- Чего же Анастасия Игоревна делаете?, - тут же надулся, возмутился Штыря, - испортили понимаешь ли такой кадр. - А вы почему без спросу фотографируете. Я вам кажется своего согласия на этого не давала. - Подумаешь какая цаца, разрешение я видите ли у неё не спросил, мне между прочим сам Корнев приказал, для стенгазеты снимков на делать, а у меня вот плёнка кончается, - сердито продолжил Штыря и перевёл взгляд на Зверева, - если бы он меня заранее велел, я бы запасную пленку взял, а то получается что каждый снимок на вес золота а Анастасия Игоревна руками закрывается. Зверев лишь пожал плечами. - Я вообще то не фотокорреспондент, как вам известно, у меня камера то случайно оказалась, - продолжал возмущаться Штыря, - и теперь Корнев меня прибьёт. Я ведь всего несколько фото сумел сделать, а на счётчике уже ноль. Если повезёт, то не больше пары снимков от снять удастся. - А снимите нас с Веней, - предложила Юля. - Говорю же, у меня пленка кончается, снова заявил Боренька Штыря. - А давайте тогда соберём народ и сделаем общее фото, - тут же нашёлся Костин. Идею тут же поддержали, к фонтану тут же стали стекаться желающие. - О, фото на память. Возьмите и нас с Софочкой, - присоединился к собравшимся Оганесян грузный начмед и его помощница тут же встали в самую середину. - Леонид Павлович! - окликнул Костин Свистунова, увидев что тот собирается уходить, - куда же вы? - не лишайте меня удовольствия сфотографироваться с любимым начальником. - С бывшим начальником! - рассмеялся Свистунов, -вы же у нас, товарищ Костин, от меня сбежали, теперь вы опер, вам и флаг в руки. Вот и щёлкаете с Павлом Васильевичем, а я пожалуй побегу. Я и так тут подзадержался, меня вон, заместитель мой, я вижу разыскивает, мне ведь давно на доклад пора. У входа в управление, на крыльце, между белоснежных колонн и впрямь стоял Голобородько и кого то высматривал. - Раз сами не хотите фотографироваться так Голобородько сюда пришлите, - трещала как сорока, неугомонная Юля, - он у нас мужчина импозантный любое, фото украсит. Свистунов снова рассмеялся и указал настоявшего неподалёку Корнева, который о чем-то беседовал Шуваловым и сюСлавеном. - Голобородько я вам конечно сейчас пришлю, но на вашем месте я бы и про начальника не забывал. - И правда! Товарищ подполковник! Идите к нам фотографироваться, - только сейчас увидев Корнева громко крикнула Юля. Корнев не сразу, но всё же присоединился к остальным, при этом он едва ли не силком притащил с собой Шувалова. Тот само собой долго упирался, Славен же присоединился к желающим сфотографироваться довольно охотно, заняв место Свистунова. Он встал возле Эмили Эдуардовны и несколько раз пригладил волосы. - Ну что! Я вижу желающих больше нет. И так, снимаю!, Боренька щёлкнул фотоаппаратом, - готова! Хорошо хоть последний кадр удался, - после того как, у Бореньки кончилось плёнка, все снова отправились танцевать. Глава 2, в которой случайные попутчики Насти размышляют о тяжёлой бабьей доле, а сама она предается юношеским воспоминаниям В поезде пахло печной гарью и пивным перегаром. Большая часть вагона пустовала, но Настя всё же чувствовала себя неуютно. Веня, после того как поезд тронулся, уселся на свое место, откинулся назад и тут же тихонечко засопел. После праздника, когда стемнело и танцы закончились, Веня отправился провожать Юлю. Насте было ужасно интересно, чем же закончился для них этот вечер, но спрашивать о том, провели они вместе ночь или нет, Настя, разумеется, не стала. Судя по тому, как быстро Веню сморило, он, явно не спал всю ночь. Для неё самой, вчерашний праздничный день тоже закончился необычно. Ночь выдалась бессонной, однако Насте не спалось и сейчас. Ведь после того, как Зверев вызвался проводить ее, Настя уже открыла было, рот хотела возмутиться и отказаться, но губы почему-то, словно бы онемели, она задержала дыхание, покачала головой и вдруг сказала: - Хорошо, но только до остановки. Дальнейшие