На Мост Софи сеял мелкий дождик. А сквозь него угадывалась, становилась все более отчетливой… Тень. И она приближалась к их башне. Тень приобрела очертания мужской фигуры – высокой, нескладной, в надвинутой на лицо черной шляпе. И этот человек что-то нес, закинув через плечо. Что именно?.. У Агаты похолодело в животе. – Пират, – сказала она. Студенты тут же вскочили на ноги, попятились от окна вглубь спальни… Агата же выглянула в окно и увидела эту тень, что называется, вживую. Да, это был человек, мужчина, и он тяжело шагал по мосту к башне директора. Дождь сеял все сильнее, лица под черной шляпой было не рассмотреть, поэтому узнать этого пирата Агата не могла, как ни старалась. Не могла она понять и того, что именно он тащит, закинув за свое плечо. Одет мужчина был во все черное, если не считать серебряной кольчуги, тускло поблескивавшей серебром под его развевающимся на ходу кожаным плащом. «Судя по всему, это не простой пират, – подумала Агата. – По рангу что-то вроде Кея». Пират двигался не спеша, слегка прихрамывая на правую ногу, звонко постукивая по каменному мостику подковками своих высоких сапог. Кастор пошел было к окну, хотел, наверное, ринуться в атаку, но Сториан выстрелил молнией, которая просвистела рядом с головой пса, и преподаватели поспешно оттащили его назад. За их спинами сгрудились первокурсники. – Защитная система на мосту, – нервно прошептала профессор Анемон. – Она задержит его! Словно в ответ на ее слова, вдали вспыхнул красный сигнальный фонарь на предупреждающем знаке, осветил лицо мужчины, сканируя его. В следующую секунду красный огонь сменился зеленым. Защита решила пропустить незнакомца. – Или не задержит, – философски заметил Хорт. – Он каким-то образом обманул защиту… – запричитала Рина. – Помолчи, – оборвала ее Эстер. – Мы не стая гусей, которым можно шею свернуть и в пирог запихнуть. Он один, а нас… целая Школа! – она повернулась к Анадиль и спросила: – Ты готова? – Конечно, – невозмутимо ответила та. – Даже с одной рукой. С шеи Эстер молнией рванулся демон, вылетел в окно и впился пирату в лицо. В следующий миг Эстер и Анадиль выпрыгнули вниз, на мостик, и бросились к бандиту. – Эй, меня подождите! – завопила Дот, вспрыгивая на подоконник, чтобы затем с диким визгом тоже свалиться с него на мостик. Остальные студенты столпились у окна и, вытаращив от удивления глаза, принялись наблюдать за тем, как Эстер и Анадиль сражаются с пиратом. – А мы чего ждем? – крикнула Агата. – Вперед! И ее армия с дружным ревом повалила из окна на мостик, на помощь своим подругам. Пока демон жалил и кусал пирата, а Эстер и Анадиль пытались утихомирить его пинками и любительскими заклинаниями на обездвиживание, Дот пробилась вперед, зажгла кончик своего пальца и уже приготовилась было превратить одежду пирата в огромную ириску, которая свяжет негодяя по рукам и ногам крепче любой веревки, но… …но увидела его лицо и закричала: – Стойте! Остановитесь! Атака захлебнулась, все обернулись и озадаченно уставились на Дот. Не удивилась остановке, пожалуй, только Агата, тоже увидевшая и узнавшая в лунном свете окровавленное, покрытое ссадинами лицо пирата. Тем более что никакой это вовсе не пират был, а… – Папочка! – ахнула Дот. Свернувшись в клубок на каменном мосту, Шериф из Ноттингема разлепил подбитый глаз. Шляпа с его головы давно слетела, волосы растрепались и промокли от дождя, с бороды капала кровь. – До чего же мне не нравятся твои подружки, Дот, – прохрипел он. – Терпеть их не могу, если честно. – Но что ты здесь делаешь? – спросила Дот, пока Эстер и Анадиль, смущенно потупившись, помогали Шерифу подняться, а тот сверлил их ненавидящим взглядом. Не переставая морщиться от боли, Шериф ничего не ответил дочери и вместо этого обратился напрямую к Агате: – Если хочешь спасти своего парня, мы должны отправляться немедленно. У Агаты вновь все сжалось внутри, взгляд непроизвольно метнулся вдоль моста в сторону замка. – Куда? Отсюда не выбраться, тут пираты… они идут… И только сейчас Агата вдруг поняла, что никакие пираты ниоткуда не идут и на мосту совершенно пусто. И не только на мосту. Пиратов не было видно больше ни в окнах Школы Зла, ни за стеклами Школы Добра, ни внизу, на земле. Пираты исчезли. Все. До единого. «Этого не может быть, – подумала Агата. – Вновь какая-то военная хитрость, уловка. Ловушка…» – У нас нет времени валять дурака, Агата, – проворчал Шериф. – Райен не только твоего приятеля собирается убить, он всех их порешить решил. Включая Доуви. Эти слова ударили Агату словно кулаком в солнечное сплетение. Впрочем, не ее одну, она увидела, как побледнели стоявшие рядом с ней преподаватели. И Хорт побледнел, смертельно испугавшись за Николь. – Возьми с собой своих лучших бойцов, – приказал Шериф. – Молодежь и учителя пусть останутся здесь и охраняют Школу. – Но я же сказала, нам отсюда не выбраться! – с трудом переводя дыхание, возразила Агата. – А даже если сумеем пробиться, в Камелот вовремя нам все равно не успеть, нет такого способа, чтобы… – Есть, – коротко отрезал Шериф. Он поднял руку и вытащил из-за спины знакомый, аккуратно зашитый серый мешок, внутри которого что-то трепыхалось, словно он был набит котятами или щенками. – Тот же самый, с помощью которого я позаботился обо всех этих пиратах, – ухмыльнулся окровавленным ртом Шериф. 16 Профессор Доуви Что заставляет биться твое сердце? Я знаю, где находится Мерлин. Это я поняла, когда нашла тот пучок волос, который он послал мне с крысой Анадиль. Он знал, что я догадаюсь. Но это мое знание ровным счетом ничего не значит, пока я не поделюсь им с кем-нибудь. Точнее, пока не поделюсь с тем, кто сможет найти Мерлина, если Тедрос и я умрем. С тем, кто не находится в когтях Райена. И поделиться я должна раньше, чем на мою шею упадет топор палача. Но кому я могу все рассказать? И как? С тех пор как нас вывели из Пещеры Короля, накинув нам на головы грязные джутовые мешки, изо всех доступных мне чувств остались лишь обоняние и слух. Ах да, еще осязание. Я чувствовала, как меня волокут вверх по лестнице, мои руки время от времени на мгновение прикасались к телам других пленников. Однажды я успела узнать крепкую потную руку Тедроса и успела пожать ее прежде, чем нас вновь разлучили. Слух? Он рассказывал мне о том, что Уильям тихонько и жалобно поскуливает, я слышала, как вразнобой стучат по ступеням каблуки Валентины и Айи, как то учащается, то замедляется дыхание Николь – это означало, что она глубоко погружена в свои мысли. Вскоре мое платье начало задевать гладкие мраморные стены, зашуршали крылышки падающих с них насекомых. Потом ступени кончились, и мои колени невольно подогнулись, когда я ступила на лестничную площадку, чувствуя себя совершенно обессиленной. Подул легкий ветерок, принес с собой аромат гиацинтов. Все ясно, это значит, что мы проходим по веранде Голубой башни, над садом, где цветут эти гиацинты. А вот в дополнение к цветочному аромату и птичье пение. Да, это поют те же птицы, которых я видела и слышала, отдыхая в спальне королевы, куда уложила меня Агата, когда я пришла в Камелот. Но не только эти чувства и ощущения жили во мне, не только они. Было еще одно, шестое чувство, которым обладают только феи-крестные. Именно оно, это шестое чувство, заставляло кипеть кровь в моих жилах, именно благодаря ему у меня покалывало ладони. Шестое чувство подсказывало мне, что сказка движется к концу, которого у нее не должно быть, и единственное, что может исправить положение и вывести сказку на правильный путь – это вмешательство феи-крестной. То есть меня.