Глава 7. Этого снега срок Анна, Россия – ПАПА!!! Анна плюнула на все и повисла на шее у пожилого мужчины, выходящего из вагона. И плевать, что это не Петер Воронов. Не император. Но – то же самое лицо. Те же глаза. Улыбка, фигура и главное – взгляд. Дочка моя… Анна всегда была папиной дочкой. Вот и… – Малышка… – Петр Валентинович гладил дочь по волосам. – Повзрослела, стала совсем другой… – Пап, я старалась. Петр был в курсе изменений, которые происходили в жизни дочери, Анна, хотя и без подробностей, сказала, что поменяла работу и имидж. Почему без подробностей? Потому как – лес и кордон. И чихать лесу на сотовую связь, спутники, джипиэс и прочие радости цивилизации. Хочешь в лесу разговаривать нормально? Лезь на верхушку высокой сосны. В противном случае докричаться проще, чем дозвониться. Поэтому общались отец и дочь в основном эсэмэсками. Вотсап? «Контакт»? Соцсети? Сети – есть. С ними браконьеры по озерам шастают. И контакты случаются. И конфликты. И хендс ап. А со всем остальным – сложновато[14]. На выход родные не торопились. Ждали, пока народ пройдет. Чего толкаться-то локтями? – Я вижу. Красотка стала – хоть ты в Голливуд катись. – Папа! – Работодатель твой не пристает? Анна покачала головой. – Пап, ты что!? Борис Викторович – чудесный человек. И тебя он в гости пригласил. – Да? – Мы с Гошкой пока поживем у него. Как Борис Викторович сказал, он бы и за дочь, и за внука беспокоился… – И я беспокоюсь. Нашел тоже игрушки! Анна покачала головой. – Тут другое. У него дочь, как Маугли. – С дерева не слазит? Анна не удержалась от смешка. – От жизни оторвана. Девчонке скоро замуж, а она не знает, как тарелку помыть! Привыкла, что всю жизнь одна, в элитной школе по пять человек в классе, и те – мажоры… а Борис Викторович жениться собирается. – М-да… – Пап, а ты жениться не хочешь? Ты же у нас молодой еще! Петр едва не перекрестился. – Ну уж нет! А с чего тебя разобрало? Анна опустила глаза. – Ну… случись что со мной, Гошка один останется… – А с чего должно что-то случиться? – прищурился Петр. Анна опустила глаза. – Тут… недавно так получилось… История про мародеров, мародерку, убийство и поездку за добром была внимательно выслушана. И Петр подвел итог. – Позвоню Сене. Пусть приедет да посмотрит, тут, на месте, и дело сладим. – Сеня… дядя Сеня-Навар? – уточнила Анна. – Ну да. Память Яны легко подсказала нужную информацию. Кого только в лесничество не заносит. В том числе и антикваров. Семен Семенович Новорецкий как раз антикваром и был. Ну и евреем, да. Только в Израиль его не тянуло, ему и здесь неплохо было. Ездил по району, договаривался, там – захоронение, здесь – дома под снос, тут – старушка, которая племянничку фамильные вилки завещала, – хватало и на покушать, и на запить. При чем тут Петр Воронов? Так лес же! После Великой Отечественной в наших лесах на что только не наткнешься! Да и до нее, и после – сколько и кого по нашим лесам гуляло! Кому и наткнуться, как не леснику? Постепенно договорились, подружились, и вот уже лет пятнадцать, как бы не больше, Петр подбрасывал Сене интересные находки. То костяные иглы, то какие-то монеты, то старое оружие… Миллионов на таком не сделаешь, но чтобы дочку в город отправить учиться – вполне. Да и помогать ей время от времени – тоже. А почему навар? Так маленькая Яна не могла произнести слово «антиквар». А слово «навар» – смогла. И поди ж ты, прилепилось! Намертво! – А когда он приедет? – Так сейчас и узнаем. У тебя ни одной фотографии нет? С твоей добычи? Анна надула губы. Но телефон достала и потыкала пальцем. – Сейчас перешлю. Пискнул телефон Петра. Потом сообщение улетело к Сене-Навару. А через пять минут телефон затрезвонил так, словно из него живого платы выдирали. – Слушаю? – Петька!!! ГДЕ?!!! Орал Сеня так, что его бы в Израиле без всякого телефона услышали. – Где-где… ты вопрос неправильно ставишь. – А как правильно? – опамятовался Сеня. – Правильно – сколько. – Ага… Давай я приеду да при встрече и спрошу? – Так приезжай. Сам добро и обратно повезешь. – Выезжаю, – отрезал Сеня. – Куда? – Приедешь – позвонишь. – Петр назвал город. – В два дня уложишься?