события почему-то тоже пошли не так как она ожидала. Они дошли до остановки, сели в автобус и ехали, беседуя в основном про работу, потом вместо того, чтобы от остановки идти прямо домой, долго гуляли по саду и лишь потом отправились к Настеному дому. Когда он довёл её до подъезда, Настя уже заготовила было ответ, что дальше провожать её не нужно, но он почему-то и не предложил. Зверев просто поблагодарил её за вечер, ещё раз поинтересовался сможет ли она выполнить, данное им, поручение. Когда Настя сказала, что готова ехать хоть сейчас, Зверев просто протянул руку и после легкого рукопожатия удалился. В этот момент у нее из глаз едва ли не выступили слёзы. Почему он не стал напрашиваться на чай, или что обычно в этих случаях говорят мужчины? Он же бабник, не пропускает ни одной юбки, а с ней просто попрощался за руку. Машинист дал протяжный гудок, Настя снова выглянула в окно, в глазах зарябило от мелькающей зелени. Стараясь не думать о вчерашнем, Настя достала томик Достоевского и уткнулась в строчки. Но и сосредоточиться на чтении тоже не получилось, убрав в дорожную сумку книжку, Настя уставилась в окно. Вдоль дороги вереницей мелькали покосившееся телеграфные столбы, за ними кустилась зеленая стена, деревья и кусты местами уже успели подёрнутся легкой желтизной, обещая раннюю осень и позднюю весну. Под мерный стук колёс Настя смотрела в окно, но вскоре ей это надоело и Настя стала изучать пассажиров. В самом конце вагона ехали трое, хмурого вида мужчин и парень в полосатой фуфайке. Эти притащили с собой несколько банок пива и пол литра Столичной, и тут же началась пирушка. Мужики попивали пивко, икали и со знанием дела смаковали костистую пожелтевшую тарань. Проводница, толстая тётка в синем форменном кителе, лишь косо посмотрела на пьющих, махнула рукой и скрылась в своем купе. Мужики то и дело ходили в тамбур курить, матерились, но делали это негромко, вполголоса. По соседству с любителями пива ехала семейная пара немолодого возраста и двое молоденьких солдат. Мужчина и женщина поначалу косо поглядывали на пьющих соседей, но увидев, что те не буйные осмелели, тут же достали из принесённых запасов хлеб сало, яйца, и малосольные огурцы. Не скупясь, мужчина и женщина угощали солдатиков, расспрашивали о службе. Солдатики с удовольствием принимали угощение, хотя время от времени все же поглядывали на банки с пивом и смачную тарань. На одной площадке с Настей ехали средних лет плюгавенький мужик и худосочная баба с грудным ребёнком на руках. Эта одной рукой удерживала ребёнка, а другой щёлкала тыквенные семечки, сплёвываешь шелуху в бумажный кулёк. Мужик, явно деревенского вида, поначалу робко оглядывался, потом раздухарился. Настин сосед, в отличие от прочих, разговаривал на весь вагон. Начал он с того, что рассказал о последней кормилице, гнедой колхозный кобыле, которая намедни захворала, и в скорости и сдохла. – Теперь, - горевал мужик, - снова придётся пахать на коровах, как в войну пахали. Когда женщина попросила соседа говорить по тише тот понимающе кивнул, на время утих, но вскоре забывался и снова начинал кричать. После смерти колхозный кобылы речь пошла о сынке громкоголосого мужика Тимохе, который три года прослужил в миномётной роте и вернулся в 44м без правой ноги. - До войны Тимоха, - продолжал тараторить мужик, - работал на току, теперь че вот, пособие получает, однако без дела не сидит, нет, шьёт, сети рыбацкие плетёт, а ещё намостырился, понимаешь ли, корзины плести. А уж на гармошке горазд. - Нам сюда ещё только гармошки не хватает, - пробурчала женщина, укрывая в очередной раз спящего младенца платком, - ты чего же горластый такой? Контуженый что ли? Мужик не ответил, будто и не услышал ничего, снова заговорил: - А Люська то наша, эта сноха, да, знаешь какой кулеш варит? Ого! А уж голосище у Люськи! - У вас, я вижу, вся семейка голосистая, - обречённо вставила женщина. - Как достанет Тимоха мой