, что тебе я должен показать? Пусть это будет лютый враг или товарищ твой. Лишь имя назови, и он предстанет пред тобой». – Скорее! Начинайте изучать кристаллы! – воскликнул Потрошитель, поднимаясь на задние лапы и начиная копаться в маске с задней ее стороны. – Какие кристаллы? – озадаченно спросил Тедрос. Агата подошла к своему коту, посмотрела, как тот скребет лапой бусинки дыма, из которых сложена призрачная маска… У нее широко раскрылись глаза от удивления. Это был не дым. Каждая туманная капелька была кристаллом. Тысячи таких стеклянных шариков, каждый размером со слезинку, плавали в воздухе, образуя маску. Они были похожи на жемчужинки, нанизанные на невидимую нитку. И внутри каждого крохотного шарика, как в миниатюрной копии большого хрустального шара, разыгрывалась какая-то сценка. Агата схватила пригоршню первых попавшихся кристаллов, они оказались холодными и упругими на ощупь. Внутри кристаллов перед Агатой мелькнули ключевые эпизоды из ее собственной жизни – вот она делает свои первые шаги, идя навстречу матери на Кладбищенском холме, впервые идет вместе с Софи по центральной площади Гальвадона, падает со стимфа в Школу Добра… Затем ей начали попадаться кристаллы, связанные с жизнью Софи. Вот крошка Софи со своей матерью, Софи поет для животных в Гавальдоне, Софи дерется с Хортом в классной комнате Школы Зла… После этого неожиданно пошли один за другим кристаллы со сценками из жизни Тедроса… И Потрошителя – Агата сразу узнала своего кота, над которым издевались его красивые братья. – Кристаллы показывают прошлое каждого из нас, – озадаченно произнесла Агата. – Конечно, потому что сейчас внутри этого шара мы вчетвером, и кристалл времени улавливает воспоминания каждого из нас, – откликнулся Потрошитель, быстро просматривая кристаллы и бросая их на пол. – Вот почему Мерлину и Доуви так и не удалось понять, почему Экскалибур отверг Тедроса. В их личных воспоминаниях ответа на этот вопрос не было, внутри шара они имели доступ к воспоминаниям только о своих собственных жизнях. Я посоветовал им привести сюда вас троих, или хотя бы одного Тедроса, но Мерлин сказал, что у него за плечами долгие годы жизни в Камелоте, а Доуви знает практически все о Бескрайних лесах, поэтому они постараются обойтись своими силами, не подвергая принца ненужному риску. Так они решили и ошиблись. – Кот отшвырнул в сторону еще пригоршню кристаллов. – А теперь хватит болтать. Работаем. Ищите кристаллы, которые могут пролить хоть какой-то свет на вопрос, почему Экскалибур предпочел Райена Тедросу. Все, что может иметь хоть какое-то отношение к этому. – Ты говорил, что у нас в запасе всего лишь двадцать-тридцать минут. А перед нами вся жизнь каждого из нас, Потрошитель. Четыре полных жизни, – возразила Агата, продолжая до сих пор ощущать каменную тяжесть в легких. – У нас нет времени отслеживать каждый момент своего прошлого! – Эй, а вот это вообще не мое прошлое, – вмешалась в разговор Софи, крутя в руке кристалл, который показывал, как она карабкается на дерево в ужасном черном платье с торчащими на нем блестящими шипами. В нем Софи была очень похожа на неуклюжего дикобраза. – У меня никогда не было такого дурацкого платья, и не будет, это я вам обещаю. И по деревьям я никогда не лазила, не умею… – Ну, возможно, это или что-то подобное все же случилось когда-то… – начала Агата и замолчала. У нее в руке оказался кристалл, в котором проигрывалась сценка, которую она уже видела в прошлом. Сценка, на которой два Тедроса бежали без рубашек по лесу. Это сценку Агата видела в Школе, в библиотеке, когда пыталась с помощью шара проникнуть в подземную тюрьму Камелота. Тогда эта сценка показалась Агате лишенной всякого смысла, потому что… …Потому что это событие тогда еще не произошло. Хрустальный шар показал эту сценку за несколько дней до того, как два Тедроса – один настоящий, второй Агата – бежали сквозь лес, спасаясь после бегства с эшафота благодаря заклинанию Доуви. А это значит… – Эта сценка была не из прошлого, а из будущего, – сказала Агата, поворачиваясь к своим друзьям. – Кристалл может показывать и то, что было, и то, что будет. Вот почему ты видела себя в том странном платье, Софи. – Не может быть такого будущего, в котором я соглашусь надеть такое платье, – огрызнулась Софи. – То же самое сказала бы и я, увидев бегущих по лесу двух Тедросов, – сказала Агата. – Но все же случится так, что ты наденешь на себя то платье… – Погодите-ка секунду. Тут что-то странное вот в этом кристалле, – оборвал их Тедрос. Агата и Софи обступили принца с двух сторон, все вместе заглянули в хрустальную капельку и увидели в ней маленького Тедроса, лет девяти или десяти, спешащего по лесу вслед за своей матерью. – Вы спросите, что здесь странного? Дело в том, что это платье моя мать надела, когда навсегда убегала из Камелота, чтобы остаться