Подошла, постучала в ворота. – Хозяева! Есть кто дома?! * * * Перед собой Яна видела красивую женщину. Высокую, статную, русоволосую, с гладким лицом, почти что без морщин. Седина хоть ей виски и выбелила, но на русых волосах не беда это. Даже красиво смотрится. Перламутром… Добротная одежда, а глаза красные, встревоженные глаза… И сам собой у Яны вырвался вопрос. – Он не вернулся из города?! Мария охнула и схватилась за сердце. Стоит перед ней… невесть что. Одето кое-как, в мужскую одежду, хоть и баба… срамота! Волосы под шапку убраны, шапка на глаза надвинута, а за поясом – оружие. И пользоваться им явно умеют. – Ты кто такая? – быстро опомнилась лесничиха. Но Яне хватило. – Не вернулся. А кто я… мать Георгия. Поняла, о ком я говорю? Мария испытала большое желание еще раз схватиться за сердце. Да вот беда – уже держалась. Разве что вторую руку для верности приложить? – Т-тора… – Спокойнее. Я не кусаюсь. Где мой сын? Мария несколько секунд помолчала. Вот не хотелось ей говорить! Не хотелось! А с другой стороны… Савва перед ней виноват! И его полюбовница – тоже! А эта девчонка в чем провинилась? Что не того полюбила? Так ведь пришла за своим ребенком… Зимой пришла, в такую пору… и нет, это уже не о погоде. Заслуживает уважения. – В Синедольске он. – Это я знаю. А где именно? Дом, улица, хоть что-то? Не знаете? Мария вздохнула. Во двор гостью приглашать не хотелось. Но… – Может, вам помощь какая нужна, тора? – Благодарствую, все у меня есть, что надобно, – спокойно ответила Яна. – В Синедольск мне еще идти. Не вернулся Савватей? – Нет. – А когда должен был? – Да уж дня три тому, как бы не больше… Яна прикусила губу. – Плохо. Мария опустила глаза. Незнакомка подтверждала ее подозрения. – Сердце у меня не на месте, тора. У Яны оно тоже теперь было не на месте. Хорошо, если Савватей отвез внука, а потом уж, на обратном пути нарвался на неприятности. А если наоборот? – У меня тоже. Сын ведь… – И как вас, тора, угораздило? – А вот так, – развела руками Яна. – В жизни б мои родители на мой брак с Ильей не согласились. А я и не подумала… сначала закружило, а потом выяснилось, что с того дети появляются. Дурой была. Но за сына все одно благодарна. Мария кивнула с пониманием. На Яну у нее действительно зла не было. А за что? Семью она не разбивала, чужого мужчину не уводила, а что ее ребенок… так ведь не он всему причиной! Тора Надежда! В своем доме Мария чужого внука видеть не хотела, но и источником зла его не считала. Не ошибался Савватей в своей жене – умная баба. – Понимаю, тора. Синедольск. Сухая улица, двенадцать. Саввушка когда приехал, у него купчая и вывалилась… Ага, вывалилась… ты скажи – сама полезла да вынула! Но Яна уточнять не стала. – Жама, я сейчас в Синедольск поеду. Ежели что узнаю про вашего мужа – как знать дать? Мария блеснула глазами. – А и то… Есть там трактир. «Ржаной хлеб» называется. Саввушка там завсегда останавливался, случись в город ехать. Ежели что узнаете, оставьте хозяину записочку или на словах передайте, мол, для Савватея… Яна кивнула. – Слово даю. Может, денег вам нужно или еще чего? Мария качнула головой. – Все есть. Хоть реквизиция и была, да не у нас, у торов… Яна не удержалась. – Мария, понимаю, верить мне вам не хочется, но послушайте. Это – первая волна. И вторая пойдет, и третья… слово даю! Хватать будут, отбирать все, в ссылку угонять, куда Макар телят не гонял, казнить, расстреливать… Бедноту и дурноту деревенскую пеной на волне вынесет, вас накроет. Что можете – обращайте в золото, прячьте и молчите. Железом каленым жечь будут – молчите. Страшные времена идут, темные… детей бы сберечь! Схроны делайте, зерно прячьте, припасы, что можете… Поверьте, будет только хуже. Яна знала, о чем говорит. И Мария это видела. – Тора… – Сыном клянусь. Даже если кто приличный быстро власть в стране и возьмет, все одно – несколько лет голода, страха, смертей будет. Вот попомните мои слова! Мария кивнула. – Благодарствую, тора. Яна отвела глаза. Ни к чему говорить дальше… эта – поняла. Что может – сбережет, спрячет, схоронит так, что враги не найдут. Может, и предупредит кого, но не жалко. Такие с дурами не дружат. – Сухая улица, двенадцать? – Да, тора. Пусть Единый хранит вас и вашего сына. – А я помолюсь ему за вас и ваших детей, – просто ответила Яна. – Прощайте. – Прощайте, тора. Две женщины обменялись понимающими взглядами. И разошлись, чтобы больше никогда не встретиться. Каждая – на свою маленькую войну. Войну за жизнь. Русина, Подольск – Илюшенька, непраздна я. Второй месяц уже пошел. Илья смотрел как баран на новые ворота. Непраздна?.. Большие ясные глаза торы Маргариты начали наполняться слезами. Понятно, хрустальными. – Ты не рад нашему ребеночку?