гармонь свою, Люська в раз частушки петь начинает. Но ты не подумай, не матерные, не. А дитё то у твоего сынка имеется? - крикнула женщина в самое ухо мужику. - Ась? чего говоришь? Дите ю у Тимохи моего? А как же, имеет дите, и не одно, троих они ещё до войны народили, один захворал и помер, а уж после войны ещё одного ззаделали. Люська с пузом уже третий месяц ходит, - с гордым видом доложил мужик. Женщина хмыкнула: - Вот дела, без ноги, а троих на клепал. Куда столько? Тут одного то не знаешь куда деть. Услышав подобное, Настя не удержалась: - что же вы такое говорите женщина! - выкрикнула Настя так громко, что даже контуженый сосед вздрогнул, - дети это же цветы жизни, а вы не знаешь куда девать. У вас вон, малыш растет. Так радоваться нужно. А вы? Женщина, удивившись, сперва насупилась, а потом распалилась не на шутку: - А ты чего вообще в разговор лезешь? Цветы жизни понимаешь! Мужику детей наклепать – дело не хитрое. А кто тех детей растить, кормить да воспитывать станет если батя калека? А ещё того хуже, когда нет его, отца в смысле. Настя смутилась, виновато спросила: - У вас наверное муж погиб? Женщина поморщилось, вытерла рот и убрала кулёк с семечками: - Вот ещё. Не погиб у меня муж. - женщина замялась, не было у меня мужа. Никогда не было. Был вот жених, да весь вышел. В 41м забрали и через месяц уже похоронку принесли. Всю войну одна до одна. В 42м, когда немцы пришли, начал меня один обхаживать. Ну думаю, наконец-то свезло, а он гад, с фрицами связался. В полицаи подался, - женщина с опаской огляделось, - не хотела я с таким быть, но сама понимаешь, что тогда творилось. Обрюхатил меня этот гад, силком взял можно сказать. А потом его партизаны кокнули. Когда узнала что беременная вытравила ублюдка. И не смотри на меня так. К повитухе пошла и избавилась от дитя, благо срок небольшой был. Потом, когда кончилась война, думала всё образуется, найду я свою судьбу, а не вышло вот. В деревнях ведь один мужик на дюжину остался. Да и эти, кто калека, кто пьянь, - женщина снова достала семечки, задумалась. - Так а этот от кого же? -спросила Настя, указав на младенца. - От кого, от кого? От заезжего молодца, приезжал тут к нам в деревню один, снабженец из райцентра, заготовкой и мясом занимался для города. Вот от него и нагуляла. А может и не от него. Еще был у меня один, да чего уж говорить, не один и не два. Когда узнала, что беременна, во второй раз от детей избавляться не решилась, да уж и поздно было. Теперь вот одна пацана ращу, а о том чтобы мужа найти, более уж и не помышляю, - женщина посмотрела на говорливого соседа и в сердцах охнула. Женщина говорила тихо, мужик явно не слышал, о чём речь, пытался прочесть по губам. - А может ты и права, был бы мужик, пусть даже одноногий, как его Тимоха, так и двух бы родила, и трех, лишь бы был. Насте почему-то вдруг стало жалко женщину. Почему же она так думает? Разве можно такое говорить, что значит лишь бы был? Нельзя так себя недооценивать, и желать нужно лишь самого лучшего. И Настя тут же подумала о Звереве, ну почему она снова и снова думает о нём? Может быть потому, что он напоминает ей Лешку Вишнякова, того самого. Самого лучшего парня, который стал ей судьбой. Город Псков, средняя школа номер 9, 1937 год. В школе Лешка Вишняков не был комсомольцем активистом и передовиком соцсоревнования. То что Лёшка парень способный, признавали все педагоги, а учитель физики Алексей Сергеевич Масляков, по прозвищу Масленок, частенько, кроме всего прочего, ещё и убивался приговаривая, - Котелок у Вишнякова варит как паровой котёл, он же, если посудить, не хуже, чем у самого Эйнштейна мыслит, из него настоящий гений мог бы вырасти, да вот только у Лёшеньки нашего дури и своенравия многовато. Одним словом Лёшка Вишняков не имел далеко идущих целей, поэтому учился довольно средне, с переменным успехом. Отец Лешки погиб в гражданскую, когда ему исполнилось два года и его мать, воспитательница