с Ланселотом. Я очень хорошо помню ту ночь, – сказал Тедрос. – Она покинула замок, даже не попрощавшись, и я тогда не видел, как она уходила в Леса. И никогда не гнался за ней вслед. Я только лишь хотел потом, чтобы у меня была такая возможность – догнать ее. А этого… – он повертел в руке кристалл. – Этой сцены в жизни не было, это неправда. Агата и Софи озадаченно переглянулись, затем все втроем повернулись к Потрошителю, который не переставая просматривал кристаллы и отбрасывал их в сторону. – Еще раз напоминаю вам, что хрустальный шар сломан, – не поворачивая к ним головы, сказал кот. – Нормально работающий шар показывает только настоящее. А на этом шаре появилась трещина, которая изменяет ход времени, и настоящее начинает смешиваться с прошлым и будущим. Более того, трещина искривляет пространство, превращая шар в портал. Теперь мы все находимся внутри этого портала и должны сами делать поправки, определяя, к какому времени – прошлому, настоящему или будущему – относится каждая сцена. – Но этой сцены вообще никогда не было! – воскликнул Тедрос, размахивая кристаллом, в котором он сам спешил по лесу за своей матерью. – Это потому, что у людей душа не так устойчива, как у нас, котов, – спокойно ответил Потрошитель, продолжая перебирать кристаллы. – Вы, люди, привыкли сваливать свои воспоминания, сожаления, надежды, желания, мечты в одну кучу. Беспорядочную кучу. Мерлин называл это кристаллом времени. Нет, он ошибался. Это кристалл мыслей. Шар треснут, поэтому он больше не показывает одну только объективную реальность. Нет, он показывает реальность такой, какой мы представляем ее в своих мыслях. А мысли у человека такие же треснувшие, как этот шар, в них реальность искажена, подчищена, подправлена… Так что, разбирая кристаллы, вы должны определять, где реальность показана, а где придуманная вами самими иллюзия. – Выходит, мы не только время на прошлое и будущее должны фильтровать, но еще и действительность от выдумки отделять? – не веря своим ушам, переспросила Агата. – Взять хотя бы вот это чудовищное платье, – сказала Софи, поднимая в руке свой кристалл. – Что это? Прошлое? Будущее? Или ложная память, вроде как у Тедроса, где он бежит за своей матерью? – Потрошитель, как мы найдем ответы, если не можем поручиться за то, что они верны? – напирал на кота Тедрос. Только теперь кот оторвался от своих кристаллов и посмотрел на Тедроса, Софи и Агату. – Будь это так легко, Мерлин и Доуви давным-давно нашли бы ответы на все вопросы, – сказал он. Агата переглянулась с Тедросом и Софи, после чего, не сказав ни слова, они все трое продолжили перебирать кристаллы. Чаще всего Агате попадались сценки из ее собственной жизни, что и неудивительно, поскольку она была для шара Второй после Доуви, и именно ей он отдавал предпочтение перед остальными. Правда, некоторые сценки были весьма странными, сомнительными, скандальными даже, можно сказать. Например, сцена в тронном зале Потрошителя, где Тедрос роется в сумке Доуви (не было такого!). Или сцена на темном кладбище, где Агата стоит на коленях перед надгробьем с надписью «Змей» и кладет цветок на его могилу (вот этого уж точно не могло случиться никогда!). Еще один эпизод – Агата обнимается с лысой, дряхлой Леди Озера (не обнималась она с ней, когда была на Авалоне… Или обнималась все же? Агата тогда очень испугана была и спать ужасно хотела, так что кто знает, что она там делала, чего не делала… Самой ей этого уже не вспомнить). И в сценках из жизни Софи тоже нестыковок хватало. Так, например, в памяти Софи отложилось, что это она спасла Тедроса во время Испытания Сказкой (на самом деле это была Агата). Софи так же воображала, что победила на Шоу талантов, спев прекрасную песню (на самом деле это был какой-то чудовищный рев и визг) и убила Эвелин Садер с ее злобными синими бабочками (на самом деле это сделал директор Школы). В большинстве воспоминаний Софи присутствовала Агата, и Софи пыталась исправить в них свои прошлые ошибки. Позволяла Агате и Тедросу вместе отправиться на Бал Всегдашников; не накладывала заклинания, которое заставило Тедроса не поверить Агате в Школе для мальчиков; оставалась с Тедросом и Агатой на Авалоне вместо того, чтобы возвратиться к Рафалу… Хотя по большей части эти воспоминания оказывались ложными, Агате было приятно чувствовать, что она занимает в душе своей лучшей подруги столько же места, сколько Софи в ее собственной. А вот на попадавшихся ей кристаллах Тедроса были в основном другого типа сцены. В них маленький принц проказил, обманывал слуг и нянек, а став взрослее, без конца жевал всякие ростбифы и жареных фазанов и постоянно выигрывал, выигрывал, выигрывал во все подряд, будь то регби, фехтование или рыбная ловля. Агате показалось, что Тедрос намеренно прячет за этими пустяшными воспоминаниями свои истинные чувства и переживания.