— Говорят, в Америке люди так и живут. Дети вырастают, вылетают из родительского гнезда, и все… Только их и видели. Странно, да? А они еще пропагандируют свой образ жизни всему остальному миру как образец. — Не была в Америке, — ответила Кира, — но точно знаю, в мусульманских странах другой перегиб. Там семья на первом плане. Причем вся семья — братья, сестры, мужья сестер, их дети, дети их детей. Целый клан требует отчета. — Вот и выходит, что у нас золотая середина. — Каждый выбирает себе то, что ему по душе. Сказав это, Кира неожиданно загрустила. Всю жизнь она прожила с мамой и бабушкой, потом только с бабушкой, потом совсем одна. Ну, не совсем одна. У нее была Леся. Но кровных родственников Кира не имела. Появилась как-то раз сестрица с грудным младенцем. Но не успела Кира порадоваться, что теперь у нее есть сестра и племянник, как сестра тут же снова исчезла. А племянник оказался совсем чужим ребенком. Настоящей семьи у Киры не было. А так хотелось бы! Она никому не признавалась в этом. Даже Лесе. Но с самого детства Кира страстно мечтала, чтобы у нее было много разных родственников. И пусть бы они ей надоедали и раздражали своими поучениями и болтовней. Пусть! Все равно это лучше, чем жить и знать, что ты в этом мире одна-одинешенька. Пусть бы даже Кире досталась такая же мама, как у Леси. Пусть бы вмешивалась в ее личную жизнь и пыталась наставить дочь на путь истинный. Все равно, ведь это бы она делала от большой любви. А ничего в этом мире не ценится так высоко, как любовь. На работе у Светланы уже знали о том, что с ней случилось. Но особой скорби подруги на лицах Светкиных коллег не заметили. И желания обсудить с ними ее смерть тоже ни у кого не нашлось. — Какое еще частное расследование? — раздраженно бросил подругам один из врачей. — Мы уже все рассказали милиции. А больше ничего не знаем! Света выполняла свои обязанности добросовестно. У врачей к ней претензий не было. А в свою личную жизнь она никого не посвящала! Примерно так же отвечали и другие. — Тут у нас поликлиника, а не справочное бюро! — огрызались девушки и уходили. — Не знаем, кто мог ее убить! Мужчины же в подобной ситуации менялись в лице, краснели, бледнели и тоже норовили удрать. Постепенно у подруг сложилось мнение, что хотя все Светкины коллеги и изображают равнодушие, но на самом-то деле эмоции были. И далеко не самые теплые. Так что в глубине души Светкины коллеги даже где-то рады, что ее нет. Это было странно. И подруги пообещали самим себе, что из поликлиники не уйдут, пока хотя бы что-нибудь не выяснят. — Жалко-то как! — причитала по Светке одна лишь старушка санитарка. — Красивая девка. Молодая. И за что ее? — Вот это мы и хотели бы выяснить. Был у нее тут в поликлинике близкий человек? — Не-а, жениха не было. Так — полюбовники. — Любовники? Тут? — Ага. — И кто? — Да всех и не упомнишь. Светка ведь такая была. Хлебом не корми, а дай с чужим мужиком похороводиться. Через это ее многие наши девчонки сильно не любили. Что же, это подруги уже поняли. Свету на работе не любили. Вот только ли за ее любвеобильность и неразборчивость? Но в любом случае эта старушка была для подруг сущим кладом. На вид — набор сухофруктов. Сморщенные щечки на манер сухих яблок, глазки — изюмины, рот — курага. И фигура в виде сушеной груши. Но кто сказал, что клад должен обязательно блестеть и сверкать? Подругам нужен был именно такой. — А кто именно был Светиным любовником? — Любого смазливого доктора возьми, так обязательно Светка перед ним хвостом вертела. И, облокотившись на швабру, старушка с упоением принялась сплетничать. Это было явно ее любимое занятие. Хотя Светка и у нее теплых чувств явно не вызывала. — Ничего в ней, окромя красоты, хорошего не было! — припечатала она с самого начала. — Никого, окромя себя, не любила. И вечно перед всеми нос драла. Мол, вы все в говне, а я одна на коне! — А почему? — Такая уж она была. Но подругам хотелось конкретики. — Нет, а все-таки? Почему она так держалась? У нее что, повод был? Богатое наследство? Любовник на дорогой машине, который бы заваливал ее цветами и подарками? Удачная карьера? — Скажете тоже! — хихикнула бабка. — Карьера! Вся карьера у Светки — это ее медучилище. И на работе она особо не убивалась. Никаких сверхурочных или приработков. Отработала свою смену, и бежать. — Куда? — Так