детского сада, растила Лёшку одна. Несмотря на то, что он не относился к передовой советской молодёжи, со шпаной он тоже не имел никаких дел. Он не курил и втихаря не глушил портвейн в подворотнях, как большинство так называемых неблагополучных подростков, не устраивал драк и не общался с блатными. Никто же не спорит, что хорошим девочкам нравятся плохие мальчишки. А Леха не был плохим, не был хорошим, одним словом Лешка был какой-то совсем уж не такой, как большинство его сверстников. Густые брови домиком, довольно толстые губы, пристальные, с хитроватым прищуром взгляд. Все это, безусловно, притягивало девчонок, но истинная сила Лехи была в другом. Леха Вишняков умел говорить, при чём говорить так, что перебить его не решался никто, или почти никто. Когда Лёшка не знал урока, учителям зачастую доводилось выслушивать всякое, вместо того чтобы прочесть стих Маяковского, которое было задано выучить, Лешка Вишняков бывало запнувшись на первых строчках, вдруг начинал рассказывать о поездках футуристов по славному городу Одессе, где Маяковский познакомился с Машенькой Денисовой. (Мария Александровна Денисова Щаденнко - советский скульптор монументалист вдохновившая поэта на написание им поэмы облако в штанах). Он рассказывал как они гуляли до утра по набережной среди каштанов, рассказывал как читал ей стихи, и как страдал, когда на предложение руки и сердце вдруг получил решительный отказ. На уроках физики вместо того чтобы доказывать у доски теорему бора Лёшка вдруг начинал вещать о том, как великий физик играл в футбол со своим, не менее великим, братом математиком (Нельс Бор - датский физик, один из основателей квантовой механики.Харольд Бор - брат Нельса Бора, известный математик и футболист). Ну а на уроке химии Лешка как то раз поведал классу о том, как сильно был озабочен когда-то Дмитрий Иванович Менделеев проблемами утилизации лошадиного навоза. Одним словом Лёшка умел завоёвывать аудиторию , в первую очередь женскую, и так как истину о том, что женщины любят ушами, ещё никто не опроверг, почти все девчонки в старших классах пятой средней школы города Пскова Лёшку просто обожали. Лёшка встречался с разными девчонками: с красивыми и не очень, но все эти романтические встречи продолжались, как правило, недолго. Лёшка общался то с одной, то с другой девчонкой, с лёгкостью разрывал отношения, доставляя брошенным горе и многочисленные страдания. Однако, несмотря на Лешкину репутацию волокиты и ловеласа, всякое очередная девчонка, которой Лёшка вдруг начинал уделять внимание, невзирая на горький опыт своих предшественниц, тут же теряла покой и сон и оказывалась на седьмом небе от счастья. Ближе к окончанию школы Настя оставалась, пожалуй, единственный из всех девчонок класса, кто до сих пор ещё не поддался чарам Лешки Вишнякова. В школе Настя не пользовалась особой популярностью не у товарищей, не у учителей. Настя стремилась быть всегда первой во всем, знала себе цену и держалась особняком. Она готова была поделиться с ближним последней корочкой хлеба, но из-за своей принципиальности, никогда не давала никому списывать, так как считала, что каждый должен сам проявлять усердие и учиться на совесть. За это за всё, её за глаза, а порой и в лицо, частенько называли выскочкой, задавакой и жадиной. Учителя тоже считали её слишком принципиальный и грубой, ставили ей пятёрки, но особой симпатии не испытывали. Когда подошла пора покинуть школу навсегда, готовясь к выпускному, мама Насти сшила ей на заказ платье из мутновато-зелёного шёлка, с белыми манжетами и воротничком бантом. Собирая единственную внучку на её последнее свидание со школой, бабушка приколола Насте на грудь свою брошь из янтаря, о которой девочка давно мечтала, а отец принёс в коробке бежевые лоферы с пряжками трензелями( лоферы - модель обуви без шнурков). И вот время празднества настало. День выдался ясный, и лишь лёгкий ветерок обдувал, чуть увлажнённые от волнения, лица выпускников. С цветами и шариками, с бантами и яркими лентами в волосах девчонки сгрудились в тени аллеи перед зданием школы. Мальчишки в наглаженных брюках и с начищенными, до блеска, ботинками держались в стороне. Директриса Лариса Фёдоровна Старкова, грузная дама в огромных роговых очках произнесла вступительную речь и махнула рукой, объявив прощальное школьная танго. Мальчишки подходили, кто галантно, а кто и неловко, стали приглашать своих таких же, как и Настя, разряженных одноклассниц. Девчонки, кому не хватило кавалеров, тут же разбились на пары и стали танцевать друг с другом. Теребя бабушкину брошь, Настя впервые пожалела о том, что так и не подружилась ни с кем из девчонок и сейчас по всей видимости останется в гордом одиночестве, пока другие будут кружить в танце. В этот момент произошло непредвиденное. Лёшка Вишняков вдруг закинул назад свою густую чёрную чёлку, решительно приблизился к Насте. - Потрясающе выглядишь! - сказал Лёшка без малейшего намёка на улыбку, - нефритовый цвет очень подходит к твоим глазам. Настя постоянно уверяла себя, что если Лёшка Вишняков подойдёт к ней и начнёт ухаживать, то она тут же даст ему отпор. - Этот Дон Жуан получит у меня такую взбучку! - говорила сама себе Настя, - что она всегда забудет ко мне дорогу. Однако сегодня вместо того, чтобы грубо отшить наглеца, девушка на мгновение потеряла дар речи. - Ты это о чём? - её язык заплетался. - Я про платье. В Китае нефрит ценится выше золота, его называют камнем жизни и приписывают ему магические свойства. Внук великого завоевателя Тамерлана установил на могиле деда нефритовую плиту и сделал на ней надпись, которая гласила - кто потревожит прах великого воина, тот вызовет на свою землю войну. Немного придя в себя, Настя постаралась взять себя в руки: - Ты мне пришёл про Тамерлана рассказать? Лёшка впервые улыбнулся и протянул руку: - Нет, я просто хочу танцевать. Буду рад, если составишь мне пару. Коснувшись его пальцев Настя почувствовала как у неё снова закружилась голова. Она хотела вырвать руку, но Лёшка уже тянул её в круг. До этого она ни разу не танцевала с парнями и почувствовав сильную руки напряглась. Он держал её уверенно и вскоре Настя почувствовала облегчение. Её ноги сами двигались, спина изгибалась и дыхание с каждым движением становилось всё чаще, и чаще. Сквозь пелену, охватившую её, она видела беглые завистливые взгляды сверстниц, потом всё вдруг кончилась, и когда Лёшка проводил её на прежнее место и отошёл, Настя почувствовала опустошение. Неужели это всё? После танго, снова выступила директриса, затем стали выдавать аттестаты. Настя чувствовала как дрожат её руки, как по спине течёт холодная капля, а внизу живота горит огонь. И тут случилось страшное. Лариса Фёдоровна выкрикнула её фамилию, Настя вздрогнула и взошла на возведённый перед парадным постамент, где происходила вручение диплома. Взяв в руки корочку, Настя услыхала за спиной смешки. В тот момент она ещё не поняла в чём дело, но увидев, что все смотрят на неё, Настя забеспокоилось сильнее. Она встала в сторонке, сешки не прекращались, спустя несколько минут к Насте подошла Галина Ивановна, её классный руководитель, и поманила Настю рукой. Они обогнули стену и уединились в беседке. У тебя есть во что переодеться? - спросила учительница сухим тоном. - Переодеться? Но зачем? Галина Ивановна кивком указала на Настин подол. Девушка одёрнула платье и обомлела, огромный зелёный след красовался на юбке уродливым пятном. - Что? Что это такое? - Кто то плеснул тебе на продол зеленкой! Вот что это такое. Не понимаю, как можно быть таким негодяем. - учительница не успела договорить, Настя разрыдалась, - перестань, ты же у нас сильная девочка, а того, кто это сделал мы найдём. - Думаете мне станет от этого легче? - сквозь слёзы спросила Настя. - Думаю что станет, я непременно свяжусь с родителями того, кто так с тобой обошёлся, он будет наказан.