к любовникам. По этой части у Светки все в порядке было. — Этим гордилась? — Не знаю, чем там гордиться. Разве что количеством. Потому что качество было… И бабка скривилась, словно в рот ей попал лимон, причем порезанный ломтиками, чтобы противней было. — Но Светка и сама понимала, что с мужчинами ей не везет, — продолжала рассказывать бабка. — Потому что отзывалась она о них… Плохо отзывалась, одним словом. Недовольна она ими шибко была. И все твердила, что женщина, если хочет в этой жизни преуспеть, должна сама о своем благополучии позаботиться. А на мужиков, особливо на молодых и смазливых, надежды никакой нет. — Так у нее и пожилые случались? — А то нет! Не зря ведь по пациентам все по квартирам с уколами бегала. Про этот вид Светкиного приработка подруги уже знали. Но не на уколы покупала себе босоножки от Гуччи? Или сумочку от Ив Сент Лорана? Не могло быть у медсестры таких заработков. А коли и богатого мужчины у нее не имелось, то откуда же денежки? Ясно, что не от честного труда они пришли к Светке. А где криминал, там и до кровопролития недалеко. И подруги отправились к главврачу. — Список пациентов, к которым ходила на дом Светлана? — изумилась женщина. — Но, дорогие мои, это же был ее частный приработок! Откуда мне знать? — И что? Нигде это не было зафиксировано? — Идите к врачу, с которым работала Светлана. По счастью, врач оказалась на месте. Не уволилась, не ушла в отпуск и не заболела. Но и она в ответ на просьбу подруг лишь развела руками. — Могу дать имена только тех пациентов, которым было назначено и к которым Светлана была обязана приходить по долгу службы. Но таких за последние полгода наберется не больше десяти человек. — А что так? Люди не болеют? — Болеть-то они болеют, — кивнула врач. — Только Светлана предпочитала ходить лишь к тем, кто мог ей за визит заплатить. — И вы не могли на нее повлиять? — Разумеется, я неоднократно ее вразумляла. И даже ругалась с ней. — А увольнением пригрозить не пробовали? В ответ врач лишь рассмеялась: — Вы хоть знаете, какие у медсестер в нашей поликлинике зарплаты? Копейки! Если бы Светлана уволилась, нам бы очень долго пришлось искать на ее место человека. — И вы терпели ее строптивость? — А что было делать? Иной раз она, правду сказать, все-таки ходила и к бесплатным больным. Наверное, совесть просыпалась. И когда очень уж скандальные больные попадались, тогда шла. Или я строжайшим образом приказывала, иначе, мол, помрет человек. Вот и к Виктору Степановичу она ходила. Сначала он платил, а потом она и бесплатно ходила. И не один раз. Даже заставлять ее не надо было. Первый раз только с ней поругались. А потом ходила как миленькая. Про Виктора Степановича подруги уже тоже все знали. И во сколько его родне обошлись эти «бесплатные» укольчики, тоже знали. Подруг интересовало, а не умер ли еще кто-нибудь из пациентов Светланы? — Нет, — развеяла их подозрения врач. — Летальных случаев на моем участке за все время работы Светланы было всего четыре. Тьфу, тьфу, бог миловал. Да и те пациенты были очень тяжелые. — Одинокие? — Вовсе нет. С родственниками жили, — ничуть не удивилась их вопросу врач. И болели перед смертью по многу лет. Я сама понимала, что они уже не жильцы. Но лечили до конца. Значит, не травила Светка своих пациентов. Хотя, с другой стороны, что же, она такая дура, чтобы убивать тех людей, к которым ее посылали с уколами или другими процедурами? Ведь рано или поздно таким повальным мором заинтересовались бы кому следует. — Но откуда же у нее в таком случае брались деньги? — простонала Леся. — А, Кира? Но Кира думала. — Дайте нам список тех пациентов, к которым Светлана все же ходила регулярно, — попросила она врача. С этим списком подруги отправились к пациентам Светланы. Увы, ничего особенного они от них не узнали. Светлана со своими пациентами не откровенничала. Задушевных бесед не вела, чаев не распивала. Сделает дело и быстро уходит. Но в четвертой по счету квартире седоватый дядечка, оказавшийся пациентом Светланы, неожиданно проговорился: — Неплохая девушка. Из себя красивая, только холодная очень. В искусстве разбирается. — В искусстве? — Да. У меня была коллекция настоящих японских нэцкэ. Так она сразу же ими заинтересовалась. — Нэцкэ? — повторила за ним Кира. — А почему была? Вы ее продали? — У меня ее украли.